Ожерелье для возлюбленной
Шрифт:
– Чего, Даниэла?
Ее подбородок задрожал.
– Я опасалась, что вы приехали, чтобы и на этот раз вмешаться в мою жизнь и расстроить мои планы на будущее. Мой шанс найти счастье с Ричардом.
– Неужели вы думаете, что я так сильно ненавижу вас?
– А разве нет?
– Я ничего не сказал никому о той ночи. Ни слова за все эти годы.
– Но и не опровергали слухов. Вы исчезли спустя два дня, после того как это случилось. Разорвав помолвку, вы дали понять всем, что я виновата.
Что-то изменилось в выражении его лица. Возможно, это сожаление?
– Да,
– Но мы не в силах ничего переделать, ведь так, Рейфел?
– Да, мы не можем вернуть прошлое.
Даниэла поднялась с софы.
– Прощайте, Рейфел. – Она быстро пошла к двери, боясь разрыдаться при нем.
– Вы любите его? – вдруг спросил он.
Даниэла на мгновение застыла на пороге гостиной. Подняв юбки, она внимательно смотрела под ноги, чтобы не упасть с лестницы. Ступенька за ступенькой она поднималась наверх в свою комнату, оставив его вопрос без ответа.
Глава 7
Рейф вернулся в апартаменты, которые он снимал для себя и Макса Брэдли в отеле «Уильям Пени». Он сидел на софе, обхватив голову руками, упершись локтями в колени, и перебирал в памяти подробности встречи с Даниэлой.
В такой позе его застал Макс Брэдли.
– Что, все так плохо? – произнес он, подойдя к нему тихо, как привидение. Он всегда появлялся без предупреждения. Рейф никак не мог привыкнуть к этой его привычке.
– Ужасно, – кивнул он, откидываясь на спинку софы и вытягивая вперед длинные ноги. – Когда я сказал ей, что окончательно убедился в ее невиновности, она так посмотрела на меня… До конца дней буду помнить этот взгляд. Боже милостивый, она ненавидела меня прежде, но сейчас еще больше.
– Вы уверены? А может, вы сами не находите себе прощения?
Рейф вздохнул, понимая, что и это правда.
– Увы. Как я мог не поверить ей тогда? Я хотел бы что-нибудь сделать для нее.
Макс подошел к бару и налил себе бренди. Он был почти одного роста с Рейфом, постарше его лет на семь и худой до изнеможения. Его жесткое лицо избороздили глубокие морщины – след той напряженной жизни, которую он вел. Густые темные волосы всегда были чуть длиннее, чем требовала мода, и легкими завитками спадали на воротник простого коричневого сюртука.
Макс налил бренди и для Рейфа и протянул ему бокал.
– Вы выглядите так, словно вам необходимо выпить.
Рейф вдруг заметил, что у Макса американский акцент.
Во Франции он говорил на французском, как ее житель. Это был человек, который привык держаться в тени и никогда не светился, какую бы роль ни играл. В его профессии такое умение просто бесценно.
Рейф взял бокал, сделал большой глоток и, прикрыв глаза, наслаждался теплом, растекающимся по телу.
– Спасибо.
– Вы сказали, что Даниэла приехала сюда, чтобы выйти замуж?
– Именно так.
– Вы знакомы с ее женихом?
– Очень поверхностно. Мне удалось узнать, что он преуспевающий бизнесмен, вдовец. У него двое детей от первого брака – сын и дочь.
– А
Одна из темных бровей Рейфа взметнулась вверх.
– Даниэла больше не моя леди, и я представления не имею о ее чувствах. И уверен, она не станет рассказывать мне об этом.
– Интересно… – Макс пригубил бренди. – В таком случае это как раз то, что вам следует узнать.
Рейф фыркнул.
– Зачем? Многие люди женятся совсем по иным причинам, нежели любовь.
– Вы сказали, что хотели бы сделать ради нее что-нибудь, чтобы загладить свою вину.
– Вы правы. Но чем больше я размышляю об этом, тем яснее вижу, что нет ничего, что могло бы исправить мою чудовищную ошибку.
– Если эта леди не любит своего избранника, тогда вы могли бы убедить ее выйти замуж за вас. Она вернулась бы в Англию, и ей не пришлось бы разлучаться с тетушкой и родными. И что самое важное, женившись на ней, вы положили бы конец всем сплетням и слухам. В глазах общества ее имя было бы очищено от той грязи, которая окружала ее все эти годы.
Его бросило в жар. Было время, когда он хотел жениться на Даниэле вопреки всему. Но это осталось далеко в прошлом… Так или нет?
Этот вопрос мучил его с той минуты, когда он получил доказательства ее невиновности. Не это ли побудило его навестить графа Трокмортона и поговорить с ним о помолвке с Мэри Роуз?
Он спросил графа, нельзя ли отложить свадьбу, и был удивлен, когда граф предложил ему вообще разорвать помолвку.
– Беспокоясь о будущем дочери, я пришел к выводу, что совершил ошибку, – признался граф. – Мэри Роуз еще очень молода, слишком невинна. Такой искушенный мужчина, как вы… Который намного старше ее… Вы, безусловно, мужчина, обладающий большими аппетитами… Короче говоря, ваша светлость, моя дочь страшно напугана и боится разделить с вами постель. Я не верю, что даже спустя время это может измениться.
Рейф едва верил своим ушам. Неслыханно! Он предоставлял Трокмортону шанс выдать дочь за герцога. Такое редко случалось в высшем обществе.
– Вы уверены, что, расторгая помолвку, действуете в интересах Мэри Роуз? Уверяю, я был бы терпелив с ней… Дал ей возможность привыкнуть ко мне.
– Не сомневаюсь, что это так, Рейфел. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу лучшего для своей дочери?
Это было удивительно, и Рейф высоко оценил порыв графа.
– Я понимаю ваше настроение. И уважаю вас за то, что вы ставите чувства дочери превыше всего. Я благодарен вам за искренность и очень хотел бы, чтобы Мэри Роуз была счастлива.
Хотя ему следовало ощущать горечь и даже злость из-за того, что его планы на будущее рушатся во второй раз, Рейф покинул дом графа с облегчением, словно тяжелая ноша упала с его плеч. Он не понимал почему. Ведь он действительно, думая о будущем, связывал его с Мэри Роуз.
Он поднял глаза на Макса Брэдли, тот спокойно потягивал бренди.
– Хотя ваше высказывание по поводу женитьбы на Даниэле заслуживает внимания, есть маленькая неувязка – она меня терпеть не может. Если я попрошу ее руки, скорее всего получу отказ.