Ожерелье вечности
Шрифт:
— Вот и хорошо. Поспешим домой. Ну, что будем делать с этим дохляком? — указывая на поверженного врага, — спросил Лукас.
— Его надо захоронить, как и людей в экспозиции, хорошо бы отдельно. Ну, что, осилим? — Николай обвёл глазами присутствующих, ожидая ответа.
— Осилим.
Сказано — сделано. Когда останки были преданы земле на берегу озера, неподалёку от избушки Голды, все вздохнули с облегчением, слушая, как Маня читает молитву над свежими могилами. Собираясь в обратный путь, путники набрали ещё сокровищ, справедливо рассудив, что в мире людей они имеют большую ценность и могут принести большую пользу, чем как экспонат музея морских людей.
— Не пропадать же добру, — бубнил Лукас и помогал своим товарищам и морякам, не забывая при этом и себя. Витюша же с Голдой о чем-то печально шептались над могилой её, опять соединившись в сердечко.
Николай
Уже в Лесбурге, по приезду, когда немного утихли радости от встречи с Бабаней, Николай отправился к Маргусу с рассказом о своём походе и просьбой о помощи людьми в строительстве дома. Маргус порадовался счастливому разрешению истории с похищением и обещал, что завтра же пришлёт людей в помощь. Очень довольный, Николай пришёл в гостиницу и нашёл там такую картину: Маня и Бабаня спали, обнявшись. У Мани на измождённом личике было такое умиротворённо- счастливое выражение, что Николай не стал её будить, просто укрыл их обеих одеялом и отправился и сам спать.
Утро было яркое, небо бездонно- голубое и ласковое, не жаркое ещё Светило задумчиво висело над кромкой недалёкого леса. Место для строительства выбрали очень хорошее, высокое, неподалёку от церкви, одна сторона участка была обращена к лесу, и даже несколько сосен были на его территории. С благословения священника заложили первый камень, и у Николая появилось такое ощущение, как будто он открывает совершенно новую страницу своей жизни. Здесь он наконец-то почувствовал себя хозяином своей жизни, любящим и любимым, могучим и могущим воплотить в жизнь все свои самые дерзкие или сокровенные желания. В огромной же махине реальности двадцать первого века, откуда он вдруг выпал, никто не ждал его в ограниченном стенами пространстве, называемом квартирой. Только сейчас он понял, что понятие дома подразумевает не только место проживания, но и просто наличие интимной атмосферы, где человек может укрыться, почувствовать себя раскрепощённым, почувствовать себя любимым. В общем, это место, где тебя принимают таким, какой ты есть. Он вспомнил себя, изнеженного комфортом горожанина в первые дни своего вынужденного лазания по горам в этом мире, своё отчаяние и желание, чтобы весь этот кошмар наконец-то закончился. Теперь же, подводя итоги, он понял, что, потеряв, приобрёл нечто неизмеримо большее, — полноценную жизнь, где нашлось место всему — лишениям — трудностям, борьбе и победам, а главное, разделённой любви…
Как-то вечером, когда все, отдыхая после стройки, собрались вместе за чашечкой чая, и наблюдая возню Витюши с ребятишками, Маня вдруг вспомнила о морских людях и сказала ему, что давно хочет спросить про бога КЛА:
— Расскажи нам эту историю, пожалуйста.
— О, это, правда, очень интересная история, да, Николай? — ответил Витюша и лукаво посмотрел на него, подмигнув, — Как вы знаете, среди нас есть замечательный в своём роде человек, в фантазиях которого мы вынуждены тут выживать, жить по правилам, придуманным им. Когда ему было всего лишь шесть лет, отдыхая с родителями на море, он тогда уже обладал очень живым воображением. Наблюдая за рыбками на мелководье, он придумал морских людей, ему показалось обидно, что морские глубины не обжиты разумными существами. Как известно, мысль материальна, особенно, понимаешь, в твоих собственных снах. Он очень часто потом в них возвращался к морским людям и по-детски жестоко их переделывал, каждый раз по-новому, пока совсем не забыл, к их счастью, о них. Так он и сохранился в памяти и истории морских людей как жестокий бог КЛА, вечно недовольный своими творениями.
— Николай, так что, и я тоже твоё творение? — смеясь, спросила Маня, — что же ты так не доработал с моим образом, вместо роскошной дивы придумал замурзанную девчонку, ни на что не способную, необразованную, глупую?
— Что ты милая, твоя красота внутренняя, ради неё я и оказался здесь. Хотя, если честно, самому непонятно, как удалось создать такой очень удачный вариант, ума не приложу. Похоже, тут поработал кто-то ещё, как вы думаете?
— Я думаю, что это твоё подсознание внесло свои коррективы, воплотив твои тайные стремления, — серьёзно сказал Витюша, — и непонятно, в лучшую ли сторону стали развиваться события в твоём сне. Так бы дело кончилось банальной интрижкой, без особых усилий и сожаления потом. А так ты получил большой жизненный урок, не только приключения, но и любовь. Это потерять страшнее всего. Ты задумывался, что будет с тобой, если ты проснёшься и не найдёшь рядом своих друзей и Манечку? А что будет с нами?
— Да. Я с ужасом думаю об этом. Самое главное, что не знаешь этого часа икс, когда моё подсознание сочтёт миссию выполненной и вернёт меня назад. Поэтому я и живу здесь каждый миг, как последний. Прости меня, милая, что я не в силах переломить ситуацию. Я даже не могу обещать тебе быть с тобой всегда, ведь это будет ложью. Поэтому я хочу назначить день нашего венчания как можно быстрее и в то же время со страхом думаю, что это может быть толчком к развязке.
— Не волнуйся, милый, я не в обиде, ради того, что ты привнёс в мою жизнь, стоило вызвать меня из небытия. И даже если, когда ты уйдёшь, мне придётся уйти туда же, я ни о чём не жалею…
— Маня, ты же знаешь, если бы была какая-то возможность изменить ситуацию, я бы воспользовался ей, чтобы остаться с тобой рядом или перенести тебя в мою реальность. Я не волшебник, я только учусь. Одно могу пообещать вам всем, что как только я узнаю эту возможность, ничто больше, никакое подсознание не разлучит нас.
— Вот и славненько! — потёр карикатурные ручки Витюша, — может быть, ты и для нас с Голдой найдёшь другой вариант состояния, более материальный, что ли? Так хочется познать радости, понимаешь, не только духовной, но и плотской любви. Прочувствовать всё, понимаешь, до конца, до донышка, да, дорогая?
— Да, мы были лишены этого, я так вообще умерла девственницей неизвестно зачем, ничего хорошего в жизни, можно сказать, не видела. Уж придётся тебе из жестокого становиться добрым богом, да, Николай?
— Ну, раз у нас тут в разгаре вечер пожеланий, то и я хочу попросить, если можно, немножко для себя, — Бабаня даже встала с места и подошла к Николаю, облокотившемуся на перила балкона нового дома, — Хочу узнать о своей семье. На самом ли деле эти воспоминания детства из реальной жизни, или тоже сплошная иллюзия. Узнай, пожалуйста, судьбу моих родных и моей первой любви. Сердце моё неспокойно, мне нечем утешиться. Я прошу тебя, найди их, дай обо мне знать, если живы.
— Да, конечно — конечно, как только, так сразу… А ты, Лукас, что молчишь? Ничего не хочешь?
— Нет, у меня всё теперь есть. Когда закончим с вашим домом, возьмёмся за наш, родим с Эльзой ещё пяток — другой ребятишек, дело своё заведу, лесопилку построю, вот и будет нам пропитание и нашим детям. Хватит с меня чудес, натерпелся.
YIII.
Прошла неделя в трудах по благоустройству уже построенного дома. Маня в перерывах между походами то за утварью, то за драпировками, то за посудой, редко видела Николая, который занимался теперь двором и забором, вкладывая в эти занятия очень много выдумки и стиля. Близился день свадьбы. Нужно было много что успеть приготовить, сшить полностью гардероб и обставить дом. Эти приятные хлопоты отнимали много сил и времени. Хотелось сделать всё в наилучшем виде. У Мани вдруг открылся талант модельера, она смело сочетала ткани и фасоны и её наряды имели ошеломительный успех у местных модниц. Пригодилось тут умение ткачества, а природный вкус и шарм дополнили дело. Она даже всерьёз подумывала о том, чтобы открыть свою мастерскую по пошиву одежды. Но всё это будет потом, после свадьбы, а пока она долго не могла уснуть вечерами, было душно и страшно. Время летних гроз уже прошло, стояла удушающая жара, валившая всех с ног в полдень. А страшно было оттого, что свершалась такая перемена в жизни, что теперь она всецело будет принадлежать Николаю, выполнять его желания и прихоти, особенно тревожили перспективы в интимном плане. Вот- вот, тут поподробней, — скажет читатель. И будет прав. Человеку пожившему хочется освежить воспоминания, а человеку молодому интересно, как это происходит у других.
Для Мани, совсем не имевшей опыта интимных отношений, и действовавшей, по большей части, инстинктивно, было тревожно, понравится ли она Николаю, столь искушённому в искусстве любви. С каждым днём она искала и, естественно, находила, всё больше причин для такой тревоги: то вдруг ей покажется, что грудь её недостаточно совершенной формы, то ноги недостаточно стройны, то ещё какая причина вдруг найдётся. Эльза, как могла, успокаивала её. Бабаня же на её стоны сказала, что всё это глупости, когда человека любят, не имеет значения разрез его глаз или форма ног. Некоторым женщинам некоторые особенности даже придают ещё большую привлекательность, некоторую изюминку облика…