Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Первомайский Леонид Соломонович

«Там, где полегли они за волю…»

Там, где полегли они за волю, Бураки теперь для сахзавода. И довольно слез. Довольно боли. Дням другим — красивая погода. Кончено. Заметано. Ни слова. Спите, коль усталость одолела! …Тяпка землю раздвигает снова, А земля с устатку посерела.

«Разминулся со мною сон…»

Разминулся со мною сон. Время шлюх, галифе и героев… Кто лег в сквере под сей газон

Перегноем? Верно, думал: настанет час… Выше, белые гречи! Что ж! Шинелька его как раз И на другие плечи. Только новый хлястик пришей И мечтай себе в мире сущем… Эй! В грядущем!

«Папирос кому! Папиросы!..»

Папирос кому! Папиросы! Шлеп да ляп! по луже. Коробок в руках. Ну а кто не вовсе босый — Те на рысаках! На углу, вот тут, впервые Пролилась за волю кровь… Запасайте, дорогие, Хлеба и дров! Бились, словно львы, матросы! С ними мой отец! А нынче — без руки… Папирос кому! Папиросы! Спички-сирники…

«Вновь на страницы тень ложится…»

Вновь на страницы тень ложится, Воруя буквы у очей… Как незаметно вечер длится, Склонясь над головой моей! Я обопрусь о дверь в молчанье, А там, где город, — степь сквозит… Печальное воспоминанье В червленых венах кровь теснит. Промерзлый путь… Летят тачанки… И вот душа малым-мала! А на снегу из чьей-то ранки Кровь узорочье заплела. Молчите, грезы и страницы! Я сущей болью догорел! …Вновь за окном дома-гробницы И мертвый отблеск фонарей…

«Сдается, недород не за горой…»

Сдается, недород не за горой: Земля без снега, а морозец ломит. Бледнеет слой На окоеме. Вечеря тянется — скучна она! И слов, и пищи — понемножку! А иногда, сдается, не одна Рука ко рту несет пустую ложку… Старик молчит. Не хватит, что ли, слова? А мысли… мысли все давно вразброд! Зимою пала пегая корова, Теперь мякину город отберет!

«Туман стеною. Загудит в лицо…»

Туман стеною. Загудит в лицо Злой ветер и коням растреплет гривы, И засквозит вдруг рыжее кольцо Там, где нырнуло солнце в сумрак сивый. Вновь моросит. Кожух дождем набряк, В сон низко клонит отворот кожуха. Но кони в гору не идут никак — Тяжелая дорога так разбухла! Слезаю с воза и одним плечом Толкаю сзади — ну же, вороные! Не разберешь, что по лицу течет, Горячий пот иль капли дождевые… Что за безлюдье! Слышу голоса… Нет, это стонет под ногами глина… А если впрямь она такая вся — Влюбленная в электростолб краина?

«Я вновь на хуторе. Шумят, как шелк, гаи…»

Я вновь на хуторе. Шумят, как шелк, гаи, Все усыпляя во дворе и в хате… И кажется — додуманы твои Все думки, и играть стихами хватит! Ну разве что одну вписать в альбом Без лишних слов и даты, ибо Стиху и хутору — обоим Пришла погибель.

«Мужик, близ леса скашивая жито…»

Мужик, близ леса скашивая жито, Об желтый череп косу зазубрил… Чья и за что была тут жизнь убита, Кто, за кого тут голову сложил, Ему едино… Тут, на месте боя, Родится жито тучное, а то, Что землю сдобрил человек собою,— Ничто… Косарь поник над вещью дорогою, Своей косой, что череп пощербил, И, череп тот отбросивши ногою, — Поразбросало вас, — проговорил.

«Нежна сухая линия плеча…»

Нежна сухая линия плеча, Твоих локтей — по-детски острых, А уж не раз тайком я замечал: Глаз интерес, и страх, и слезы Взрываются вдруг вызовом, и смех Слетает с уст… О девушка, ты — женщина!

«Ах, флейты голос над рекою…»

Ах, флейты голос над рекою — И синий день, и даль, и ты! Легко со светлою такою, Как голос флейты над рекою, Плыть наугад на зов мечты. Пускай же лодку за водою В раздолье дня, что синеват. Неистовство — быть молодою, Покой — плыть быстрою водою, Безумие — жить наугад!

«Она спустилась к морю. Кто она…»

Она спустилась к морю. Кто она, Ей все равно теперь, как этой пене. …Да и не все ли мы — единство сна В пустой и мимолетной перемене? Ленивый жест — и под ноги ложится Прозрачный венчик — брошенный платок, И на стебле высоких стройных ног Цветок тяжелый жарко золотится — И вся она нетронуто нага! Спадает вал… Немеют берега. И снова плеск. И снова все смолкает… То розовыми пальцами нога Пучину бирюзовую смиряет. И открывает лоно ей свое Величье вод, что всем ветрам открыто,— Как бы назад приходит Афродита В тот белый шум, что породил ее.

«Над городом гуси вчера пролетали…»

Над городом гуси вчера пролетали, Над каменным местом в ночи… Сжать сердце себе повелел от печали: Молчи, ты безумно, молчи! Довольно скорбей и мечтаний без цели… Все это глядит со страниц. Ты слышишь, — вчера тополя облетели: — Тсс… О девочка тихая, боль и печали, Вечерняя греза моя! Над городом гуси вчера пролетали… А я?