Ожерелье невесты
Шрифт:
– Как вы думаете, я смогу взять одного с собой?
Граф тихонько засмеялся, и Тори почувствовала, как новая волна тепла разлилась по животу.
– Если твоя мама разрешит, то конечно. Почему бы тебе не спросить ее?
Тедди радостно улыбнулся, повернулся и бросился прочь из сарая; заблудившись, снова забежал в комнатушку и убежал совсем, оставив ее наедине с графом.
– Я… мне пора идти. У меня еще очень много дел.
– Вы дрожите, – сказал он, его карие с золотом глаза впились в ее лицо. – Вы хорошо себя чувствуете, миссис Темпл?
Он стоял так близко, что она могла сосчитать удары его сердца, разглядеть чувственную линию нижней губы, увидеть, как слегка поднимается уголок его рта.
– Это… здесь душно. Мне нужно выйти на воздух. Его губы изогнулись еще сильнее.
– Конечно. – Он так быстро шагнул в сторону, что она чуть не потеряла равновесие. Рука графа протянулась, чтобы поддержать ее. – Вам нехорошо. Позвольте помочь вам.
– Нет! Я хочу сказать… я здорова. В самом деле.
– По крайней мере позвольте помочь вам выйти отсюда.
О Боже, вот этого она как раз хотела меньше всего. Ей хотелось бы оказаться как можно дальше от него. Почему это так трудно?
Тори старалась не замечать его близости, сильную руку, направляющую ее шаги на солнечный свет, к фонтану в саду, но не могла избавиться от пылающих щек и тепла, разлившегося по телу.
Выйдя на воздух, она почувствовала некоторое облегчение, и ей почти удалось взять себя в руки. Граф вежливо отступил в сторону.
– Вам лучше?
– Да, гораздо лучше, благодарю вас.
– Тогда я оставляю вас вашим делам. Всего хорошего, миссис Темпл.
Тори смотрела вслед удаляющемуся графу, а сердце ее продолжало стучать, в коленях чувствовалась слабость. Этот человек играл роль идеального джентльмена, однако ей едва удалось успокоить дыхание. Боже, если у него есть намерения относительно Клер…
Тори пошла к дому, испытывая за сестру тревогу, большую, чем когда-либо прежде.
Над городом разразилась летняя буря, плотные темные тучи закрыли тонкий ломтик луны. Когда Тори в темноте пробиралась в кабинет графа, за окнами раздавались раскаты грома. Старинные часы у входа начали бить полночь.
В Лондоне продолжался светский сезон. Леди Эймз гостила у друзей, и граф в качестве ее кузена вечером отправился туда же.
Большинство слуг уже разошлись по своим комнаткам, Тори тоже пошла к себе. Она легла в кровать, твердя себе, что должна оставаться в постели, что не следует отвечать на последний ход, сделанный графом. Но искушение было слишком велико.
Как только в доме воцарилась тишина, она накинула на ночную рубашку капот, взяла масляную лампу и направилась к лестнице. Войдя в кабинет, она сразу посмотрела туда, где стояли шахматы. В свете лампы шахматные фигуры из слоновой кости отбрасывали длинные тени. Не замечая холода деревянного пола, по которому она ступала босыми ногами, Тори тихонько подошла к столику и села на один из стульев с высокой спинкой.
Поставив лампу на стол, Тори изучала новую расстановку сил, не замечая ни стука ветвей о кирпичную стену, ни бликов света от изредка показывавшейся в разрыве облаков луны. Взглянув на доску, она испытала чувство удовлетворения. Граф попался на приманку. Ловушка сработала, граф теряет ладью.
Она уже подняла пешку, готовясь взять фигуру, но поняла, что этим ходом оставляет брешь, которая может стоить ей ферзя. Тори усмехнулась. Противник неглуп. Ей следует проявить больше осторожности. Она глубоко задумалась, выбирая стратегию, которая принесет ей победу, когда глухой голос вернул ее к действительности.
– Может быть, вам все же стоит взять ладью? Всегда есть шанс, что противник зазевается и не заметит опасность, в которой вы оставили своего ферзя.
Рука Тори замерла над доской. Очень медленно повернувшись, она посмотрела прямо в лицо графу.
– Я не… Я не думаю, что он не заметит. Я считаю, что он – вы – играете очень хорошо.
– В самом деле? И поэтому вы проигнорировали мой приказ и продолжили игру после того, как я еще раз напомнил вам о нем?
Тори встала с кресла, надеясь, что стоя она не будет выглядеть униженной. Оказавшись на ногах, она поняла свою ошибку, потому что теперь только несколько дюймов отделяло ее от графа. Он не отодвинулся, она оказалась зажатой между креслом и его мощной, как стена, грудью.
– Так, миссис Темпл? Не это ли причина, по которой вы нарушили мой приказ? Потому что я такой хороший игрок?
Она нервно сглотнула. Он был большим, атлетически сложенным и притом очень вспыльчивым, как она имела возможность убедиться. По опыту общения с отчимом она знала, какие последствия ожидают того, кто посмеет разозлить мужчину с таким складом характера. Но, странное дело, она не испытывала страха.
– Я… я не могу точно сказать, почему сделала это. Я очень люблю играть в шахматы. В каком-то смысле я не смогла устоять. Потом вы пришли ко мне в комнату, и я… я подумала, что для вас будет лучше, если вы начнете играть снова.
Словно тяжесть свалилась с его плеч.
– Может быть, может быть. Почему бы вам не сесть, миссис Темпл? Вы ведь готовы сделать следующий ход, разве не так?
– Поцелуй, которого не должно было быть. Неблагоразумный поступок, который впредь… не должен повториться.
– Мне жаль, что вам не понравилось. Уверяю вас, я получил удовольствие.
Щеки ее разгорелись. Ей было очень приятно – слишком приятно.
– Это непорядочно. Вы меня наняли, я ваша экономка.
– Все так. Может быть, есть что-то, что можно сделать, чтобы исправить такое положение вещей.
О чем это он? В ее голове всплыло слово "шлюшка".
– Вы ведь не считаете?.. Вы не можете думать, что я?.. Колени у нее дрожали, но она расправила плечи и взяла лампу.
– Прошу прощения, я должна пожелать вам спокойной ночи, милорд. – Она обошла его и, проходя через кабинет, чувствовала на себе его глаза, которые огнем впивались в ее ночное платье.
– Доброй ночи, миссис Темпл, – произнес он, когда она выходила из комнаты.
Глава 5