Озорники
Шрифт:
— Да, космическую турбазу! Скажем, прилетят с Водолея усталые, грязные, худые, еле живые, ведь сколько лететь пришлось, а мы им — пожалуйста!
— Может, искупаемся?
— Нет, мне чего-то не хочется. Интересно, как там поживает наш язик? Жив еще?
— А чего с ним сделается?..
— Он уже привык к нам… Когда мы были там вчера, он к краешку приплыл, как дрессированный. А ведь рыбы тоже очень умные твари. Мы только сейчас начинаем изучать психологию рыб. Нам удалось установить контакты только с дельфинами, да и то потому, что они не рыбы, а млекопитающие. А почему удалось? Потому что они понимают, что мы тоже млекопитающие, и тянутся к нам. Чувствуют, что мы родные для них. А вот с акулами трудно, и мы о них ничего не знаем. Знаем только, как их добывать, разделывать,
— Поймать бы ему, подружку, сразу бы повеселел. А корму ему не надо. Там камни в зеленой плесени, он пощиплет и сыт, ему это то же, что травка для теленка…
— Насчет подружки я с тобой согласен. Ведь у него тоже душа, а душа не может без дружбы… А вдруг у него страшная тоска, когда он один? Особенно ночью, когда темно и ничего не видно. Забьется под камешек и дрожит-дрожит… Нет. надо его в речку отпустить… Или выпустить к нему несколько рыбок…
— Чего это ты вдруг замолчал? Вспомнил чего?
— Чего-то вдруг спать захотелось…
— Давай поспим немного.
— Гуд бай!
— Гуд бай!
ПОПЫТКА № 5
Мук обратил внимание на то, что в сеансах связи между цирвальцами начинают повторяться комбинации сигналов, связанные с фонограммой «Оза и Мимоза». Очевидно, в этой фонограмме для них заключалось что-то неясное, какие-то неизвестные функции гравилета, какой-то узел, который позволил бы им оторваться от Цирваля. Несомненно, они готовились к отлету, и это было бы катастрофой, ибо, оторвавшись, они не смогли бы вернуться. Мысль присоединиться к ним, взять на себя руководство полетом и привезти их в качестве пленников на Клиасту при всей соблазнительности отпадала ввиду неизвестных последствий полета для цирвальцев. Да и технически это неосуществимо. Условия для их жизни существовали только в кислородно-азотной атмосфере, но как они себя почувствуют за пределами ионосферы, где проходят разнородные жесткие излучения, — выживут ли цирвальцы? Конечно, их можно было бы законсервировать и доставить сперва на орбитальную станцию, а потом и на Клиасту, но тогда для их реанимации надо захватить весь комплекс условий окружающей среды, а это даже при высочайшей технике и науке Клиасты было невозможно. Нет, ничего другого не оставалось, как все-таки попытаться выставить их, и Мук, выведенный из себя, пустил в действие еще один поток, на этот раз вызванный не пучком высокой температуры, а наоборот — резкой и внезапной заморозкой газовой среды.
Эффект был опять не тот, на который он рассчитывал: цирвальцы вовсе не заторопились из гравилета, они просто стали кутаться, натягивая на себя покровы, прятать конечности под мышки и дышать в открытый ворот одежд. Но не убирались! Укрывшись с головой, они застыли в неподвижности. На экране видно было, что все их системы жизнедеятельности работают на ослабленных режимах, и такое состояние делало их нечувствительными к любым колебаниям внешней среды. Целая серия взрывов, менявших температуру с высокой на низкую и наоборот, а также свист, гул, ураган были растрачены впустую — цирвальцы спали глубоким сном. Вместо выдворения Мук добился их полного успокоения, и неизвестно, сколько это их состояние будет продолжаться.
Самым неожиданным после всех этих манипуляций явился поток жидкостных струй. Они обрушились сверху, застали Мука и Лаюму врасплох. Под их освежающим воздействием Мук словно бы очнулся и услышал голос Лаюмы. Лаюма фосфоресцировала, вяло шевеля ответвлениями, как бы плывя навстречу потоку. Мук чуть разэкранировал себя и Лаюму. Свежий заряд ворвался в их истощенные бессильной борьбой системы и принес облегчение. Но только на время. Потоки влажных струй не прекращались, стоял неумолчный грохот. Но даже эти смертоносные потоки не действовали на цирвальцев,
ПОСЛЕДНЕЕ РЕШЕНИЕ
Истощались силы клиаргов. Бури, врывавшиеся в раскрытые участки экранов, делали свое разрушительное дело. Вспышки биологического возбуждения сокрушительно опустошали все их ресурсы. Лаюма была провидицей, предчувствуя гибель… Однако мысль о ее неизбежности несла в себе тайную надежду смертью приобщиться к празднику жизни, который им суждено было испытать хотя бы на миг. И пусть им не удалось донести факел жизни до Клиасты, но жизнь — она есть, та жизнь, которая останется и которая может спасти их планету. И теперь оставалось лишь дать последнюю информацию о ней на орбитальную станцию — такой резерв был предусмотрен. Немного информации, меньше той, которая была у них, но все же достаточной, чтобы донести до Клиасты основные факты, открытые ими на Цирвале. На это уйдет последняя энергия клиаргов. Мук даст команду автоматическим приборам орбитальной станции — и ракета уйдет в долгий и многотрудный полет к берегам погибающей, бесконечно дорогой им Клиасты. Ценою смерти на Цирвале Клиаста получит волшебно заманчивую гипотезу о родстве клиастянской и цирвальской цивилизаций.
Мук обратил свой последний радостно-вдохновенный взгляд на Лаюму. Лаюма мягко светилась в потоках струй и была прекрасна. Сферические очертания ее, наполненные розоватым свечением, были законченны и хороши особой жертвенной красотой. Лаюма догадывалась о его решении: система, которая связывала их, нередко делала мысли и чувства одного мыслями и чувствами другого. И тем не менее она с нетерпением ждала полного разэкранирования…
Мук в последний раз оглядел мирно спящих отроков.
Сейчас будут полностью израсходованы энергетические ресурсы грави-лета, практически он перестанет существовать.
Но тихая, ликующая уверенность, что этот взрыв не затронет мирно спящих детей, давала смелость для последнего шага. Тогда же Мук решился и на другую акцию — инъекцию собственных личностей в юных цирвальцев.
Это была заурядная операция облучения, которая не требовала прямых контактов — два или три энергопучка, направленных в верхние шаровидные образования цирвальцев, равные примерно двум или трем подзатыльникам, могут вызвать легкое сотрясение, совершенно безопасное для здоровья.
Перестав существовать в своих собственных системах, Мук и Лаюма своими геноэлементами войдут в измененный состав личности цирвальцев. Добрые подзатыльники, таким образом, принесут самый благотворный результат. Как ни парадоксально, такие средства воздействия на личность были уже известны во времена домостроя. Поистине новое — это хорошо забытое старое!
Итак — последний обмен информацией.
Последнее излияние чувств.
Последние взаимные благодарности за счастье хотя и не вечного, но довольно-таки редкого по своему благополучию союза любви.
— Лаюма, приготовься!
— Любимый, я готова, я жду!
Луч направлен. Информация на орбитальную станцию собрана в эвако-узел для передачи. Осталось довести автомат до нулевой отметки, за которой последует взрыв. А между тем поток струй не прекращался. Вспыхивали молнии. Громыхал гром. Дальние горизонты дымились от испарений. Жизнь шла своим чередом — вечным, неистребимым, бессмертным водоворотом. Стрелка дрожала, снижаясь к своей смертельной отметке. Ярко и устрашающе прекрасно проносились буйные картины Цирваля. Жизнь чужая вот-вот ворвется и рассеется в клиаргах чудовищным разрядом. Все ниже и ниже опускается стрелка…
И возникают какие-то последние апокалипсические видения. Сияя и переливаясь сиреневыми огнями, летит табун гривастых животных с тихим и заливистым ржанием. Они несутся мимо, словно энергетический вихрь, оставляя за собой длинные, легкие и прозрачные тени. Навстречу далекой звездочкой мерцает орбитальная станция. Тонким зуммером гудит музыка потревоженных сфер. Это звучит время, это гудит пространство, ожившее в звуке. Это летит ракета навстречу угасающей Клиасте как благовестник возрождения..