Ожившие пешки
Шрифт:
— Но они захватили замок?
— Для этого не требуется боевой маг. Достаточно разбить ворота…
— Но это как раз работа боевого мага!
— Я неточно выразился, капитан. Есть маги для тяжёлых заклинаний на поле боя. А есть для заклинаний быстрых и точных. Которые может и не выбьют ворот, но могут оказаться крайне полезны в, гм, особых случаях.
— Понимаю…
— Вот этого она, судя по всему, не умеет…
— Почему вы так решили?
— Потому, что если бы умела, вы бы со мной сейчас не разговаривали.
Офицер раскрыл было рот, но вопрос так и остался не заданным.
Человек махнул рукой помощнику.
— Ыгы, — ответил тот, и начал доставать из мешка какие-то устрашающего вида железки.
— Уже темнеет, — сказал его босс, — повезём её в Бычий Лоб завтра.
— Я распоряжусь приставить к ней надёжную охрану, — засуетился капитан.
— Очень разумно. А я попрошу моего ассистента им помочь.
Капитан скептически посмотрел на копошившуюся у мешка гориллу.
— Вы думаете…
— Я уверен. Его невозможно уговорить или подкупить. Я всегда говорил, что ему даже сотрясение мозга не грозит…
На костлявом лице снова растянулось подобие улыбки.
— Почему? — спросил капитан.
— Вы полагаете, у него есть, что сотрясать?
Сим попыталась развернуться, перекатившись со спины на живот, но лишь очередной раз убедилась, что создателем её оков был на редкость предусмотрительный человек. Уже в третий раз она изображала из себя раскачивающуюся куклу-неваляшку, после каждой попытки с удручающей обязательностью возвращавшуюся в исходное положение.
Всё было тщательно продумано и учтено. Металлические скобы и цепи не давали узнице толком пошевелиться, а подбитая кожей железная маска полностью закрывала лицо и уши, погружая в темноту и искажая звуки. На защёлках и шарнирах железо было для надёжности посеребрено, чтоб уж гарантированно лишить волшебника шанса избавиться от оков.
Она прекратила крутиться. Надо что-то придумать. Она же дипломированная чародейка. Ну, почти дипломированная… Экзамены прошли не совсем гладко, и в итоге Родгар вытащил её из древних храмов запретного города раньше, чем тамошние маги согласились присвоить ей должную квалификацию. Желчные старые колдуны. Она, видите ли, слишком многого добилась талантом, а не трудом и усилиями. По их мнению настоящему магу нужно интенсивнее работать, дольше корпеть, больнее мучиться… Да они её просто завалили! Специально! Сами в своё время намучились, осваивая азы, и теперь над молодёжью издеваются, перечники старые… Дескать "мы страдали и вы должны"! И кому только нужны их дурацкие задачки со свинцовыми дверями и нефтью в бассейнах? Какой болван станет отливать дверь из свинца? И кто в нынешние дни пользуется этой чёрной смрадной жижей, исключая коновалов и верблюжьих лекарей? Прям каменный век, честное слово…
Девушка раздражённо засопела под маской. Ну и пусть. Обойдусь без их дипломов. Я и так многое умею. Вот сейчас возьму, и попробую разломать эти несчастные кандалы! Да что попробую, я их в порошок сотру!
Увы. Железо очень скверно поддаётся магическому воздействию. И что особенно мерзко — искажает магическую картину мира. Из-за проклятой маски она никак не могла сфокусироваться. Спустя полчаса упорных попыток у неё жутко разболелась голова, а кандалы, похоже, даже и не заметили уготованной им мрачной судьбы, оставаясь по-прежнему запертыми и крайне неудобными.
— "А ведь могли бы научить, как выбираться из оков", — мрачно подумала она, — "вместо того чтобы заставлять на экзаменах всякую ерунду колдовать…"
Её мысли прервало раздавшееся над ухом сопение. Маска приглушала звуки и не давала точно понять, откуда они идут. Девушка насторожилась. Кто-то осторожно дотронулся до её плеча.
— Эй, чернокнижница.
Несколько часов в кандалах и маске привели её в состояние раздражения достаточно серьёзного, чтобы страх забился в дальний уголок сознания, и момент, когда она, привязанная к дереву, молила о пощаде, стал восприниматься как позорная минута слабости.
— Кто здесь?! — крикнула она, слепо ворочая закованной в железо головой.
Маска ослабила эффект и крик получился не слишком громкий и довольно не страшный.
— Не подходите! А то поджарю! — на всякий случай пригрозила девушка неизвестному или неизвестным.
— Или заморожу… — добавила она, немного подумав.
Рука немедленно исчезла с её плеча. Сопение утихло, остался только едва слышный через металл звук тяжёлого дыхания, наводивший на мысль, что неизвестный сильно нервничает и пытается справиться с волнением. Потом зазвучал тихий шёпот. Кто-то совещался.
Девушка не могла расслышать подробностей, сквозь маску до неё доносились лишь смутные отрывки.
— … ты уверен?
— … а может ну её…
— …сама будет виновата…
— … не по-людски это всё…
В её голову закралась мысль, что это явно не командование. А вдруг её хотят освободить? Или наоборот — тихо прикончить? А то и вовсе того хуже?
Она заворочалась, проклиная маску, окунувшую её во тьму и лишившую возможности хоть сколь-нибудь адекватно воспринимать окружающий мир. Какая польза от магической силы, если нет возможности даже понять, что вокруг происходит? Всё равно, что пытаться стрелять из лука в полной темноте.
Совещание, судя по наступившей тишине, завершилось. Девушка замерла.
— Э-э-э… — зазвучал шёпот, — это я, Ранальд, ты не колдуй сразу, пожалуйста…
Она с облегчением выдохнула. Если её собирались по-тихому зарезать, то представляться, скорее всего, не стали бы …
— Угу, — неопределённо ответила Сим в знак своих добрых, ну или по крайней мере, пока добрых, намерений.
— Мы тут с мужиками посовещались, — чуть менее робко зашептал пекарь, — надо бы тебя расковать… Иначе как-то неловко выходит. Ты ж наша землячка, а мы тебя на допрос отдаём. Не по-людски…
Она решительно кивнула в знак согласия и больно ушибла губу о внутреннюю стенку маски.
— Так что ты, этого, не бойся, мы сейчас… ты только не сколдуй чего, а?
— Ага, — прошепелявила девушка, ощупывая языком разбитую губу.
— Давайте ключ, — забормотал Ранальд, — живее…
Залязгал металл, и она ощутила восхитительное чувство свободы в запястьях. Ещё через пару минут она смогла приподняться и стащить с головы проклятую железяку. Тяжёлая маска выскользнула из пальцев и с глухим ударом рухнула в траву. Затёкшие руки мелко покалывало, и слушались они с трудом.