Ожерелье королевы
Шрифт:
Угроза оказала действие. Шарни, который кричал, ругался, бредил и сильно размахивал руками, был поднят овернцем, как перышко, на глазах гвардейцев.
Последние обступили доктора Луи с вопросами.
— Господа, — крикнул доктор как можно громче, чтобы заглушить голос Шарни, — вы понимаете, что я не стану каждый час делать целое льё, чтобы навещать больного, которого доверил мне король. Ваша галерея находится на краю света.
— Куда же вы его несете, доктор?
— К себе, потому что я очень ленив. У меня здесь, как вам известно, две комнаты; я уложу его в одной из них, и послезавтра, если никто не будет беспокоить его, я дам вам отчет о его здоровье.
— Но, доктор, сказал офицер, — уверяю вас, что тут больному будет очень хорошо. Мы все любим господина де Сюфрена и…
— Да, да, я знаю, что значит уход за больным товарищем. Раненому хочется пить, и по доброте душевной ему дают напиться, а он от этого умирает. К черту уход господ гвардейцев! Мне уже сгубили таким образом десяток больных.
Доктор продолжал свою речь, хотя бреда Оливье никто уже не мог слышать.
«Конечно, — размышлял про себя достойный врач, — это я хорошо сделал и прекрасно придумал. Но вся беда в том, что король пожелает, наверное, видеть больного… А если он его увидит… то и услышит… Дьявол! Колебаться нельзя. Расскажу обо всем королеве; она даст мне совет».
Добрый доктор, приняв такое решение с быстротой человека, привыкшего дорожить каждой секундой, освежил лицо раненого холодной водой и уложил его на кровати так, чтобы тот не убил себя, если будет шевелиться или падать. Затем запер висячим замком ставни, два раза повернул ключ в двери и, спрятав его в карман, отправился к королеве, предварительно послушав снаружи и убедившись, что из коридора нельзя разобрать криков Оливье.
Само собой разумеется, что для большей безопасности овернец был заперт вместе с больным.
У самой двери доктор встретил г-жу де Мизери, которую послала королева, чтобы справиться о раненом.
Она непременно хотела войти.
— Пойдемте, пойдемте, сударыня, — сказал ей доктор. — Я ухожу.
— Но, доктор, королева ждет!
— Я сам иду к королеве, сударыня.
— Королева желает…
— Королева узнает все, что ей угодно знать; уверяю вас в этом. Пойдемте…
И он зашагал так скоро, что первой даме покоев Марии Антуанетты пришлось почти бежать, чтобы не отстать от него.
XXVIII
AEGRI SOMNIA [11]
Королева ждала ответа от г-жи де Мизери, но не ждала доктора.
Тот вошел со своей обычной непринужденностью.
— Ваше величество, — громко сказал он, — состояние больного, которым интересуются король и ваше величество, настолько хорошо, насколько это возможно при лихорадке.
Королева хорошо знала доктора и все его отвращение к людям, которые, по его словам, кричат во весь голос, когда испытывают только полустрадание.
11
Сновидения страдальца (лат.).
Она вообразила себе, что г-н де Шарни несколько преувеличил свое нездоровье. Сильные женщины склонны считать слабыми сильных мужчин.
— Раненый, — сказала она, — решил пошутить.
— Гм-гм! — отвечал доктор.
— Царапина…
— Нет, нет, ваше величество; но все равно, царапина или рана, все, что я знаю, — это то, что у него лихорадка.
— Бедный юноша! И лихорадка сильная?
— Ужасная.
— А! — с испугом произнесла королева. — Я не думала, что так… сразу… может появиться лихорадка…
Доктор в течение нескольких секунд смотрел на королеву.
— Лихорадки бывают разные, — ответил он.
— Послушайте, милый Луи, вы меня пугаете. Вы обыкновенно так любите всех успокаивать, а сегодня с вами происходит что-то особенное.
— Ничего особенного.
— Как бы не так! Вы все оглядываетесь по сторонам, смотрите то направо, то налево, у вас вид человека, который хочет сообщить мне важную тайну.
— Очень может быть.
— Вот как! Тайну по поводу лихорадки!
— Да.
— Лихорадки господина де Шарни?
— Да.
— И вы меня желали видеть из-за этой тайны?
— Да.
— В таком случае скорее к делу. Вы знаете, что я любопытна. Начинайте же с начала.
— Как Жан Малыш, не правда ли?
— Да, милейший доктор.
— Ну, ваше величество…
— Ну, я жду, доктор.
— Нет, я жду.
— Чего?
— Чтобы вы меня спрашивали, ваше величество. Я сам не сумею рассказать, но когда меня спрашивают, я отвечаю на вопросы как по книге.
— Так вот, я вас спрашиваю, в каком положении лихорадка господина де Шарни?
— Нет, это нехорошее начало. Спросите меня прежде, каким образом господин де Шарни оказался у меня, в одной из моих двух маленьких комнат, вместо того, чтобы лежать в галерее или в комнате караульного офицера.
— Хорошо, я спрашиваю это. Действительно, это странно.
— Так вот, ваше величество: я не хотел оставить господина де Шарни в галерее или в караульной комнате, потому что мой больной страдает не совсем обыкновенной формой лихорадки.
Королева сделала удивленный жест.
— Что вы хотите сказать?
— Господин де Шарни в лихорадке все время бредит.
— О! — сказала королева, сжимая руки.
— А когда он бредит, — продолжал доктор, подходя ближе к королеве, — то бедный молодой человек говорит о многих крайне деликатных вещах, не совсем удобных для того, чтобы их слышали господа королевские гвардейцы или вообще кто-либо.
— Доктор!
— Не надо было меня спрашивать, если вы не хотели, чтобы я отвечал.