Озеро призраков
Шрифт:
— В лето шесть тысяч… — начал Николай.
— Извините, — прервал его Туляков. — Это было в 1697 году. Там вначале я не поправил допетровское летосчисление. Продолжайте!
— В лето 1697 года крестьянка Марфа из села Спас-на-Броду возвращалась лесом с внучкой с дровяницы, где собирала малину. Запозднившись, решила скоротать путь и пошла через дубовую рощу, издавна зовомую Чёрной, место в народе считавшемся нечистым. На тропинке путь им преградил леший, дюже велик и лохмат. Он молча глядел на Марфу, имея в руке сучковатую палицу. Марфа с внучкой пустилась бежать. Леший бросился вдогонку и шумно дышал. Только как Марфа побросала лукошки и сотворила молитву, леший отстал. Домой крестьянка и девочка добрались здравы и невредимы. Крестьяне с опаской впредь
— Это мой свободный пересказ донесения местного дьячка какому-то голове. Я уж точно теперь и не помню. А тогда не записал, — пояснил Никита Тимофеевич.
— А что это за Чёрная роща? — спросил Николай. — Судя по всему, она недалеко от Дурова. Я не слыхал о такой…
— Сейчас она не существует. На её месте теперь пашня. Сколько годков-то прошло…
Николай продолжал:
— Крепостной крестьянин помещика Олантьева Дениска Окаёмов промышлял в Скитских болотах ловом водяных крыс. Припозднился, начался сильный дождь, и лодку течением пригнало к незнакомому берегу. Окаёмов увидал за леском неяркий свет, и, надеясь выйти к жилью, пошёл на него. На большой поляне горел костёр и вокруг него сидели странные люди, не похожие на местных жителей, в треуголках и сапогах с высокими голенищами, в странных одеждах с медными пуговицами и играли в кости на широченной доске. Увидев его, они знаками предложили ему сыграть, но Дениска был так напуган, что тоже онемел, с перепугу сильно заорал и впал в обморочное состояние. Очнулся под утро. Огляделся, дрожа от страха. Поляна была ровная как блин, кольцом её окружали дубы. Никого на поляне не было. Но дымил затухший костёр, и валялась широченная доска с зарубками. Он вспомнил прошедшую ночь и бросился бежать, узнав, что попал на поляну, считавшуюся гиблым местом, куда старались не забредать, зовомую Лиховой. Вернулся он в село на другой день, страшно перепуганный. Говорил, что блуждал три дня, а на самом деле отсутствовал он пятнадцать дней.
Николай перевёл дыхание.
— Я слыхал о Лиховой поляне. Хотелось сходить туда. Но она за болотами… Не довелось.
— Мне тоже хотелось, — ответил Никита Тимофеевич, и тоже не пришлось. Это дубовая роща, — продолжал он, — окружённая со всех сторон чёрным лесом, между Язовкой и озером за болотистой низиной. Там растут дубы столетние, а может, им лет по тыщи или больше. Растут кольцом, словно их кто-то посадил. Сначала большое кольцо, потом меньше и меньше, такие концентрические круги. Диаметр колец большой, поэтому с земли об этом сразу не догадаться. Догадались тогда, когда сфотографировали с самолета…
— Понятно, — сказал Николай и стал читать дальше. — Донесение волостного писаря. Крестьяне жалуются на падёж скота, болезни. К ним являются по ночам умершие родственники и творят беззакония.
К вдовице Параскеве явился ночью убитый в драке супруг и звал её с собою. Через день она пропала. Изба изветшала за два дня и покрылась мхом, потом словно растворилась, оставив после себя лужу со зловонной водой.
— Случай, похожий на ваш, — сказал Никита Тимофеевич, поднимаясь и кладя руку на плечо Воронина. — Как видите, появление таких призраков зафиксировано в исторических документах, о чём я вам говорил. Но это не самое загадочное и не самое сверхъестественное, — добавил он, взглянув на друзей, присаживаясь на прежнее место.
— Не самое загадочное? — воскликнул Афанасий. — А что может быть таинственнее?
— Переверните страницы три-четыре, — попросил Никита Тимофеевич Николая. — Их потом посмотрите, если захотите. Найдите листок с заголовком «Верхнеужский монструз». Почитайте, какая история произошла в 1778 году. Это донесение полицмейстера тогдашней губернии. Найдено мною в архиве.
Николай поискал в папке нужную страницу.
— Нашёл.
— Читайте!
— Донесение полицмейстера Ивана Перфыльева. Пономарь Покровской церкви села Сосино утром августа 23 дня на крыше оного храма увидел странное существо величиной с корову, с птичьей головой маленькой и хвостом, как у крокодила, но больших размеров,
— Наверно, мужику досталось за его свидетельства? — спросил Николай.
— Думается, что да. Тогда долго не раздумывали. Чтобы не было смятения, капитан-исправник увёз пономаря в город. Отпустили его только тогда, когда всё село опять видело монструза — он появился и унёс в когтях молодого барана из загона крестьянина Филиппова. Всю деревню в острог не посадишь, и это дело, думаю, замяли. Во всяком случае, о последствиях следов я не нашёл.
— А дальше что было? — спросил Афанасий.
— Дальше? — переспросил Никита Тимофеевич. — Дальше этого монстра видели недалеко от озера рыбаки. Что интересно, в эти летние дни наблюдалось необыкновенное свечение неба и странные шелестящие звуки. Это тоже зафиксировано в свидетельствах очевидцев.
— Я тоже нечто подобное наблюдал, — сказал Николай, — когда вся эта чертовщина произошла со мной.
— Хорошо, что монстр не прилетал, — улыбнулся Афанасий.
— Он там ещё натворил. Сшиб с возу с поклажей мужика, а лошадь со страху погнала и загнала сама себя. Вот такие дела, — заключил Туляков, беря папку.
— Но это не все, наверное? — спросил Афанасий.
— Там есть ещё истории, но какие-то неправдоподобные. — Никита Тимофеевич взял у Николая папку, пошелестел страницами: — Вот рассказ коробейника Игната Палкина. Он заблудился пьяненький, идя из деревни, и ему пришлось заночевать в лесу. Он рассказывал, что ночью играл в карты с какими-то чертями, а утром оказалось, что пропал товар, и он очутился совсем в другом месте за тридцать вёрст от деревни. Пешком он такое расстояние за летнюю ночь не сумел бы пройти.
— Всё это наводит на странные размышления, — вымолвил Афанасий.
— Эти явления, как видите, периодически повторяются.
Друзья сидели, оглушённые прочитанным.
— Что — произвело? — спросил Никита Тимофеевич.
— Не произвело, а проняло, — ответил Афанасий, находясь под воздействием услышанного. — Твои записи пролили свет на всё происходившее с Николаем.
— Расскажу ещё один интересный случай, связанный с записками штабс-капитана Онучева, — сказал Туляков. — Это происшествие он скрывал, и записки были обнаружены после его смерти. На берегу озера Глухого, это было в середине прошлого века, этот штабс-капитан занимался какими-то исследованиями в области картографии и геодезии, чуть ли не от российского географического общества. Был он не один, а с проводником из числа местных жителей и двумя казаками. Они в летний день разбили бивуак на берегу озера и приготовились к ночлегу. Ночью штабс-капитана разбудило, как он пишет, «огненное зарево, охватившее полнеба». Он вышел из палатки и увидел, что вода озера потемнела, на ней лишь играли блики пылающих облаков. Нарастал не назойливый шелест, словно прибрежная осока терлась друг о друга… Потом всё успокоилось, и Онучев увидел, как из глади озера стал вырастать город, ну совсем как град Китеж. Правда, как пишет сам Онучев, городом это было назвать трудно. Скорее, это было древнее городище, обнесённое острым тыном, с воротами, с рвами и высоким валом, с церквушками, куполками и крестами. Озеро пропало. Онучев стоял перед бревенчатой стеной. Ворота сами по себе открылись, как бы приглашая его вовнутрь…