Овладевая минотавром
Шрифт:
Мел: Мне очень жаль. Я не знаю точно, что произошло, но кто-то узнал
Я запускаю поисковую систему и набираю имя Джарры, пытаясь подавить тошнотворное чувство в животе. Две секунды спустя я вижу именно то, чего так боялась. Фотография Джарры, наклоняющегося поцеловать меня возле моего жилого комплекса. Должно быть, она сделана вчера, когда он был здесь. Но как кто-то мог узнать о секс-работе? Это жутко.
Должно быть, они каким-то образом узнали мое имя и нашли мою анкету на Чудовищных Сделках.
Как
Я набираю номер и с нетерпением жду, когда София возьмет трубку.
— Чудовищные Сделки, как мы можем осуществить ваши желания?
— София! Это Мел. Мне нужно, чтобы ты удалила мою анкету из приложения. Ты можешь это сделать?
— О, Мел, все в порядке?
— Да. Нет. Я не знаю. Должно быть, кто-то нашел ее и слил в СМИ, что я встречаюсь с Джаррой, а теперь появилась эта неприглядная история и журналы связались со мной…
София судорожно вздыхает.
— О, Мел. Прости. Я немедленно удалю ее и попрошу наших юристов связаться с тем, кто опубликовал эту историю. Они не должны использовать подобную личную информацию без твоего согласия.
Я вздыхаю.
— Это моя вина. Мне следовало использовать вымышленное имя. Вероятно, так они меня и нашли.
Я собиралась спросить ее о какой-нибудь другой работе. Возможно, секс по телефону или дружеское общение, что-то, что не было бы похоже на измену Джарре, но все равно помогло бы мне оплачивать счета. Но я слишком плохо чувствую себя, чтобы поднимать этот вопрос сейчас. После того, как София снова приносит извинения, я завершаю звонок и пытаюсь сосредоточиться на своей следующей работе.
Однако, когда я захожу в дом Гэррета, игрушки разбросаны по всему полу, так что, прежде чем я смогу пропылесосить, мне приходится потратить полчаса на то, чтобы все собрать. Я отстаю от графика, но они будут недовольны, если я не пропылесосю, не вымою ванные комнаты и кухню, независимо от того, в каком состоянии они оставили квартиру.
Это приводит к задержке на следующей работе и на всех последующих. Вскоре я изо всех сил бегу, пытаясь добраться до школы Эльзы вовремя, чтобы забрать ее. Когда я врываюсь в ворота, она стоит там последней, учительница рядом с ней на пустой игровой площадке. Миссис Джеймсон натянуто улыбается мне.
— Вы знаете, что присмотр за детьми после школы продолжается только до половины четвертого, мисс Карас.
Я киваю.
— Прошу прощения. Я знаю.
Сейчас только три тридцать пять, но я понимаю. Она хочет пойти на подготовительные уроки, или выпить чашечку чая, или просто задрать ноги и отдохнуть. Она имеет на это право. Я бы тоже разозлилась на ее месте.
Эльза пинает камень перед собой и волочит по земле свою сумку, когда мы выходим через ворота на улицу.
— Пойдем, милая. Ты можешь немного поторопиться? Дэмиан ждет нас.
— Я ждала! — причитает она.
Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как дрожат ее губы, быстро наклоняюсь и заключаю ее в объятия.
— Ты же не думала, что я забыла, не так ли?
Она кивает, уткнувшись мне
— Я бы никогда тебя не забыла. Ты моя маленькая девочка. У меня только что был адский день.
Она хихикает.
— Миссис Джеймсон говорит, что нам не следует употреблять это слово.
— Да, тебе, наверное, не стоит этого делать в школе, но ты можешь говорить его, когда мы вдвоем. И я его использую. У меня был адский день.
Ее маленькие ручки обнимают меня, насколько она может дотянуться, и она всхлипывает.
— У меня тоже. Рози сказала, что больше не хочет со мной играть, потому что у меня нет Куклы-Солнышка, а у всех других девочек есть такая, и это все, чем они хотят играть в данный момент.
Я морщусь. Что-то еще, чего я не могу позволить себе купить для своего ребенка, хотя готова поспорить, что это чертовски простая вещь. У нее должны быть такие вещи. Она не должна чувствовать, что чего-то лишена. Со стороны этих девочек тоже дерьмово так поступать с ней, бьюсь об заклад, у некоторых из них этих кукол несколько, и они могли бы одолжить ей одну, но все начинается в детстве, не так ли? Я помню, каково это — не вписываться в общество, быть школьницей, у которой не было подходящей одежды и обуви. Чьи родители водили не ту машину и отправляли их в не те летние лагеря.
— О, милая. Мне жаль, что мы не можем купить тебе Куклу-Солнышко. Я знаю, ты действительно ее хочешь. Может быть, если тебе действительно повезет, у Санты найдется что-нибудь для тебя на Рождество, хорошо?
Она глубоко вздыхает, но кивает.
— Это не имеет значения. К тому времени у них, вероятно, будет что-то еще, не так ли?
Она кладет свою руку в мою, и я сжимаю ее, улыбаясь, когда она сжимает в ответ. Когда она стала такой умной?
— Возможно. Неужели нет других людей, с которыми ты хотела бы поиграть?
К тому времени, как мы добираемся до детского сада Дэмиана, Эльза чувствует себя немного лучше, и обещание бургеров на ужин бодрит их обоих. Они так взволнованы, что оба вбегают прямо через дверь, крича о том, сколько наггетсов они съедят и что они хотят добавить в свои бургеры. Они даже не видят листка бумаги, и, признаюсь, я тоже чуть не наступила на него.
Я замолкаю, глядя на слегка помятую грязно-белую бумагу. Я уверена, что не оставляла ее там сегодня утром. Вероятно, что-то выпало из сумки кого-то из детей. Записка из школы с просьбой выделить деньги на какую-то экскурсию, которую я не могу себе позволить.
Я вздыхаю, протягиваю руку, беру его и разворачиваю.
У меня сводит живот, когда я узнаю неряшливый почерк Джеймса.
Ты грязная шлюха. Удачи тебе с твоим юридическим дерьмом сейчас. Держу пари, они не отдадут тебе детей, когда узнают, какая ты шлюха.
Я роняю школьные сумки прямо в коридоре вместе со своей сумочкой. И я рву эту дурацкую записку на тридцать два крошечных кусочка, ненавидя то, как дрожат при этом мои пальцы. Я иду прямо к мусорному ведру и выбрасываю все туда.