Ожерелье вечности
Шрифт:
Заканчивая свадебное платье, Маня вдруг поняла, что оно ей что-то напоминает, да, оно было такое же, как во сне, — радужно-перламутрового цвета, с высоким королевским воротником, вышитое жемчугом, белым и розовым, юбкой — колоколом и широкими рукавами. А вспомнив окончание того сна, она опечалилась…
Николай же, занятый последними хлопотами по двору, приготовлениями к свадьбе и собственным гардеробом, засыпал, едва прикоснувшись к кровати. На осмысление и пустые переживания у него не было ни времени, ни сил. Редко видя Маняшу, он даже успел соскучиться, поэтому намеченный на завтра день свадьбы ожидал с нетерпением, предвкушая полные любви и нежности дни наедине с Маняшей. Сидя на устроенном в честь него пиршестве
День свадьбы выдался серым, полным дождевых туч, готовых пролиться тёплым дождём. Было влажно и душно, ни ветерка. Николай очень рано поднялся, принял ванну, оделся и стал прохаживаться по открытой террасе в ожидании момента, когда можно будет ехать в церковь. Настроение его, несмотря на не очень подходящую погоду, было прекрасным. Он с удовольствием оглядывал двор, с которым столько повозился, чтобы он радовал глаз. Прекрасные цветы и зелёные лужайки перемежались соснами и новыми, радующими яркими красками постройками. Он явственно представлял себе, как они с Маней будут гулять вечерами, пить душистый чай в тени деревьев и наслаждаться обществом друг друга.
А Маня в это время, одетая в свадебное платье, стояла перед зеркалом и пристально разглядывала себя, опять, по привычке, пытаясь найти недостатки. Но что-то это плохо получалось. Из зеркала на неё смотрела молодая женщина с испуганными, пронзительно синими глазами, выражение которых несколько портило впечатление от всей статной гармонично сложенной фигуры, облачённой в прекрасное платье. Длинные русые волосы ниспадали по спине, затянутые в жемчужную сетку. Голову венчала бриллиантовая диадема, изготовленная специально. Бабаня, увидев внучку такой, невольно всплакнула сначала от горя, что дочь её не дожила до этого радостного дня, потом от радости, что хоть у Мани другая судьба, обняла её, поцеловала и пожелала счастья.
У Николая же дух замер от восторга при виде Марии, он не узнавал в этой восхитительной невесте свою подругу по странствиям, скромнягу — товарища Маню. Она, увидев его расширенные от изумления глаза, наконец, поверила в свою неотразимость и, казалось, засветилась счастьем белозубой улыбки. Смущённая откровенным обожанием окружающих, Маня постаралась побыстрее сесть в карету, чтобы избежать любопытных взглядов, а Николай только посмеивался, видя её состояние. Вместо того, чтобы приободрить, он, наоборот, вверг её в панику своим жадным поцелуем под одобрительные возгласы собравшихся. Поэтому, когда через несколько минут они остановились у церкви, Маня имела несколько помятый вид, что не помешало ей выйти из кареты с видом королевы. Вся остальная церемония осталась в её памяти большим гулким мутным пятном, она молча повиновалась указаниям священника, судорожно выдохнула в нужном месте "Да" и, ощутив опять мягкие тёплые губы Николая, облегчённо вздохнула, а он незаметно успокаивающе погладил её по плечу. Когда, после многочисленных поздравлений, они вышли на воздух, сверкнула молния, грянул гром и закапали первые капли дождя, наполнив атмосферу свежестью. Все с радостным визгом бросились к экипажам, обгоняя, и толкая друг друга. А молодожёны, прижавшись друг к другу, самозабвенно целовались, не обращая внимания на то, что уже потоки воды текли по ним. Очнулись они оттого, что маленькая собачонка взялась облаивать их на виду ещё не разъехавшихся гостей. Николай легко подхватил Маню на руки, сбежал по лестнице к открытой дверце экипажа, осторожно поместил её внутрь, ловко запрыгнул сам, и все тронулись вслед за ними в здание городской ратуши, где были накрыты свадебные столы.
Молодожёны скрылись в одной из комнат, ожидая, когда им привезут сухую одежду, а пока полуголый Николай с вожделением исследовал губами приятные выпуклости выше корсажа на груди Мани, прижав её к себе так сильно, что она слышала сумасшедшее биение его сердца.
Эльза деликатно кашлянула, заглядывая в дверь, давая понять, что прибыла одежда, и гости ждут. Маня с трудом оторвалась от Николая и сосредоточилась на платье, быстренько одеваясь и попутно приводя в порядок волосы. Николай же с сожалением отпустил Маню и с интересом наблюдал, как она одевается, запоминая детали женского туалета, чтобы вечером не запутаться, видимо. Ему хотелось только одного — не выпускать её из объятий, продолжать это увлекательное исследование её пленительного тела.
В зале, в предвкушении весёлой пирушки, было больше тысячи человек, ожидавших выхода молодожёнов. Гул от множества голосов стоял неимоверный, переросший в шквал аплодисментов и восторженных криков при виде показавшихся, наконец, Николая и Марии. Подняв руку, прося тишины, Маргус громко сказал:
— Прошу внимания! Все вы знаете, по какому замечательному поводу мы здесь собрались. Соединились два любящих сердца двух прекрасных людей. Как мэр города, я очень рад, что это случилось здесь, на нашей земле. Провидение само вмешалось, видя наше бедственное положение бесперспективной борьбы с теневиками, послав нам на выручку этих отважных людей. От имени горожан, от себя лично я выражаю вам благодарность и поздравляю с днём бракосочетания. Желаю вам долгих счастливых лет, благополучия, растить таких же, как вы, детей на славу нашего города!
Когда овации утихли, он продолжил:
— Кроме того, я довожу до сведения собравшихся, что решением собрания ратуши, Николай, Мария и Лукас отныне будут гордо носить звание Почётных Горожан Лесбурга! Поздравляем! Разрешите вам вручить памятные знаки этого славного события!
Заминка случилась только с Лукасом, который, сгорая от смущения, сначала никак не хотел выходить, потом попытался спорить, что его заслуги переоценили. На него дружно шикнули, повесили на шею знак и он, красный и мокрый, скрылся в толпе, стремясь под крылышко к Эльзе, которая, смеясь, ласково обняла его и поцеловала под одобрение окружающих.
Звучали тосты, вино лилось рекой, все веселились от души. Кульминацией праздника стало внезапное шокирующее горожан появление Витюши и Голды во всей их красе. Один в лиловом, другая в золотом ореоле разрядов представляли собой внушительное зрелище, когда вплыли вдруг в одно из открытых окон. Пронзительный визг женщин и шум отодвигаемых стульев вскочивших мужчин почти заглушили первые слова, произнесённые Витюшей:
— Конечно, призраков не приглашают, они сами приходят. Но тебе-то, Николай, должно быть стыдно, что ты забыл о нас, о настоящих героях этой реальности. Но мы решили не оставаться в стороне в ваш праздник и тоже хотим поздравить вас фейерверком. Хотим, так сказать, открыть здесь моду на него, попасть в историю.
— Смотри, Витюша, мания величия может и вернуться, — сказал Николай и обратился ко всем присутствующим:
— Разрешите представить — Витюша — мой заклятый друг с подругой Голдой. Не бойтесь, они опасны только моим врагам.
На что Витюша, дёрнувшись, возразил:
— Не советую проверять это утверждение, а насчёт мании — против природы не попрёшь, а сам себя не похвалишь, от других не дождёшься. Кроме того, я считаю это не похвальбой даже, а рекламой. Вот, ещё один повод попасть в историю… Итак, начинаем!
Воздух наполнился разрядами в виде сложных фигур, изображавших то лиловое сердце, пронзённое золотой стрелой в окружении узоров, то золотые звёзды в лиловом тумане, проливающиеся золотыми искрами, в общем, всех картин и не перечислишь. Всё это сопровождалось восторженными ахами, замираниями — отмираниями зрителей. Под конец Витюша выдал своё изображение в виде мультяшного Волка, а Голда — мультяшного зайца, причём Волк догнал и обнял зайца, приговаривая:
— Я получил своё золотко-Зайку, чего и всем желаю!