Ожившие воспоминания
Шрифт:
– Во сколько заканчиваешь?
– Через час.
– Я за тобой заеду? Встретимся, поболтаем, а то тогда все так быстро закончилось.
– Договорились, - я продиктовала адрес.
В кафе была на удивление душевная атмосфера: не людно, фоновая музыка, мягкие диваны. Высокий бокал ласкал руку, содержимое согревало душу.
– Хорошо здесь, - крякнула я, отпив из бокала. Настроение поднималось прямо пропорционально выпитому.
– Я часто здесь бываю, - улыбнулась ты, закинув за спину копну. Волосы всегда были твоей гордостью, даже когда и гордиться больше было нечем. Мне было чем, кроме волос, обстригла, как только нашла грамотного парикмахера.
– По десерту?
– предложила я.
– Да ты что? Я не для того сегодня с утра в зале впахивала, - воскликнула ты.
– И тебе не советую. Оверсайз, конечно, в моде, но тебе решать, - ты критически осмотрела мою давно поплывшую фигуру, которая не собиралась возвращаться из дальнего плаванья. Вдруг на ум пришли "черные точки". Ты была на пару лет старше, мы смотрели у тебя в гостиной какой-то фильм, ярко светило солнце. Внезапно ты выдала: "У тебя на носу тоже черные точки"? Прозвучало как вопрос, риторический. Я пребывала в том нежном возрасте, когда "черные точки" еще не вторгаются в женскую психику. Ты практически лишила меня тогда девственности, теперь вот "оверсайз". Раньше бы сказали: "Ты корова!", нынче нашли эвфемизм - "оверсайз". Обиду я проглотила, но десерт заказывать не стала.
Домой ехали молча. У самого подъезда ты схватила с заднего сидения пакет и вручила мне. На мой закономерный вопрос: "Что это?", снисходительно улыбнулась и сказала:
– Подарок, дома откроешь.
Я открыла. Внутри покоилась сумочка: "Луи Витон". Я хоть и врач в поликлинике, но кое-что понимаю. Дыхание сперло, такая сумочка стоит как три мои зарплаты. Тут же набрала тебе.
– Извини, но я не могу принять такой подарок.
– Да брось ты, это прошлая коллекция, досталась почти даром, - вальяжно ответила ты, на фоне раздавался смех, звучала музыка, - Ладно, пока, до скорого.
– Спасибо.
– Мам, - раздалось из кухни, - есть че пожрать?
Я посмотрела на сумочку и слезы сами покатались из глаз. Зашла в гостиную, упала на возмущенно скрипнувший диван и залилась слезами.
– Мила, ты чего?
– ошарашенно спросил муж, оторвавшись от компьютера.
– Вот, - я показала злополучную сумочку.
– И что?
– он выглядел растерянно.
– Сумочку купила?
– Купила? Купила?!
– задохнулась я.
– Да нам двух наших зарплат на такую сумочку не хватит, - заорала я.
– Вика подарила.
– Верни ей подарок, купим тебе такую же, - предложил муж.
– Такую же?
– передразнила я.
– На что мы купим? Я о ремонте уже пять лет мечтаю.
– Мам, - в проеме показалась патлатая голова, но, увидев мое опухшее лицо, благоразумно исчезла.
– Я тебя не понимаю, - помотал головой Вадик.
– Хочешь сумочку, давай купим сумочку, хочешь ремонт, давай сделаем ремонт.
– На какие шиши?
– вскинулась я.
– Мы еле-еле концы с концами сводим, - рыданья душили.
– Кредит возьмем.
– Возьмем кредит на сумочку? Ты вообще в своем уме?
– А что ты предлагаешь?
– растерянно спросил благоверный.
– Да ничего я не предлагаю, просто осточертело все. О С Т О Ч Е Р Т Е Л О - по буквам произнесла я.
– Понимаешь?
– Нет, не понимаю. Я жду конструктивных предложений, а не истерик.
– Истерик. Вот Вика...
– Понятно, - устало сказал Вадик, - как только в нашей жизни появилась Вика...
– При чем здесь Вика?
– перебила я.
– Просто она как лакмусовая бумажка, понимаешь, показала все наши проблемы в семье.
– До Вики у нас не было проблем, - возразил супруг.
– Были, проблемы были всегда, просто мы не обращали на них внимания, заметали их в дальний угол, понимаешь?
– Нет, не понимаю, - настаивал Вадим.
– Живем как все, крыша над головой есть, еда в холодильнике есть, не голодаем, слава богу, не воруем.
– Вот именно, что как все, - выдавила я сквозь рыдания.
– А я не хочу, как все.
– Слушай, до тридцати шести тебя все устраивало. У тебя что, кризис среднего возраста или эта Вика совсем тебе мозги засрала? Не в сумочках счастье, понимаешь?
– А в чем, скажи, в чем, по-твоему, счастье?
– В крепкой семье, любимой профессии, стабильности. Так наши родители жили, так и мы живем.
– Так будут жить наши дети, - съязвила я.
– Преемственность поколений, - кивнул Вадик.
– Болото, - возразила я.
– Вот у Вики сын в Лондоне живет.
– Понятно, пойду, проветрюсь, - муж поднялся, сквозь слезы услышала, как хлопнула входная дверь.
В этот раз мы были на выставке какого-то модного художника. Ты болтала со всеми подряд, раздавая поцелуйчики и улыбки и предоставив меня самой себе. Я переходила от картины к картине, искренне пытаясь понять замысел автора. Удавалось плохо, вернее, совсем не удавалось. Я сдалась, просто разглядывала холсты, как помидоры на рынке. Жаль было такого количества красок и холстов.
– Как вам?
– рядом возник какой-то скользкий тип с серьгой в ухе и с претензией на гламурность.
– Да никак, - честно ответила я.
– Кто только выставку ему устроил?
– Не скучаете?
– раздался позади твой голос.
– Вот дама удивляется, кто мне выставку устроил, - плаксивым голосом произнес мой визави.
– Глеб, твои работы просто потрясающие, ты сам это знаешь, - успокоила Вика "талант". Я стояла вся красная и старалась не смотреть в сторону Глеба.
– Ясно кто, любовник его, говорят, он в правительстве не последнее место занимает, - прошептала мне ты, когда дарование удалилось на достаточное расстояние.
– Пойдем отсюда, скучно до умопомрачения.
После мы снова сидели в "нашем" кафе. Здесь было гораздо приятнее и душевнее.
– Эх, Мила, ничего ты не понимаешь в современном искусстве, - смеялась ты.
– А ты давно понимать стала?
– обиженно спросила я.
– Слушай, а поехали ко мне, ты же еще у меня ни разу не была, я тебе фотографии покажу, - предложила ты.