Озорной вампир
Шрифт:
Эван повернулся к ней. Его брови хмурились, когда смотрел ей в глаза. Он должен был знать правду. И хотя она призналась в своей любви к Саиду, она не могла, в свою очередь, признаться в своей привязанности к Эвану. Она пала жертвой любви и не позволит этому случиться снова.
— Какая у тебя роль в его ковене? — Он увел разговор в сторону от эмоций, и Саша не была уверена, была ли она разочарована или испытала облегчение. — Что делало тебя ценным для него?
— Я была начальником Службы безопасности до того момента, как он меня обратил. — Ее голос упал. — После этого я стала больше похожа на дипломата.
Эван внимательно посмотрел на нее.
— Ты
Конечно, именно к такому выводу он и пришел.
— Не совсем так. По крайней мере, не так, как ты мог подумать. Мой отец был воином и стратегом. Сыновей у него не было. Он научил меня драться и тому, что мой разум может быть столь же эффективным оружием, как и меч. Саид служил под началом моего отца во время войн. Он был знаменитым убийцей и более смертоносным, чем любой дампир, которого я когда-либо встречала. Я усердно училась, тренировалась еще усерднее, чтобы произвести на него впечатление. Я спасла ему жизнь. — Она отвела взгляд, когда острый укол сожаления пронзил ее грудь. — Это известно только нам двоим. — Она снова повернулась к Эвану. — Теперь троим.
— Как же так?
Эван был непоколебим, и Саша поежилась под его пристальным взглядом. Открыться ему было равносильно предательству по отношению ко всему, чем она была до сих пор. Она никогда не должна была упоминать о спасении жизни Саида.
Саша поджала ноги и обняла их руками. Темнота, окружавшая ее, немного облегчала рассказ. Как-то утешительно.
— Мы теряли силы. — Она отказывалась смотреть на Эвана, видеть в темной пустоте его глаз отражение ужаса, пережитого расами вампиров и дампиров. — Берсерки не ограничивались только ночными боями, и только силы дампиров могли сдерживать их в дневные часы. Мы были не так сильны. Или быстры. Мы выздоравливали слишком медленно, а питье крови только усугубляло ситуацию.
Повторное переживание этих воспоминаний лишь напомнило Саше, что Эван был ее врагом. Прошлой ночью он без тени вины признался Саиду, что убил бесчисленное множество вампиров во время попытки Сортиари стереть вампиров с лица земли. Это делало пребывание здесь с ним еще более странным, а их связь казалась еще более невозможной. Боги. Они были смертельными врагами. Поклявшимися убивать друг друга.
Эван молчал. Саша все еще слишком боялась смотреть на него, чтобы попытаться определить его настроение или мысли по выражению лица. Его запах был чистым, мужественным, без малейшего намека на беспокойство или гнев. Значит ли это, что он не беспокоился, слушая разговоры о войнах с ее точки зрения? Или что, возможно, он не испытывал угрызений совести из-за той роли, которую сыграл в этом деле.
— Еще до восхода солнца отец велел мне не покидать крепость. Он не хотел видеть меня на поле боя. Меня некому было защитить, и мы были слабы. Я обещала ему, что не пойду, но…
— Саид ушел сражаться. — Эван закончил мысль за нее, и от мрачного оттенка его слов по коже Саши пробежала дрожь. — И ты беспокоилась о его безопасности.
От этого признания у нее заныло в груди.
— Да. Я нашла его недалеко от крепости. Силы берсерков наступали. Мой отец и все остальные вампиры внутри крепости — были уязвимы. Саид никому не позволил бы умереть. Он был самым благородным мужчиной, которого я когда-либо знала. Храбрым. Заботящимся. Его чувство долга поразило меня. Если мы потеряли бы его, уверена, что мы потеряли бы всех. Я не могла оставить его без защиты.
— Он, должно быть, настоящий мужчина, раз за его спиной стоит кто-то столь яростно
Саша не собиралась приукрашивать все это для него. Он спросил о ее чувствах к Саиду и должен получить честный ответ.
— Им следовало бы отступить, — продолжала она. — Но Саид всегда был упрям и настойчив. Он был окружен тремя военачальниками и терял силы. Они бы убили его, если бы я не вмешалась. Это было очень просто. Они были сосредоточены на том, чтобы убить его. Он был самой большой угрозой на поле боя. Если они уберут его, крепость падет еще до захода солнца. Я отрубила голову первому из них мечом еще до того, как он понял, что я нахожусь позади него. Второй приготовился к моей атаке, и его сила одолела меня. Но вместе нам с Саидом удалось убить тех двоих, что остались. После этого мы отступили и ждали за надежной стеной до наступления темноты.
— Что это был за город? — Голос Эвана напрягся.
— Киев. — Это был последний вампирский город в тогдашней России, который пал до того, как ковен отступил в Европу.
Он издал едкий лающий смешок.
— Я был на том поле битвы.
Саша тяжело вздохнула. Боги.
Судьба действительно была поразительной штукой. Если бы Эван был одним из военачальников, напавших на Саида, она могла бы убить его, и сейчас ее душа не была бы привязана. Конечно, она видела, как сражается Эван. Более вероятным исходом была бы ее смерть. И, вероятно, Саида тоже. Судьба сочла нужным избавить их всех от этого дня, и Саша подивилась ее предусмотрительности. Сортиари были глупцами, думая, что они могут обуздать и направить что-то настолько неподвластное их контролю. Они так ошибались в своих попытках все исправить.
— Ты все еще любишь его? — Голос Эвана затих до опасного кипения, которое было гораздо более угрожающим, чем крик.
Саша слишком долго тянула с ответом.
— Нет.
— Ты в этом уверена?
Его неуверенный тон убедил ее повернуться к нему лицом. От мрачного выражения лица Эвана по спине Саши пробежала дрожь ужаса. Он был самым смертоносным существом, какое она когда-либо видела. Почему так важно, что она чувствует к Саиду? Эван ничего ей не обещал. Никаких заявлений о любви. Он считал ее собственностью, и ничего больше. Игрушкой, которой он не хотел делиться.
Он поднялся с кровати и начал одеваться. Сердце Саши снова забилось в груди, и она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Она не могла угнаться за его внезапными перепадами настроения. В одну секунду страстный, а в следующую взволнованный. Спокойный и почти нежный, а затем жестокий. Ей ничего не оставалось, как сидеть в ошеломленном молчании и смотреть, как он надевает одежду. Она знала, что лучше не пытаться понять его настроение, причину ухода или что-то еще. Боги, ну почему она вообще беспокоится о нем? С каждым днем, проведенным вместе, справиться становилось все труднее. Она так переживала из-за всего этого.
— Помни, что я сказал, Саша. — Эван завязал шнурки на ботинках и направился к двери. — Ты принадлежишь мне. И всякий, кто вздумает бросить мне вызов, умрет от моей руки.
Как она уже много раз видела, Эван вышел из спальни сердитым, целеустремленным шагом. Саша услышала, как открылась дверь квартиры, и вздрогнула, когда та захлопнулась.
Слезы щипали ей глаза, но она хотела, чтобы эти предательские ублюдки высохли. Она больше никогда не прольет ни единой слезинки по Эвану Брану или любому другому мужчине.