Ожидание
Шрифт:
Они даже придумали футболки группы – совершенно черные с ярко-розовым названием через всю грудь. Ярко-розовый, решили они, уместен, поскольку в нем есть своя ирония. А в текстах песен они будут называть то, что вызывает у них отвращение, приводя примеры из собственной жизни. Они обсуждали, может ли вытекающая после секса из влагалища мужская сперма, мажущая трусы, расцениваться как вызывающая отвращение.
(Будучи девственницей, Ханна предоставила Лиссе возможность говорить о сексе). Они пришли к заключению, что существует множество видов вагинальных выделений: те, которые оставляют белую корку, те, которые оставляют желтую корку, те, которые заливают вас, когда вы
Они с удовлетворением наблюдали за смущением парней. Они почувствовали новую силу, буквально наэлектризовались. Так они стали подругами.
Ханна
Она стояла в очереди за рыбой, нетерпеливо нависая над прилавком. Солнце ярко светило в окно, крики и шум рынка за спиной успокаивали. День выдался теплый, лед таял, и остатки дневного улова были покрыты кровавыми полосами поверх чешуи. Двое молодых людей в рыбацких сапогах сновали между прилавком и разделочным столом, где потрошили рыбу и складывали ее в мешки.
Шесть лет назад, когда она переехала в этот район, этот магазин принадлежал одному старому ямайцу и был выкрашен в цвета ямайского флага. Этот старик продавал свежую и соленую рыбу, овощи и всякую мелочь, благовония и регги на контрабандных кассетах. Он был самым большим красавчиком в округе. Потом организовали целую кампанию, чтобы помочь ему продать бизнес. Когда наконец выкупил застройщик, в «Гардиан» появились заметки местных журналистов о том, что на этом месте будет построено кафе с навесом. Кафе занимался тот же застройщик. Под сводами местной церкви было созвано гневное собрание, на которое пришли все неравнодушные. Она еще помнит мужчину лет пятидесяти с побагровевшим от гнева лицом, кричавшего о чем-то. Тогда здесь было намного лучше.
Теперь же рябь от событий тех дней сгладилась, свежую рыбу на прилавках заменили ананасы, привозная соленая треска и бананы. Только торговец рыбой не помолодел. Несмотря на горечь воспоминаний, Ханне нравилось это место с его рыбацкими лодками и кокетничающими молодыми людьми, с его ощущением, что море все еще полно изобилия, что с миром все еще в порядке.
Наконец настала ее очередь, и она, как и положено, немного построив глазки, купила медальоны из морского черта, спросила совета продавца, что добавить к рыбе, купила шафран и самфир, сложив все это в сумку. Она чувствовала, как потеет, просто выходя из магазина с продуктами, – первый признак гормонального спада. Ну и самая трудная часть, о которой вам не расскажут доктора, – снижение гормональной регуляции, слабое подобие менопаузы, которое одолевает женщину раз в три недели, когда гормоны подавлены до нуля, а это дневная потливость, ночная потливость и постоянное желание плакать.
Но у нее удивительно хорошо получалось не плакать, а это настоящее искусство.
Выйдя на улицу, она прошла мимо кофейни, обходя неизменные коляски, перекрывающие тротуар. Ее взгляд скользнул по младенцам, по матерям, сжимающим в руках стаканчики с капучино и белые салфетки. Когда она проходила мимо цветочного стенда, она задержала взгляд на витрине и остановилась. Женщина за прилавком повернулась к ней – ей было под шестьдесят или чуть за пятьдесят.
– Вы что-то присмотрели? – спросила она с улыбкой.
– Я? – недоуменно начала Ханна, на мгновение растерявшись. «А правда, что мне здесь нужно?» Потом она показала на витрину:
– Мне что-нибудь небольшое.
Женщина наклонилась к ведрам и достала высокий шипастый цветок.
– Ворсянка, – сказала она, – из моего собственного сада, в этом году у нас был небывалый урожай. А вот астра.
Женщина перевязала пурпурные цветы бечевкой. Протягивая их Ханне, она невольно коснулась ее руки костяшками пальцев.
Ханна шла в сторону нижней части рынка, где толпа заметно редела. Она пересекла канал и повернула направо к своей квартире. Толкнув сумками неприглядную металлическую дверь, она поднялась на последний, третий этаж здания, которое в прошлом долго было пабом. Им пришлось соревноваться за покупку с двенадцатью другими семьями и закрывать свое предложение по стоимости на следующий же день. Никто не купил эту квартиру для них. Никто им не помогал.
Когда Кейт принимала решение о переезде в Кентербери, она навестила Ханну, долго любовалась открывшимся видом и вслух удивлялась везению подруги.
Но Ханне так и хотелось сказать, что это вовсе не везение. Так устроена жизнь. Ты много работаешь, копишь на протяжении всех двадцати лет и к тому времени, когда тебе уже хорошо за тридцать, у тебя собирается достаточно денег на нужный проект. Это не магия, а простая математика.
А теперь Кейт живет в доме, купленном для нее родителями мужа, и за этот дом, похоже, ей вообще не придется платить по закладной. У нее здоровый и красивый сын, зачатый с величайшей легкостью. Но она снова несчастна. По крайней мере, так она говорила по телефону вчера вечером.
Ханна освободила сумку с покупками, убрав рыбу, самфир и вино в холодильник. Подрезала стебли цветов и поставила их в вазу, которая отбрасывала длинную тень в свете полуденного солнца. Ворсянка всегда удивляла ее отточенной, суровой красотой.
Ханна вся вспотела. Она подошла к раковине ополоснуть лицо. Странное чувство, как будто что-то стянуло череп, не отпускало ее. Ей снова хотелось заплакать. Нэйтан! Как ей хотелось, чтобы он был здесь, рядом с ней, хотелось чувствовать его руку на спине! Но он был в библиотеке. Хотя она и располагалась всего в нескольких минутах езды на велосипеде вдоль канала, сути дела это не меняло. Его сейчас не было рядом. Но скоро он будет дома, они вместе поужинают. Все будет хорошо. Ханна посмотрела вверх, ее взгляд остановился на цветах, столе, лампе.
Всем своим существом чувствовала, что этот дом является ее творением.
Стол она нашла в старой железнодорожной арке и провела выходные на террасе, очищая его песком.
На фотографии в рамке на стене – дом в Корнуолле, где Нэйтан сделал ей предложение. Она часто разглядывала ее и удивлялась, как хорошо видна каждая травинка.
Ковер она купила в один из уикендов, когда они летали в Марракеш. Она не забыла ночные покупки на восточном базаре, суету переговоров о цене, а затем окончательную капитуляцию, покупку и опять непомерную цену за его перевозку. Густая кремовая шерсть Бени Уарайн с высоких Атласских гор была прекрасна.
– Он принесет вам удачу, – сказал тогда продавец, обводя пальцами виртуозные узоры. Ханна была готова поклясться, что взгляд продавца скользнул по ее лону, когда она доставала кредитную карточку, чтобы расплатиться.
Диван они купили на складе в Челси. Она выбрала его за низкую посадку, характерную для середины XX века, и за его темно-синее полотно. Именно на этом диване она сидела после первой попытки ЭКО, держа в руке тест с двумя четкими розовыми полосками. Пока она сидела на этом диване, завернувшись в одеяло, Нэйтан готовил супы и ризотто для своей беременной жены.