Ожидание футбола
Шрифт:
Слушая трибуны, можно было без напряжения вообразить, что на поле сборная ФРГ, только что ставшая чемпионом Европы, и что это она ведет свою крупноплановую, зрячую, без страха и сомнений, без длиннот и самолюбования, устремленную к чужим воротам игру. Олимпийская молодежная сборная, команда посредственная, тем не менее была на одно лицо со знаменитой национальной сборной. Тень хоть и бледная, но повторяющая знакомый образ. Что ж, футбол здесь понимают именно так.
Тогда же, на Олимпиаде, я стал свидетелем первого появления на европейском стадионе команды Малайзии. Зрители, зная, что присутствуют на дебюте, были настроены благодушно и снисходительно, хотя гостям противостояла команда ФРГ. Но минут через десять все убедились, что малайзийцы ведут игру по новейшим образцам, у них даже был «свой Беккенбауэр», свободный центральный защитник, предпринимавший вылазки в атаку. Весь первый тайм тяжеловесные немцы
Однажды я ездил на международный турнир в Монако, где ежегодно, в ноябре, собираются восемь команд семнадцатилетних юниоров. В тот раз там играли сборные Испании, Англии, Югославии, ФРГ, Италии, Франции, Венгрии и наша. Юниоры появлялись на поле в той же точно форме, которую издавна носят национальные сборные этих стран, и поскольку взрослые команды я видывал не раз и на чемпионатах мира, и в товарищеских встречах, то мне временами казалось, что я наблюдаю за старыми знакомыми, только в силу какогото оптического обмана странно уменьшившимися в размере.
Тут была все та же противоречивая итальянская «скуадра адзурра», то необъяснимо жмущаяся к своим воротам, то в лучшие свои минуты вдохновенно, складно, мягко и изящно, атакующая. Тут и не ведающие страха и сомнения англичане, идущие и идущие вперед, напролом, свято верящие, что мяч, ловко навешенный с фланга, обязательно переправит в ворота головой их высокий центрфорвард. И сборная ФРГ, образцово обученная, знающая игру во всех частностях, не позволяющая себе ошибаться. И испанцы, вкладывающие в игру чуть больше страсти, чем требуется, обидчивые, пылкие, со скрежетом зубовным переживающие и собственные промахи, и толчки соперников, и неточности арбитра. И югославы, игравшие невразумительно, покорно проигрывавшие, и вдруг, как гром среди ясного неба, закатившие матч самый красивый на турнире и разделавшие под орех англичан, считавшихся фаворитами…
На таких турнирах футболистов не знаешь, следишь и за игрой и за номерами на спинах, и чуть кто-то приглянется, лезешь в программу узнать фамилию. И опять «старые знакомые»: легонький умный Эннио Масталли у итальянцев – это же Ривера, высокий центрфорвард Ян Новацки у англичан – несомненно, Херст, заводной Бернд Дирсен у немцев – Оверат, смело берущий игру на себя Златко Крмпотич у югославов – Джаич, глазастый, лукавый и чуткий Валерий Глушаков у нас – Валентин Иванов… Спору нет, семнадцатилетняя «звезда» легче легкого может закатиться, и ты, поверивший в нее, попадешь впросак. Обойдемся без гороскопов. Достаточно того наблюдения, что под разным небом и таланты формируются по каким-то своим законам.
Будучи одинаковым в основе своей, в правилах, цели, методах, футбол позволяет людям вносить в него, то, что им близко, свойственно, естественно, то, что хочется и нравится. Я думаю, что гибкость, послушность, готовность приспособиться к всевозможным запросам и вкусам не в последнюю очередь сделали футбол доступным всюду на земле.
Это удобное свойство игры, как ни странно, дало толчок нескончаемым спорам и раздорам. Футбол, как в музейной коллекции, поделили на «виды» и «подвиды». Северный и южный, латинский и среднеевропейский, англосаксонский и латиноамериканский, скандинавский и восточноевропейский – как только не кромсали футбольный глобус, какие только не проводили границы, какие только не изобретали черты общности и черты несовпадения! Благо бы дело кончилось рисованием схем. Куда там, немедленно стали задираться и выяснять, чей футбол лучше. Аргументов сколько душе угодно, не секрет ведь, что игра приобретает особые оттенки в разных странах.
Но пойдем дальше: в пределах одной страны разве футбол одинаков? Два клуба из одного города – московское «Динамо» и «Спартак». Московские болельщики, давно и внимательно следящие за этими командами, прекрасно различают их разный подход к игре. Причем различие было продиктовано не волей какоголибо тренера, не подбором игроков в том или ином сезоне. Различие сложилось давно и передается от поколения к поколению. Его не так просто определить, но не почувствовать его нельзя. Я бы рискнул заметить, что комбинации «Динамо» на один ход короче, чем у «Спартака», на секунду быстрее и на метр длиннее. Игра динамовцев проще, умнее и уравновешеннее, игра спартаковцев нечаяннее, отчаяннее и душевнее. Любопытно, что довоенный «Спартак» был
А говорят же и о «московской школе» футбола, понимая под этим игру крупномасштабную, быструю, волевую. Этим понятием благополучно объединены и послевоенный ЦДКА, и «Спартак» 1956 года, и «Торпедо» 1960 года, команды, у которых, наверное, различий не меньше, чем сходств. Вероятно, чем короче мы знаем команду, тем больше ее характерных черт способны уловить и перечислить. И она для нас единственная и неповторимая. Если же видим редко, то с легкой душой, особенно не задумываясь, подыскиваем другие, чем-то похожие на нее, и зачисляем их все в один «вид».
Мне кажется, что бестрепетное «раскладывание» всех, какие только существуют на свете, команд, может быть, и создает удобства для разговора, для описания, но свидетельствует скорее о поверхностном подходе, чем об основательных знаниях. Да и нет в «раскладывании» практического смысла. Представьте, как ошибется заморский тренер, если сочтет, что московское «Динамо» и «Торпедо» – одно и то же, а киевское «Динамо» точь-в-точь как тбилисское «Динамо».
И тут я даю волю фантазии и воображаю картотеку, где описаны во всех подробностях национальные сборные и клубные команды всех стран, где играют в футбол. И карточки ежегодно пересматриваются и дописываются. И картотека находится в ведении не какого-либо «Петра Петровича», а Управления футбола, и ею свободно пользуются тренеры. «Какие пустяки! – усмехнется иной читатель. – Люди изготовили медицинскую энциклопедию в тридцати шести томах, а тут небось и тома не наберется…» И все-таки разговор этот из области фантазии. Слишком часто приходится становиться свидетелем смешных сцен, когда представители команд (и сборной в том числе), лишь только им выпадет жребий встретиться с той или иной зарубежной командой, растерянные и напуганные, умоляют всех встречных что-нибудь рассказать, названивают в редакции в поисках «материальчика». Если в такой момент прозвучит ответ: «Ваш противник типичный представитель латинской школы», то его расценят как издевательство. Когда припечет и матч на пороге, уже не до красивого и удобного раскладывания на кучки, волнует одно – чем противник отличается от всех других команд.
Такая картотека прибавила бы тренерам знаний и смелости, позволила бы освободиться от доморощенных, то слишком опасливых, то бесшабашных пропозиций. Постоянных противников по чемпионату страны тренер держит в памяти, это его ящик с инструментами, без которого он как без рук. А на международной арене что ни встреча, то с неизвестным, чуть ли не с потусторонним противником. В конечном итоге широкий круг знаний о мире футбола – показатель квалификации.
Проехав в 1965 году по четырем странам Южной Америки, я сделал для себя открытие, сейчас выглядящее достаточно наивным: футбол на этом континенте, оказывается, самый разный. Свою корреспонденцию в «Советском спорте» я тогда так и назвал: «Южноамериканский, но разный». Побывав в Венгрии на матчах чемпионата, я довольно быстро стал различать по манере игры клубы этой страны, а прежде мне казалось, что венгерский футбол – понятие точное и неделимое. А классификаторы еще включают его в «среднеевропейский»!
Невозможно переспорить человека, утверждающего, что краше всех та команда, которую он любит. Да и не надо с ним спорить, это все равно что тянуть из рук ребенка игрушку. Однако словесные схватки, в которых позволяют себе участвовать и люди игры, и люди пера, на тему, какой футбол лучше и сильнее, скажем, итальянский или английский, испанский или голландский, московский или армянский, – это беличье колесо. Футбол не дает ответа. Он его просто не знает.
Вошедшим во все хрестоматии классическим примером торжества рационального, уравновешенного, северного стиля над пылким и вычурным южным многие авторы сделали финал чемпионата мира 1954 года. Венгерская сборная, законодательница мод (заметим, что на пути к финалу она переиграла бразильцев), создавшая оригинальную атаку с выдвинутыми вперед инсайдами и оттянутым центрфорвардом, олимпийский чемпион, команда-прима, команда-фантастика, которой все без исключения заранее отдавали «Золотую богиню», проиграла решающий матч сборной ФРГ – 3:2. Эта сборная в ту пору хоть и была основательно и крепко сколочена, ничего особенного, из ряда вон выходящего собой не представляла и следа не оставила, несмотря на титул, а те венгры навечно вошли в историю футбола.