Ожившие пешки
Шрифт:
— Она врёт, — сказал бритый, — своих выгораживает…
— Точно? — крайне неуверенным голосом поинтересовался капитан.
— На ней была маска. Она бы не смогла… В кандалах она совершенно неопасна.
— Ну, если так. Пожалуй, мы всё ж таки их свяжем. Думаю, это будет вернее.
— Капитан, — пробормотал голос, похожий на фельдфебельский, — может не стоит так круто…
— А вдруг они сбегут?
— Куда, ваше благородие?
— Интересно, и кто здесь командует… — задумчиво произнёс голос бритого.
Капитан поперхнулся. Откашлявшись,
— Связать! Немедленно. Вы слышали мой приказ? Исполняйте!
Девушка услышала глухое многоголосое ворчание, словно вокруг неё ворочался огромный недовольный зверь. Потом зашуршали верёвки, и зазвякало отбираемое оружие.
— И ты, Барт, — донёсся до её ушей голос пожилого сапожника.
— Но, дядя Стен, ты же сам слышал, как их благородие приказали…
— И за эту размазню я выдал собственную племянницу… тьфу… Чего ты там возишься? Кто так вяжет? Ну, кто так вяжет? Ты ж даже связать родного тестя по-человечески не можешь! И как ты после этого Марсии в глаза смотреть-то будешь?
— Но дядя Стен, капитан же приказали…
— А если он повесить меня прикажет?
— Да что вы такое говорите, дядя?! Как можно!
— А ну разговорчики! — хмуро рыкнул командный голос.
— Но он же не может приказать их повесить, господин фельдфебель? Не может ведь?
— Он всё может… он капитан… ясно тебе! Вот ударит ему в голову и прикажет…
Сапожник презрительно фыркнул. Тут её потащили в сторону и голоса затихли в отдалении.
Девушку усадили на землю и прислонили к чему-то жёсткому и неудобному, судя по всему оглобле или опоре тента. Исходя из раздававшегося вокруг шума, она сделала вывод, что на этот раз её поместили в достаточно оживлённой части лагеря, незаметно бежать из которой будет довольно сложно.
Она упёрлась лбом в холодную и неровную внутреннюю часть маски. Может быть стоило всё же начать колдовать? Не сдаваться вот так просто? Но всё произошло так быстро… Умение концентрироваться и творить заклинания в подобной обстановке нужно тренировать специально. А она никогда не уделяла достаточно времени подобным занятиям. Все эти техники дыхания, отрешения и быстрого сосредоточения всегда казались ей чем-то сродни цирковым трюкам. Своего рода фокусничеством. Её тянуло к настоящей магии. А настоящее волшебство это знание. У неё есть талант изменять магическое отражение мира, вызывая тем самым такие же изменения и в реальности. Но чтобы достичь каких-то серьёзных результатов, нужно точно знать, что и как менять. Ощутить это, как говорил её наставник — "на кончиках пальцев". И знать, как устроен мир. Понимать, отчего в реальности тепло не распространяется от холодных предметов к горячим, и осознавать, где в промёрзлой снежной пустыне можно найти достаточно жара, чтобы зажечь пламя.
Это только кажется, что маг творит волшебство невероятной силы. Нет. На самом деле он только управляет окружающими событиями. Тут подтолкнуть, там притормозить, и вот всё уже вроде как само собой развивается в должном направлении. Главное — знать какую карту выдернуть, чтобы весь домик рухнул в нужную сторону…
Но знание не предусматривает быстроты реакции. Скорее наоборот. Чем больше думаешь, тем медленнее действуешь. Сейчас она мысленно строила самые эффектные заклинания, но тогда… тогда они даже не успели бы придти ей в голову.
Она внезапно ощутила, как заскрипел ключ в замке, фиксировавшем её маску.
— Что, опять? — сорвались было слова с её губ, но застыли на полпути.
Перед ней возникло костлявое лицо тюремщика. Он молча смотрел на девушку, и она ощутила мелкую дрожь. Она была дочерью ремесленника и ей был очень хорошо знаком подобный оценивающий взгляд. Так мастер перед началом работы смотрит на заготовку, которую ему предстоит обрабатывать.
Потом в глазах бритого зажглась какая-то мысль, но легче девушке от этого не стало. Он очень мягко, едва заметно, провёл кончиками пальцев по её щеке.
— Завтра к вечеру мы будем в замке, — произнёс он, снова облизываясь, — и там мы с тобой поговорим… Ты ведь будешь разговорчивой? Знаю, что будешь. У меня большой опыт. И хотя я не так много работал с чародейками, я всё же понял, что они устроены точно так же, как и прочие женщины. Точно так же, во всех деталях, как снаружи, так и внутри …
Меньше всего в этот момент Сим хотелось знать, каким именно образом её собеседник это установил. И она поняла, что ещё немного, и она закричит.
Но закричала не она. Закричал капитан…
— Что это ещё такое?! Кто приказал расчехлить знамёна? Зачем вы их сюда притащили?
Бритый развернулся, и из-за его плеча девушка смогла разглядеть происходящее. Взъерошенный капитан стоял посреди лагеря, широко расставив ноги, и смотрел на группу сконфуженных ополченцев, толпившихся вокруг знамени. С их стороны доносились отрывочные реплики.
— Ну, давай же…
— А чё сразу я?
— Надо всё по-правильному сделать, а то неправильно будет…
— Конечно неправильно, если не по-правильному…
— Надо знамя-то развернуть… так положено… мне деверь рассказывал…
— Да заткнитесь вы, один должен говорить…
— Ну, вот и говори…
— Я хочу знать, что здесь происходит?! — капитан нервно поправил увенчанный замысловатым перьевым букетом шлем.
— Ну, это… — неуверенно начал один из ополченцев, — в общем, значит, оно как-то вот так выходит, да…точно так.
— И что именно выходит? — недовольно уточнил капитан.
Человек у знамени глубоко набрал в грудь воздуха. Девушке показалось, что ещё чуть-чуть, и он взлетит.
— Рота взбунтовалась, капитан… — выпалил ополченец и попятился, оглядываясь на остальных в ожидании поддержки.
— То есть как? — голос капитана резко сел, а сам он как-то оплыл и будто стал меньше ростом.
— Ну… — нерешительно ответил солдат, — мы всё по правилам делаем, как положено. Мы требуем этих, как его…
Он растерянно огляделся, ища помощи товарищей.
— Переговоров, — подсказал кто-то.