Ожидание футбола
Шрифт:
Он был безраздельно, безоговорочно предан футболу атакующему и потому был сторонником бразильцев, был предан футболу, взращенному на виртуозной изящной технике, и потому дважды был сторонником бразильцев, был предан футболу, радующему глаз, восхищающему, умиляющему, и поэтому трижды был сторонником бразильцев. Английский футбол он считал антиподом бразильского и недолюбливал его, называл прямолинейным, простоватым и ни на какие «мостики» не соглашался. Одно можно сказать: для того чтобы занимать непоколебимые позиции и последовательно и непримиримо их отстаивать на протяжении многих лет, надо быть и знатоком дела, ибо иначе не хватит аргументов, и цельной личностью. И знатоком и личностью Мержанов был.
Мартын Иванович видел во мне единомышленника в футбольных вопросах и заявил об этом
В журналистике не слишком ценится субординация, все мы перед газетным листом рядовые, лист этот складывается из нашего общего труда. Мержанов, будучи человеком заслуженным, занимавшим разные видные должности, военкором «Правды», прошедшим войну и написавшим о ней несколько интересных книг, награжденным орденами и почетными званиями, да еще самоуверенным и самолюбивым, оставался примерным газетным солдатом. Мы с ним в 1972 году были в Мюнхене на Олимпийских играх, и меня вдруг схватил радикулит. Мартыну Ивановичу было за семьдесят, но он без колебаний или вздоха принял на себя добрую половину моих обязанностей, ездил на поездах и автобусах в разные города, писал по ночам и беспрекословно выполнял все, что требовалось «Советскому спорту». Перед диктовкой в Москву считал своим долгом прочитать мне свои корреспонденции, полагая, что я, как работник редакции, несу ответственность за него, пенсионера-туриста.
…Всю жизнь я завидовал репортерам. Эти люди неведомо где пропадают, а потом вдруг объявляются и расстилают перед разинувшими рот слушателями скатерть-самобранку из необычайных сообщений и новостей. Среди них бывают даже такие ухари, которые ведут поиски за здорово живешь, ради собственного удовольствия, им лишь бы «обскакать» друзей в редакции, а корпеть, выкладывая свои сокровища на бумагу, не так уж и обязательно. Я предпринимал попытки вылезать на репортерскую охотничью тропу, но ничего не умел «подстрелить». А однажды я окончательно уразумел, что это ремесло выше моего понимания. Матч начался, и тут я вижу, что знаменитый спортивный репортер «Вечерки» Герман Колодный поднимается с места и уходит. Мелькнуло: «Не заболел ли?» С удовлетворением увидел в перерыве, что он вернулся на свое место. Весь перерыв он пробыл в ложе прессы, разговаривал, улыбался, а как только вышли команды, снова исчез. Встретив его после матча, я спросил, что означает его хождение в обратном порядке.
«Так ведь футбол же вы все смотрите, а я иду под трибуны, может, что-нибудь подвернется, кого-нибудь встречу… Не знаю…»
И он виновато улыбнулся, понимая, что в моих глазах, должно быть, выглядит чудаком.
Из всех пишущих о футболе наиболее осведомленный человек Юрий Ильич Ваньят. Не помню случая, чтобы мне удалось удивить его хоть крупинкой факта. Когда же мы с ним оказывались рядом, в тесной, бесплацкартной динамовской ложе, Ваньят за час игры нашептывал новостей на небольшую книгу. Он знает, кто на ком женился и кто развелся, как отозвался о таком-то матче или о таком-то человеке тот или иной тренер, кого и за что «прорабатывали», какой игрок в какую команду мечтает перейти, какая реакция в том или ином «доме» была на статью и кому грозят неприятности, как объяснил судья свою ошибку и что ему ответил начальник пострадавшей команды, какие перемещения ожидаются в той редакции, где ты работаешь, о чем шла речь на закрытом собрании команды («будь уверен, агентура работает!»), что посулили форварду, который забьет гол, и какое указание было дано вчера накануне матча одним «нам с тобой известным человеком». И хоть я знаю, что Юрий Ильич много лет состоит в нашем футбольном
Мне хотелось обратить внимание читателей на сильные и разные стороны дарования этих журналистов старшего поколения, которые очертили, смело взяв большой радиус, круг обязанностей футбольной прозы и создали образцы добротной работы. Какие бы достижения ни ждали журналистов нашего цеха в будущем, началось с этих людей.
Однажды у Робера Верня, корреспондента французской спортивной газеты «Экип» (кстати, в своей редакции он «ответственный» за советский футбол), я спросил: «А почему у вас не выступают со статьями тренеры и игроки?» Он пожал плечами: «С какой стати? У них одна профессия, у нас другая, хватит того, что мы берем интервью». Вернь четко изложил один из основополагающих принципов западной печати: писать – дело журналистов. Он заманчив, этот принцип, для профессионалов газетного дела так работать проще.
В советской печати принято привлекать к сотрудничеству людей, непосредственно работающих в том разделе, проблемы которого требуют широкого обсуждения. Для нас это привычно, мы охотно помогаем пером тем, кто имеет что сказать. Если представить, например, еженедельник «Футбол – Хоккей» без статей Б. Аркадьева, В. Дубинина, Ан. Старостина, В. Маслова, С. Сальникова, Н. Морозова, то возникнет ощущение неполноты, потери. Эти люди, всю жизнь игравшие и тренировавшие, размышляющие о своей любимой игре денно и нощно, имеют и свой угол зрения, и свои выводы, и, наконец, свои словесные выражения, идущие, что называется, изнутри. И это, как мне кажется, придает изданию достоинство достоверности. Я уже не говорю о том, что читателю (сам им был много лет) необычайно интересно знать, что об этом думают «они там сами».
Не могу умолчать, что выныривают из мира футбола и паразитирующие личности. И глядишь, какой-нибудь «заслуженный», к которому обращается сотрудник редакции с предложением написать статью, бодро соглашается и тут же выдвигает свой план: «Ты сам мастак, знаешь, что надо написать. Сгоняем пока в шахматишки… Между прочим, в каком номере ждать? А гонорар у вас платят 27-го? Видишь, не забыл. Но что-то давненько меня не привлекали, обходите… Мишка, смотрю, печатается. И Егор. А меня забыли…» От таких «авторов» приходится избавляться.
Большинство же относятся к сотрудничеству в печати с полной серьезностью. Михаилу Иосифовичу Якушину, к слову говоря, на своем веку немало цапавшемуся с журналистами, когда у него возникали перерывы в тренерской карьере, мы предоставляли возможность попробовать силы в журналистике. Казалось бы, этот почтенный человек, знающий футбол вдоль и поперек, скорее чем кто-нибудь другой имел право рассчитывать, что в редакции просто запишут его рассказ. Нет, Якушин брался за дело основательно. Сидя на трибуне, он наговаривал свои впечатления в диктофон, дома слушал себя, потом писал и к условленному часу являлся со статьей, и не уходил, пока ее не поправят «литературно», не перепечатают на машинке, пока не отправит в набор редактор.
Первым из знаменитых, с кем я встретился в редакции «Советского спорта», был Петр Ефимович Исаков. Он писал проницательнейшие отчеты о матчах, каждая его оценка была отрезана после семи примерок. Я не застал его на поле, но могу представить, как играл этот мастер, прозванный «профессором», основываясь на его отношении к работе в печати. Он служил футболу преданно и честно, стараясь не нанести ему вреда ни единым неосторожным или торопливым росчерком пера, не говоря уж о кривде или напраслине.