Ожерелье невесты
Шрифт:
– Когда вы попросили о встрече, я не исключил вероятность того, что вы сделаете предложение Клер.
Харвуду казалось, что все мужчины, подобно ему, находили Клер неотразимой. Что только доказывало, каким глупцом он был.
– Ваша младшая дочь необыкновенно хороша, вы правы, но она молода и на редкость наивна. Моим воображением завладела ваша старшая дочь.
Харвуд взял с одного из шератоновских столиков маленький фарфоровый кувшинчик и принялся рассматривать его. Как и прежде, его одежда претендовала на щегольство; он был в синем фраке, на шее красовался черный сборчатый галстук. Было видно, что он считает себя красивым мужчиной.
– Я не уверен, что ваши намерения оправданны. Виктория молода и еще не совсем готова стать женой.
Его слова Корд понял следующим образом. Она бесплатно ведет мое хозяйство, и мне нравится держать ее в своей власти.
– Конечно, но, в конце концов, ей уже девятнадцать, и мы оба знаем, что на то есть основания. Девушка жила в доме холостяка. Рано или поздно пойдут слухи. Если за дело примутся сплетницы, ее репутация погибнет. Пострадают и ваша, и моя репутации. Если мы поженимся, никакого скандала не будет.
Харвуд поставил кувшинчик на стол. Разговор проходил стоя. Ни один не хотел дать преимущество другому.
– Мне надо подумать.
– Подумайте. А пока вы будете думать, не забывайте, что у вас есть еще одна дочь. Если я стану мужем ее сестры, репутация Клер также будет защищена.
Харвуд теребил обшлаг своего фрака.
– Остается еще ожерелье. Виктория должна оставаться здесь столько времени, сколько потребуется, чтобы возместить его потерю.
Корд знал, что барон поднимет эту тему, и подготовился.
– Я буду рад заплатить за него. В качестве мужа я, конечно же, несу ответственность за ее долги.
Как Корд и предполагал, лицо Харвуда сразу же просветлело. Следующие полчаса они торговались, и Корд в конце концов согласился заплатить за жемчуг неоправданно большую сумму.
– Такая вещь бесценна, – заявил Харвуд. – Потерю невозможно возместить.
Не совсем, думал Корд, который уже отыскал и выкупил ожерелье. Виктория упомянула ростовщика в Дартфилде, который купил ожерелье за бесценок. А так как в деревне был только один ростовщик, разыскать его не составило труда. Уплатив гораздо больше того, что потратил ростовщик, Корд приобрел ожерелье.
Как будущий муж, он обязан был уладить дело с кражей, и вначале Корд намеревался просто вернуть ожерелье барону. Но затем, сам не зная почему, решил оставить его.
Жадность, разгорающаяся в темных глазах Харвуда, укрепила его в этом решении. Прекрасное старинное ожерелье было слишком хорошо, чтобы принадлежать такому человеку.
– Вы готовы заплатить мне за ожерелье. Но готовы ли вы взять Викторию без приданого?
Корд сжал зубы. За последние несколько лет он весьма преуспел в упрочении своего финансового положения. Но он ставил перед собой куда большие цели. Ему было невыносимо напоминание о провале его планов.
– Я не просил приданого.
В конце концов Харвуд почти с радостью согласился на брак. Скорее, решил Корд, по той причине, что прикинул: когда Виктории не станет, некому будет стеречь Клер, а совсем не потому, что беспокоился о репутации падчериц.
Корд расхаживал по комнате, пил бренди, оставленный для него на серебряном подносе, и больше не испытывал сожаления. Отведенная ему комната оказалась неожиданно приятной, хотя темно-зеленые занавеси из дамаска давно перестали быть новыми, а покрывало на кровати уже немного потерлось. Но комната сияла чистотой, мебель блестела. Это все работа Виктории, решил он, стараясь не расчувствоваться.
Он откинул покрывало, потом свежайшую простыню и с удивлением заметил на подушке маленькую белую бумажку, тщательно сложенную и запечатанную. Он взял послание, сломал печать и быстро пробежал глазами по аккуратным строчкам, написанным женской рукой.
Перед его мысленным взором тут же предстала Виктория, обнаженная и извивающаяся под ним. Желание охватило его.
«Милый, милый Корд,
я приношу извинения зато, что утром проявила такое нерасположение. Я в долгу перед вами за все, что вы делаете. И еще – наше взаимное притяжение. Вы сказали, что желаете меня; так вот, а я желаю вас. Приходите в мою комнату ночью, она слева от вашей, через две двери. Я буду ждать вас в постели.
Ваша Виктория"
Черт возьми! Она с неохотой приняла его предложение. Зная ее упрямство, он не ожидал такого поворота, но был рад, что она сумела правильно оценить свое положение, а если вспомнить, как она ответила на его поцелуй, то у него нет оснований сомневаться в ее чувствах. Она желала его. А он желал ее. Время шло. Корд задул лампу, стоявшую у кровати, и пошел к двери, неслышно ступая по толстому ковру. Босой, в халате, накинутом на голое тело, он вышел в холл, предварительно убедившись, что никто не видит его. Кровь гулко стучала в висках, возбуждение было таким сильным, что почти причиняло боль.
И вот он уже стоит у спальни Виктории и тихонько открывает дверь.
Глава 12
За кирпичными стенами дома бушевал ветер, но Тори услышала знакомые шаги. Она прижала ухо к двери и прислушалась к тому, как тихо закрылась дверь в спальне ее сестры. Заныло сердце.
"У тебя нет выбора", – сказал внутренний голос.
Будет лучше, если Клер уйдет с графом. С ним она будет в безопасности. Тори не сомневалась, что Корд хороший человек, что он будет добр к Клер. Она подумала, что он проявит терпение, даст сестре время свыкнуться с мыслью о замужестве. Она помнила, как мягок и нежен он был с ней в ту ночь.
Боль усилилась, заполнила, казалось, всю грудную клетку. Корд будет в ярости оттого, что его перехитрили, но Тори верила, что он не обрушит эту ярость на Клер.
После женитьбы мужчины его круга не обязательно меняют свой образ жизни. У графа несколько поместий. Он может оставаться в городе, а Клер поселить в деревне. Тори будет надолго приезжать в гости, и Клер будет счастлива.
Все это говорила себе Тори, выходя в холл. Она повторяла это, пробираясь по коридору с маленькой лампой, которая освещала ей дорогу. Комнаты хозяина были совсем рядом. Разбудить барона ничего не стоило.