Ожерелье королевы
Шрифт:
Затем он вполголоса спросил у г-на де Фавра, капитана его охраны:
– Каким образом он оказался в Версале?
– Эх, ваше высочество, – ответил тот, – я уже целый час ничего не могу понять.
13. Сто луидоров королевы
Теперь, когда мы познакомили наших читателей с главными персонажами этой истории или же просто напомнили о них, теперь, когда мы провели читателей и в домик графа д'Артуа, и во дворец Людовика XIV в Версале, теперь мы возвратимся в дом на улице Сен-Клод, на пятый
Как только королева ушла, г-жа де Ламотт принялась, как нам известно, радостно считать и пересчитывать сто луидоров, так волшебно свалившихся на нее с неба.
На столе лежали пятьдесят хорошеньких двойных луидоров, по сорок восемь ливров в каждом; поблескивая в свете ламп, они, казалось, своим аристократизмом унижали эту убогую лачугу.
Полюбовавшись на деньги, г-жа де Ламмот решила, что их должен увидеть еще кто-нибудь. Само по себе обладание ими было для нее ничто, если оно ни в ком не возбуждало зависть.
Ей давно уже претило, что горничная – свидетельница ее нищеты, и теперь ей захотелось сделать ее свидетельницей своего нежданного богатства.
И вот, направив свет лампы так, что золото заблестело во всей своей красе, она окликнула г-жу Клотильду, сидевшую в прихожей:
– Клотильда!
Горничная вошла в комнату.
– Подойдите и взгляните сюда, – приказала г-жа де Ламотт.
– О, сударыня! – всплеснув руками и вытянув шею, воскликнула старуха.
– Вы, кажется, беспокоились о своем жалованье? – осведомилась графиня.
– Что вы, сударыня, у меня и в мыслях такого не было. Господи, я просто спрашивала у вас, госпожа графиня, когда вы сможете мне заплатить. Ничего удивительного, ведь я не получаю от вас денег уже три месяца.
– Как вы считаете, теперь у меня есть из чего вам заплатить?
– Господи Иисусе! Имей я столько денег, я считала бы себя обеспеченной на всю жизнь!
Г-жа де Ламотт пожала плечами и с нескрываемым презрением посмотрела на старуху.
– К счастью, – сказала она, – кое-кто еще помнит имя, которое я ношу. А вот те, кому следовало бы об этом помнить, забыли.
– На что же вы истратите такую кучу денег? – спросила г-жа Клотильда.
– На все!
– По-моему, сударыня, самое главное – это прежде всего как следует устроить мне кухню. Раз у вас теперь есть деньги, вы ведь дадите обед, верно?
– Тс-с! – прислушалась г-жа де Ламотт. – Кто-то стучит!
– Вы ошибаетесь, сударыня, – щадя по обыкновению свои ноги, возразила старуха.
– А я говорю – стучат.
– Уверяю вас, сударыня…
– Пойдите посмотрите.
– Но я ничего не слышала.
– Вот-вот, как в прошлый раз: тогда вы тоже ничего не слышали. Что ж, по-вашему, эти дамы удалились, не входя сюда?
Сей довод подействовал на г-жу Клотильду, и она направилась к двери.
– А теперь слышите? – вскричала г-жа де Ламотт.
– И верно, – согласилась старуха. – Иду, иду.
Г-жа де Ламотт поспешно сгребла со стола монеты и бросила их в ящик.
Закрывая его, она пробормотала:
– Неужто провидение посылает мне еще сотню луидоров? Слова эти были произнесены с такой алчностью и вместе с тем столь скептически, что даже Вольтер улыбнулся бы, их услышав.
Тем временем дверь на лестницу отворилась, и в первой комнатушке послышались мужские шаги.
Г-жа Клотильда обменялась с мужчиной несколькими фразами, но о чем шла речь, графиня не расслышала.
Затем дверь затворилась, шаги на лестнице затихли, и старуха вернулась в комнату с письмом в руке.
– Прошу вас, – проговорила она, протягивая его хозяйке. Графиня внимательно рассмотрела почерк на конверте, сам конверт и печать, после чего подняла голову и спросила:
– Это был слуга?
– Да, сударыня.
– В какой ливрее?
– Ливреи на нем не было.
– Значит, обычный серокафтанник?
– Да.
– Этот герб уже попадался мне на глаза, – еще раз взглянув на печать, заметила г-жа де Ламотт.
Затем, поднеся печать к свету, она продолжала:
– Девять золотых ромбов на красном поле… У кого же такой герб?
Порывшись несколько секунд в памяти, графиня наконец сдалась.
– Посмотрим-ка, что в письме, – пробормотала она. Осторожно, чтобы не повредить печать, она вскрыла конверт и прочла:
«Сударыня, особа, к которой вы обращались, может увидеться с вами завтра вечером, если вы соблаговолите отпереть ей дверь».
– И это все?
Графиня снова напрягла память.
– Писала-то я многим, – проронила она. – Но все-таки кому же? Да всем на свете. Интересно, кто это мне ответил: мужчина или женщина? По почерку не узнать… нет… истинно секретарский почерк. Слог? Слог покровителя – вялый и старомодный.
Она повторила:
– «Особа, к которой вы обращались»… Этими словами меня хотят унизить. Писала явно женщина.
Графиня принялась читать дальше:
– «…может увидеться с вами завтра вечером, если вы соблаговолите отпереть ей дверь». Женщина написала бы: «Будет ждать вас завтра вечером». Нет, это мужчина. Но лучше бы это была какая-нибудь из прежних знатных дам… Подписи нет… Но у кого же на гербе девять золотых ромбов на красном поле? Ах! – внезапно воскликнула она. – Да что это я, совсем спятила? Это же герб Роганов, черт возьми! Нуда, я писала господину де Гемене [43] и господину де Рогану, и один из них мне ответил. Все ясно… Однако гербовый щит не поделен на четыре поля, значит, письмо от кардинала… Ах, этот кардинал де Роган! Этот рыцарь, дамский угодник и честолюбец придет к госпоже де Ламотт, если та отопрет ему дверь! Прекрасно, он может не беспокоиться, дверь будет отперта… Когда это? Ах, да, завтра вечером.
43
Де Гемене – ветвь рода Роганов.