Овидий в изгнании
Шрифт:
— Это сложно будет восстановить, — сказал Ясновид.
— А мы попробуем, — ласково откликнулась она. — Недалеко от. Недалеко от чего-то, и там есть еще что-то глубокое в женском роде.
— Может быть, просто недалеко от чего-то глубокого? — спросил сантехник.
— Нет, — покачала она головой. — Иначе было бы profundissima. Надо вспомнить из местной географии что-то глубокое недалеко от чего-то известного.
— Это
— Эдгар, будь любезен, подай атлас, — обратилась она к барракуде, а все следили за ее раздумьями.
— Координаты бы, — вздохнул Генподрядчик.
— Приходится довольствоваться тем, что есть, — заметил сантехник, незаметно препроводивший своего лангуста, похожего на пораженный гранатой почтовый ящик, под стол Трафальгарскому Триумфу, чья благодарность тотчас выразилась протяжным урчаньем. — Что-то глубокое тоже не на каждом шагу валяется. А в женском роде так и вовсе.
— Я вижу три подходящих случая, — наконец вымолвила она, подняв глаза от карты. — Во-первых, недалеко от развалин Атлантиды, где есть глубокая расселина, известная как Панцирная Сетка.
— Ну, так вперед, — сказал Ясновид, поднимаясь из-за стола.
— Ешь пока, — сказала она. — Есть сомнения. Там места оживленные, ярмарочный тракт. Был бы Стол там, давно бы уже нашли. К тому же Репарат скорее написал бы hiatus profundissimi.
— Какие еще варианты? — спросил Генподрядчик.
— Во-вторых, — продолжила она, — в противоположном направлении от тех же развалин стоит затонувшая гидрографическая библиотека. До пятнадцати тысяч томов, никак не доберемся инвентаризировать.
— Военное время, — заметил Эдгар. — Все руки заняты.
— Тот, кто ради необходимого жертвует излишним, — надменно сказала барабулька, — рискует остаться без необходимого.
— Элли, мы уже дебатировали этот вопрос, — холодно заметила владычица, и барабулька смолкла.
— А что здесь глубочайшего? — спросил сантехник.
— Это стиль океанских исследователей, — пожала плечами владычица. — Надо к нему привыкнуть. Репарат вполне мог написать: «недалеко от столицы, там, где находится хранилище глубочайшей учености».
— Gazofilacia eruditionis profundissimae, — сказал Эдгар. — Вполне в его стиле. Я читал его бортовой журнал, в «Ривиста деи баратри» за прошлый год. Вы читали? — любезно адресовался он к одернутой барабульке.
— И чем плоха эта версия? — спросил Ясновид.
— Да в общем-то, ничем, — отвечала владычица. — Выглядит вполне правдоподобной.
— Чего же медлим? — спросил он. — Я поел уже, спасибо, все было очень вкусно, можем собираться.
— Погоди. Есть еще в-третьих.
— Хотелось бы ознакомиться, — сказал сантехник. — Прежде чем делать окончательные решения.
— Близ затонувшего галиона «Сан Эстебан», — начала она, — широко известного в молодежных кругах как место готического досуга…
— День рыбака там празднуют, — не утерпела барабулька Элли.
— …есть такое легендарное место пищевкусового туризма, как Женско-виноградная посадка Мухлемуза.
— Чего-чего посадка? — спросили обедающие.
— Это была такая влиятельная организация, — сказала она. — На заре гендерных движений. Аббревиатура от «Муж Хлестал Меня Узорчатым». Боролись, чтоб не хлестал.
— И как? — спросили все. — Не хлещет?
— Ну, конечно, легче стало с этим, — сказала она. — Хотя сразу сказался дефицит методов.
— Вот не надо разбрасываться тем, что успело себя зарекомендовать, — хмуро сказал единорог.
— Производились акции, — рассказывала владычица. — Мелом рисовали на асфальте. Много всего предпринималось. И, в частности, открыли эту посадку. В торжественной, но теплой обстановке.
— Я говорил речь, — с самодовольством вспомнил Эдгар. — «Без Вакха скучает Венера».
— За ней следили некоторое время, как за символом, — продолжила владычица. — Разбили даже из нее лабиринт. После продолжительных блужданий, как систематических, так и нет, он неизменно выводил к храму Равноправия.
— Эгалите, — сказал Эдгар. — Из моржового клыка строили. Для одной колокольни сто моржей обездолили, исключительно яркая архитектура.
— Потом посадка разрослась, и лабиринт стал местами непроходимым.
— Просто лесок, — уточнил Эдгар.
— Те, кто туда ездит, впадают в глубочайшее опьянение…
— Ebrietati profundissimae subditi, — с готовностью подсказал Эдгар.
Единорог, слушавший с чрезвычайным интересом, попросил уточнить, что именно этот лесок виноградных женщин собой представляет. «Этого и не опишешь, — сказала владычица. — Лучше самому увидеть». Он кивнул и занялся заливным.
— Так, может быть, там? — спросил Ясновид.
— Может быть, — кивнула она. — Там нехоженых мест много кругом. Там ведь люди окрестностей не изучают.
— Что же выбрать? — спросил сантехник. — Библиотеку или женский лес?
— По новым сведениям дозоров, — сказала владычица, — Торн с войском сменил направление и, сколько можно полагать, идет в сторону библиотеки. Возможно, он тоже получил известия о находке Репарата. Потому мне кажется предпочтительней отправиться туда.
— Давайте до конца дочитаем, — сказал Ясновид.
— Ну, дальше все понятно, — заметила владычица, глядя в листы. — Скорейшим образом значит, что он ждет нашего прибытия, обещая сделать все, что в его силах, для охраны стола.