Ожоги

Ромашич

Заходя в уже такой родной подъезд, Лиза молча поднимается по лестнице. Она знает, что сегодня Никита дома один, совсем один. Родители опять уехали куда-то, оставив его одного. Открыв дверь своим ключом, блондинка переступила порог квартиры, вглядываясь в тихую темноту. Ни звука. Друг спит? Нет, вряд ли. Разувшись и скинув с себя пальто, Антонова тихонько, словно мышка, подошла к закрытой двери. За ней – комната Ника. Не решаясь войти, девушка села на пол, прислонившись к ней спиной.

– Ник… – негромко, словно стараясь не спугнуть. – Ты ведь не спишь, я знаю, чувствую. – с той стороны послышались шаги, а после, Лиза почувствовала, что друг тоже сел на пол, и улыбнулась сама себе. – Поговорим?

– И о чем?

– Обо всем. Я хотела извиниться за сегодня, потому что поступила неправильно. Нужно было пойти с тобой и поддержать тебя, а не бросать в столь важный для тебя день. Я повела себя, как самая настоящая сука и мне стыдно за это. Но это еще не все, я пришла, чтобы

рассказать все, что скрывала о себе. Решила, что ты должен это знать, даже если после этого захочешь уйти. – всхлипывая носом и вытирая слезы, прошептала Антонова, собираясь с силами. – Знаешь, я работала проституткой. Поэтому и не могла сказать матери, кто я. Тебе тоже, потому что знаю, как ты к ним относишься. И еще, помнишь, я спросила тебя, понравился ли тебе тот раз, когда мы переспали на 14 февраля? Ты сказал, что да, и я была безмерно рада, потому что мне тоже. Но было больно принять это, потому что мы же просто друзья, а самый классный секс у меня был с моим самым лучшим другом. А еще, самое главное, что я от тебя скрывала – это то, что после того раза, я была беременна. У нас мог быть ребенок, но я так испугалась этого, что как только узнала, сразу сделала аборт. Не могла никому об этом сказать, потому что не поняли бы. Я чувствую себя ужасно, чувствую себя последней сукой, которая не достойна такого друга, как ты. Не достойна, быть любимой, получать то, что я получаю от тебя. Ты можешь ненавидеть меня после сегодняшнего, но я хочу, чтобы ты знал, что роднее тебя у меня никого нет, и что ты единственный, кому хочется рассказать все, чтобы был хоть кто-то, с кем можно было поговорить об этом, без страха, что тебя осудят. В тот раз, когда ты сказал мне не драться, я подралась. Сломала Рите нос, ударив ее лицом об стену, только потому, что она начала говорить мне правду обо мне. Что я гребанная эгоистка, которая не достойна, иметь такого человека как ты рядом. Не достойна, быть любимой настолько сильно. Сколько раз закрывала глаза на все, что происходит. Делала вид, что не замечаю, будто ты меня любишь, но это не так. Все я замечала, все понимала, просто игнорировала это. Прости меня за все это, если сможешь. Просто прости. – не в силах больше сдерживать слезы, Лиза расплакалась, едва успевая вытирать слезы, которые вовсе не спешили останавливаться. Вот она и раскрыла душу. Теперь она свободна от тайн перед Никитой, но заслужила ли она прощения?

– Дурочка. Ты такая…дурочка. – открыв дверь, шатен крепко обнял подругу, поцеловав ту в лоб, прижимая к себе. От этого жеста девушка только сильнее расплакалась, обнимая Никиту в ответ. – Ты даже не представляешь, как больно сделала мне, но Лиза, поверь, несмотря на все это, я люблю тебя. Слышишь? Готов любить и дальше, пусть даже безответно, мне все равно. Главное, не скрывай от меня ничего. Порой, страх мешает сбыться чему-то грандиозному и мы не должны давать ему взять вверх над собой. И знаешь, что касается той ночи, раз нам обоим так понравилось…Повторим?

– Угу. – только и смогла сквозь слезы выдавить из себя блондинка, как в ту же секунду, Ник подхватил ее на руки, и аккуратно укладывая на кровать, навис сверху. Убирая светлую прядь волос за ухо девушки, Никита склонился к ее лицу, мягко поцеловав, углубляя поцелуй, проводя подушечкой большого пальца по щеке Антоновой, вытирая выступившие слезы, и просто поглаживая эту нежную кожу. Опускаясь поцелуями к шее, оставляя на ней мокрые следы, шатен слышал, как учащенно начинает дышать подруга, как вздымается ее грудь, а гладкая кожа покрывается мурашками от удовольствия. Спускаясь все ниже, Ник остановился, чтобы снять с Антоновой топ, который просто портит весь процесс, скрывая под собой очень красивую грудь. Вместе с топиком, был снят и кружевной бюстгальтер, открывая вид на эту грудь, которую Ник видел не один раз, но прикасался к ней лишь однажды. Прильнув губами к одной груди, а другую легонько сжав рукой, шатен слегка прикусил зубами возбужденный сосок девушки, слыша, как она тихонько постанывает. Лиза буквально хватала ртом воздух, потому что ее грудь была довольно чувствительна, и подобные ласки влияли на девушку именно так. Тем не менее, Никита был единственным, кому Антонова могла отдаться полностью, без какого-либо смущения, потому что в его руках она…таяла? Перейдя к другому соску, свободной рукой Васильев расстегивал пуговку на джинсах блондинки, и, оторвавшись от нежной девичьей груди, он снял штаны вместе с трусиками Лизы. Но ни капли смущения со стороны Антоновой. Ей нравилось, очень нравилось. Ник собирался снова поцеловать подругу, но та, приподнявшись на локтях, не дала ему этого сделать, взяв лицо парня в свои руки. – Теперь моя очередь, разве нет?

– А как же твое собственное табу? – с усмешкой поинтересовался Никита, закусывая губу.

– К черту, мне уже давно не шестнадцать.

Никита лег на спину, предварительно сняв с себя одежду. Стояк уже был, и лишний раз стараться Антоновой не придется. Нагнувшись, девушка взяла возбужденный орган в руку, начав совершать движения «вверх-вниз», постепенно наращивая темп, а после, обхватив головку губами, начала понемногу заглатывать, хотя полностью

так и не вышло. Облизывая головку языком, продолжая помогать себе рукой, блондинка чувствовала, что уже скоро доведет Васильева до оргазма, и чутье не подвело. Теплая вязкая жидкость вмиг наполнила рот Антоновой, и та, с удовольствием ее проглотила, облизнув верхнюю губу.

– Перейдем к финальной части, а, Принцесса? – проводя рукой по спине Лизы, спросил Ник, желая услышать долгожданный положительный ответ. Им послужил кивок, и, вернувшись к прошлым местам, девушка устроилась поудобнее на подушке, раздвигая ноги. Резкий толчок, и она почувствовала, как друг полностью вошел, заставляя ее издать громкий стон. Чем сильнее Ник набирал темп, тем сильнее Антонова стонала, выгибаясь вперед, как кошка. Как стоны становились все громче, а силы наоборот, покидали ее тело, пока не сжав в кулаках простыню, девушка не кончила, одновременно с Ником, который тоже дышал уже тяжело, зато с улыбкой до ушей. Он уже и забыл, какие это были классные ощущения два года назад, думал, что уже и не повторится, но судьба преподнесла такой подарок, за что парень был благодарен. Поцеловав блондинку, Ник вновь склонился над ней, проводя рукой по ее запутанным волосам, перебирая их, вдыхая запах локонов, и сейчас, когда свет луны падал на это любимое лицо, он просто смотрел ей в глаза, не в силах оторваться. – Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя.

– Я знаю.

========== 10. ==========

Раньше, просыпаясь утром, Ник думал о ней. Ее лицо, будто второе солнце. Но сейчас, проснувшись, шатен увидел Лизу рядом, такую спящую, милую, беззащитную. Хотелось поцеловать ее в щеку, убрать за ухо пряди, упавшие на бледное лицо, провести ладонью по щеке, но можно ли? В тот раз, два года назад, он тоже думал об этом, но побоялся рискнуть, решив, что блондинка разозлится, ведь он ей друг, а не любимый парень. Лизе вообще не нравилось, когда трогают ее лицо или волосы, хотя в случае с Никитой, она никогда не говорила ничего против, когда тот перебирал ее пряди, вдыхал запах волос, зарываясь в них носом. Но все это как всегда оставалось в мыслях, которым было не суждено воплотиться в реальность. Или, может, стоит рискнуть? Побороться за свое счастье, показать, что он не слабак, который лишь бросает слова на ветер? Как поступить? Если Ник будет и дальше тупить, то Антонова проснется и другой попытки не будет. К горлу поступил ком, а по лбу пробежала капелька пота. Взяв себя в руки, Васильев все же поцеловал подругу, но не в щеку, как хотел, в плечо. Убрал пряди, наблюдая, как девушка морщит носик во сне, ежится, переворачиваясь на другой бок, лицом к нему. Как стягивается одеяло, обнажая грудь блондинки. Покраснев, Васильев поправил одеяло, и, приняв сидячее положение, повернулся к Антоновой спиной, сделав глубокий вдох. Вчера она так и не захотела одеться после душа, в отличие от Никиты, сказала, ей будет тепло. Но тепло ли ей? Один из вечных вопросов, которые Ник задает сам себе.

Решив не забивать голову, парень направился на кухню, чтобы приготовить завтрак, да и просто отвлечься. Пожарив яичницу и заварив кофе, шатен услышал шаги в коридоре, и, обернувшись, увидел сонную Антонову, к счастью, в футболке. Его футболке. Почему-то шатена всегда одолевала гордость, если Лиза носила его вещи. Самое забавное, что из-за высокого роста Никиты, все его футболки, толстовки были блондинке до колена, и это добавляло ей некой милоты. Зевая, девушка прошла на кухню, буквально рухнув на кухонный диванчик, исподлобья смотря на друга сонными глазами. Поставив перед подругой чашку с кофе и тарелку с яичницей, Васильев сел напротив, пожелав Антоновой доброго утра.

– Матвей меня ищет. – одна фраза, а сколько боли она доставляет тому, кто тебя любит. Ник опустил взгляд, будто пытался отыскать что-то в кружке с черной жидкостью. В этой пустоте. – Он звонил мне пятьдесят два раза, а ты не сказал. – что? Теперь Ник виноват? Он же не обязан был следить за тем, кто звонит Лизе, он сам спал.

– Я не слышал. Встал чуть раньше тебя. Или, ты хочешь, чтобы сразу после пробуждения, я проверял твой телефон, чтобы узнать, кто тебе звонил, а кто нет? – в голосе парня слышалось некое напряжение, но, а как еще он должен чувствовать себя после такого?

– Не злись. Просто…извини. Я ушла посреди ночи, толком ничего не объяснив, и он точно устроит мне разнос, и я просто…не знаю, что ему сказать. Чем дальше у нас все с ним идет, тем становится только хуже и сложнее. Мы снова возвращаемся к той точке, с которой, казалось бы, совсем недавно сдвинулись. Это тревожит, и ты единственный, с кем можно поговорить об этом, пойми, пожалуйста. – Антонова отвела взгляд в сторону, а уголки ее губ опустились вниз, вид стал еще более подавленным, и Нику это не нравилось, совсем не нравилось. Он любил ее, любил всем сердцем, ее улыбку, шутки, и то, как сияли ее холодные серые глаза, в которых, на самом деле, таилось столько всего, что и за жизнь не узнаешь. А это подавленное состояние, которое у девушки из-за какого-то там физрука просто выводило из себя. Но Никита пообещал. Пообещал самому себе, что больше никогда не будет ввязываться в драки, или доставлять Лизе неприятности. Он сдержит свою злость, но вот что будет дальше, зависит уже не от него.