Ожившие пешки
Шрифт:
Под скромной крышей оказались не только хлеб и вода. Прямо в огромном зале, между длинными столами, в очагах жарились целые бычьи и кабаньи туши, а пиво черпали из огромных деревянных чанов.
Гостей усадили возле дальней стены, за почётным столом, рядом с хозяином.
— Все до единого сыны Вулли рады приветствовать такого дорого гостя, — не останавливался Кейрн, — пейте, ешьте, отдыхайте с дороги…
— Но когда мы сможем поговорить о деле? — уточнил Дидерик.
— Э! — обиделся гостеприимный хозяин, — не гоже так, сразу. Зачем спешить? Зачем торопиться? Сделай нам
Пир был организован с размахом. Некоторая простота блюд с излишком компенсировалась их количеством. Впрочем, и совсем уж однообразным меню тоже назвать было нельзя. Просто удивительно, сколько всякого разного, оказывается, можно приготовить из клюквы, овсянки, ячменя, мяса и требухи…
Рослые светловолосые женщины подавали блюда одно за другим, и при любой попытке вежливо отказаться от пробы, Кейрн горько вздыхал и осуждающе качал головой. Хорошо Эниго, тот сидел на краю стола и мог позволить себе подозрительно ковыряться в тарелке кинжалом. Его аппетит решительно никого не волновал. В отличие от аппетита принца-претендента и его супруги.
— Мы сможем обсудить дела сегодня вечером? — робко подал голос Дидерик после очередной перемены блюд.
— Зачем так торопишься? — вздохнул Кейрн, — окажи мне уважение. Не спеши.
Дидерик хотел было сказать, что даже желудок наследника престола имеет свои пределы. И они уже достигнуты. Свободным, похоже, оставался только пищевод…
Женщина поставила на стол очередное блюдо. Дидерика удивило виноватое выражение её лица. Он насторожился. Хотя отравить гостя это всё-таки не в рамках местных традиций, но всё же. Принц бросил взгляд на Эниго Катталью. Тот продолжал ковыряться в тарелке, но определённо не отказывался хотя бы попробовать её содержимое. Потом Дидерик посмотрел на Ансельма. Тот выглядел потерянно. И это принцу не понравилось. Хотя выбора всё равно не было. Оставалась надежда, что Кейрн всё таки не рискнёт преступить обычаи гостеприимства.
Ансельм встал с места и подошёл к местным бардам и о чём-то с ними заговорил. Вернулся он уже с волынкой в руках.
— Что он задумал? — спросила Джина.
— Понятия не имею.
— Он хочет исполнить свою балладу?
— "Только не её" — подумалось Дидерику.
Ещё не хватало, чтобы он начал петь это пафосное сочинение о той мелкой стычке, которую уже понемногу начинали именовать не иначе как "Престонброкской битвой". При мысли об этом Дидерик начинал ощущать себя хвастливым болваном.
— Доволен ли ты, гость мой? — спросил Кейрн.
— Очень, — всё ещё продолжая ужасаться мысли о балладе Ансельма, пробормотал Дидерик.
— Сыт ли ты? Хорошо ли было моё угощение?
— Оно было превосходно.
Испуг перед возможной выходкой телохранителя отступил, вытесняемый ощущением, что всё идёт как-то не так.
— Оказал ли я тебе достойный приём, гость мой? — продолжал допытываться Кейрн.
Дидерик вдруг осознал, что женщины, подававшие блюда, исчезли, а в зале повисла мёртвая тишина, нарушаемая лишь треском пламени в очагах.
— Да…
— Все слышали, что гость мой был доволен, — вкрадчиво произнёс хозяин, лицо которого приобрело уже совершенно неестественную добродушность.
Дидерик бросил взгляд на жену, она была бледна как мрамор.
— Ты же сам пригласил нас… — произнёс он.
— Да, ваше высочество. Это так.
— Мы твои гости…
— Истинная правда, ваше высочество.
— Гостеприимство священно…
— И это правда. Но данное слово значит больше традиции. Ведь если люди перестанут выполнять обещания, как можно станет жить в этом мире?
— Ты обещал нам защиту, Кейрн!
— Нет, принц, я обещал, что вы будете моими гостями. И я сдержал обещание. Разве я плохо тебя принял? — хозяин обвёл рукой молчаливый зал, полный сидящих за столами вооружённых людей, — разве я отказал тебе в угощении и крове?
— Ты не посмеешь, — прошептала Джина.
Кейрн не отреагировал на её замечание и продолжал смотреть на Дидерика.
— И что теперь? — спросил тот.
— Сам по себе ты мне даже симпатичен, — сказал Кейрн, — но я обещал Сигиберу. Извини. Мир портится. Выгода стала значить больше симпатии… И ещё. Если ты отдашь меч и пойдёшь к нему добровольно, ты окажешь мне большую услугу. Мне лично будет неприятно убивать тебя и твою жену…
Глава 8
Дидерик тоскливо огляделся. Ситуация — хуже некуда. Десятки настороженных глаз пристально следят за каждым его движением. И к каждой паре внимательных глаз прилагается пара вооружённых рук.
Он посмотрел на спутников. Джина замерла, неестественно выпрямившись и стиснув губы. Ансельм чуть в стороне — тщательно изучает волынку, Эниго Катталья, взяв по кинжалу в каждую руку, старательно ковыряется в тарелке, делая вид, что ничто вокруг его не интересует… И все ждут его, Дидерика, слов. Его решения. Решения, в котором нельзя допустить ошибки.
Если он сдастся, его с женой выдадут Сигиберу. И они, скорее всего, останутся живы. Возможно, даже целы. Чисто теоретически им даже могут позволить не очень частые прогулки в тюремном дворике и свидания по праздникам… Если же он откажется, то их будущее абсолютно верно предскажет и самая тупая деревенская гадалка — пара деревянных ящиков и квадратная сажень каменистой земли на обдуваемом всеми ветрами горном склоне.
Выбор кажется довольно ясным и очевидным. Только вот есть одна закавыка. Корона — такая вещь, приняв которую, обратно уже не снимешь. Разве что вместе с головой. И он прекрасно осознаёт, что на самом-то деле выбора для него никакого нет. Есть только пара деревянных ящиков и горный склон.
— Я не отдам меча, — ответил Дидерик.
— Что ж, по крайней мере, я имею дело с мужчиной, — вздохнул Кейрн, — достойный выбор. Хотя для меня и неприятный…
— Досточтимый лэрд, — подал голос Ансельм, — я бы хотел исполнить прощальную сагу для моего вождя…
Дидерик посмотрел на него страдальческим взглядом. Быть преданным и убитым вообще не самая радостная перспектива, но испытать это ещё и под аккомпанемент безумно пафосной баллады о собственной победе в мелкой стычке…
— Ты имеешь на это законное право, — согласился Кейрн, — играй. А мы послушаем. Твой господин заслуживает чести покинуть этот мир под музыку.