П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 1. Путь к политическому олимпу

Сафронов Сергей

10 марта 1881 г. народовольцы отправили открытое письмо наследнику престола Александру III. В основу «Письма Исполнительного комитета Александру III» был положен текст Л.А. Тихомирова с незначительной стилистической правкой публициста Н.К. Михайловского. Текст обсуждался народовольцами на квартире В.Н. Фигнер – Г.П. Исаева. В письме было следующее: «Ваше величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое вы испытываете в настоящие минуты, исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может быть, для нижеследующего объяснения выждать некоторое время… Кровавая трагедия, разыгравшаяся на Екатерининском канале, не была случайностью и ни для кого не была неожиданной. После всего, происшедшего в течение последнего десятилетия, она являлась совершенно неизбежной, и в этом ее глубокий смысл, который обязан понять человек, поставленный судьбою во главе правительственной власти. Объяснять подобные факты злоумышлением отдельных личностей или хотя бы "шайки" – может только человек, совершенно неспособный анализировать жизнь народов… Правительство, конечно, может еще переломить и перевешать многое множество отдельных личностей. Оно может разрушить множество отдельных революционных групп… Из этих несовершенных организаций, путем естественного подбора, вырабатываются только более крепкие формы… Страшный взрыв, кровавая перетасовка, судорожное революционное потрясение всей России завершит этот процесс разрушения старого порядка… Отчего же происходит эта печальная необходимость кровавой борьбы? Оттого, ваше величество, что теперь у нас настоящего правительства, в истинном его смысле, не существует… правительство выродилось в чистую камарилью и заслуживает названия узурпаторской шайки… Озлобление может быть и

у нас. Вы потеряли отца. Мы теряли не только отцов, но еще братьев, жен, детей, лучших друзей. Но мы готовы заглушить личное чувство, если того требует благо России. Ждем того же и от вас. Мы не ставим вам условий. Пусть не шокирует вас наше предложение. Условия, которые необходимы для того, чтобы революционное движение заменилось мирной работой, созданы не нами, а историей. Мы не ставим, а только напоминаем их. Этих условий – по нашему мнению, два: 1) общая амнистия по всем политическим преступлениям прошлого времени, так как это были не преступления, но исполнение гражданского долга; 2) созыв представителей от всего русского народа для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни и переделки их сообразно с народными желаниями. Считаем необходимым напомнить, однако, что легализация верховной власти народным представительством может быть достигнута лишь тогда, если выборы будут произведены совершенно свободно… Итак, ваше величество – решайте. Перед вами два пути. От вас зависит выбор. Мы же затем можем только просить судьбу, чтобы ваш разум и совесть подсказали вам решение единственно сообразное с благом России, вашим собственным достоинством и обязанностями перед родною страной» 123 . Письмо было вложено в конверт, адресованный Александру III, и опущено в почтовый ящик, находившийся у здания городской думы на Невском проспекте. Одновременно текст письма был отпечатан в нелегальной типографии «Народной воли» тиражом около 13 тыс. экземпляров. Письмо народовольцев Александру III было написано в условиях полицейских погромов, фактически уничтоживших организацию. Народных антиправительственных выступлений, как ожидали революционеры, не последовало. В дни мартовского кризиса, не имея более надежд на поддержку масс, Исполнительный комитет решил использовать напряженное положение в стране для предъявления правительству своеобразного ультиматума. Но своей цели народовольцы не достигли: правительство не пошло ни на какие уступки.

123

Революционное народничество 70-х годов XIX в. Сборник документов и материалов. М.-Л.: Наука. 1965. Т. 2. С. 170–174.

Александр III был совершенно другим человеком, чем его отец. Еще в те времена, когда он был наследником, которым он стал после смерти своего старшего брата Николая, наиболее близкими людьми к нему были деятели правого движения: князь В.П. Мещерский (издатель «Гражданина»), К.П. Победоносцев, граф И.И. Воронцов-Дашков, Н.А. Орлов. По воспоминаниям графа С.Д. Шереметева, в разговоре в привычном для него стиле он нелицеприятно назвал министров «коровами». В марте 1881 г., уже после восшествия на престол, Александр Александрович в разговоре с А.А. Половцовым о необходимости правительственного единства, имея в виду министров отца, в том числе, очевидно, и тех, которые еще продолжали занимать свои посты, пренебрежительно заметил, что «до сих пор министры были такие, что с ними и совещаться не стоило» 124 . Очень сильно ухудшились отношения отца с сыном после женитьбы Александра II на княжне Е.М. Долгоруковой (Юрьевской). «Носились зловещие слухи, – вспоминал А.Н. Куломзин, – о желании государя короновать княгиню Юрьевскую; мне за верное передавали, что в Министерстве двора отыскали церемониал коронования Екатерины I; был слух о том, что наследник заявил, что в таком случае он уедет в Данию, что государь ответил на это, что в этом последнем случае он наследником провозгласит Георгия Юрьевского» 125 .

124

ГАРФ. Ф. 583. Оп. 1. Д. 18. Л. 223.

125

ОР РГБ. Ф. 178. К. 9803. Д. 5. С. 73; Астанков В.А. Великий князь Александр Александрович и Александр II // Российская история. 2013. № 1. С. 120–136.

В апреле 1881 г. великий князь Владимир Александрович рассказал министрам, бывшим в совещании у М.Т. Лорис-Меликова, о том, что «в понятиях молодого императора сильно впечатлелась фраза, вырвавшаяся у покойного государя утром злополучного дня 1-го марта, когда он, дав окончательное разрешение на предположения графа Лорис-Меликова, по выходе этого последнего из кабинета, сказал молодым великим князьям: "Я согласился, хотя не могу скрыть от себя, что мы идем по пути к конституции". Граф Д.А. Милютин, занесший этот рассказ в дневник, считал, что эти "вещие слова должны были глубоко запасть в мысли обоих молодых царевичей и приготовить почву к восприятию ретроградных теорий Победоносцева, Каткова и компании"» 126 . В результате, по мнению С.С. Ольденбурга, «Александр III повел русский государственный корабль иным курсом, чем его отец. Он не считал, что реформы 60–70-х гг. – безусловное благо, а старался внести в них те поправки, которые, по его мнению, были необходимы для внутреннего равновесия России». Этот курс получил название – контрреформы.

126

Милютин Д.А. Дневник. 1879–1881 гг. М., 2005. С. 318; Астанков В.А. «Против совершившегося факта идти нельзя». Цесаревич Александр Александрович в последние месяцы царствования императора Александра II // Родина. 2013. № 8. С. 80.

29 апреля 1881 г. Манифеста Александра III «О незыблемости самодержавия», который фактически означал отказ от дальнейших либеральных реформ и определял новый внутриполитический курс, состоящий в укреплении традиционных абсолютистских начал государственной власти. 8 сентября 1881 г. было опубликовано «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия». По нему устанавливалось два основных метода обеспечения государственной безопасности, очередность введения которых определялась степенью угрозы существующему государственному строю. Усиленная охрана, которая вводилась на год, «когда общественное спокойствие в какой-либо местности будет нарушено преступными посягательствами против существующего государственного строя или безопасности частных лиц и их имуществ, или подготовкой таковых, так что для охранения порядка применение действующих постоянных законов окажется недостаточным». Чрезвычайная охрана, которая вводилась на шесть месяцев, «когда такими посягательствами население известной местности будет приведено в тревожное настроение, вызывающее необходимость принятия исключительных мер для безотлагательного восстановления нарушенного порядка» 127 .

127

Ермаков В.А. Подготовка нормативной базы для обеспечения государственной безопасности в период правления Александра III // Политическая Россия: прошлое и современность. СПб., 2009. Вып. 6. С. 37–50.

В такой политической ситуации П.А. Столыпин решил поступать в Императорский Санкт-Петербургский университет, который был основан 28 января 1724 г. Петром I в составе Академии наук (в историографии для этого периода закрепилось название «Академический университет»). В конце XVIII – начале XIX вв. он претерпевал различные организационные и структурные изменения, с 1804 г. существовал под именем Педагогического, а с 1816 г. – Главного Педагогического института. 8 февраля 1819 г. по инициативе попечителя Санкт-Петербургского учебного округа С.С. Уварова был возрожден под именем Санкт-Петербургского университета в системе Министерства народного просвещения. Возрожденный университет унаследовал от института все: профессоров и студентов, структуру факультетов, объемы и программы преподавания, помещения, библиотеку и учебные кабинеты 128 .

128

Окунь С.Б. Основание Санкт-Петербургского университета и начальный период его деятельности (1819–1855) // История Ленинградского университета. 1819–1969 гг.: Очерки. Л., 1969. С. 11–69; Павлова Г.Е. Истоки организации Петербургского университета (1724–1819 гг.) (От Академического до Санкт-Петербургского университета 1724– 1819 гг.) // Очерки по истории Ленинградского университета. Л., 1989. Т. 6. С. 175–189; 275 лет. Санкт-Петербургский университет. Летопись 1724–1999 гг. // сост. Г.Л. Соболев, И.Л. Тихонов, Г.А. Тишкин. СПб., 1999. 421 с.

С 1860-х гг. происходил бурный рост естествознания в России. Физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета во второй половине XIX в. стал одним из крупнейших в стране центров естествознания, что, естественно, привлекало к нему молодых людей. Интересно отметить, что в период действия устава 1863 г., за исключением ректорства юриста П.Г. Редкина в 1873–1876 гг., все ректоры были представителями физико-математического факультета: физик Э.Х. Ленц (1863–1865), химик А.А. Воскресенский (1865–1867), зоолог К.Ф. Кесслер (1867–1873), ботаник А.Н. Бекетов (1876–1883). По уставу 1863 г. факультет, сохраняя разделение на два отделения (естественное и математическое), состоял из 12 кафедр: чистой математики, механики аналитической и практической, астрономии и геодезии, физики, химии опытной и теоретической, минералогии, физической географии, геогнозии и палеонтологии, ботаники, зоологии, технической химии, агрономической химии 129 .

129

Тихонов И.Л. Музей истории Санкт-Петербургского государственного университета. СПб., 2005. С. 52–81; Зубарев В.И., Зубков В.А. Ленинградский государственный университет; история и современность // Современная высшая школа. 1986. № 4. С. 121– 133; Тихонов И.Л. Музей истории Санкт-Петербургского государственного университета… С. 52–81.

Устав 1863 г. требовал от студентов жесткой учебной дисциплины, они должны были проходить курс по строгому учебному плану и сдавать экзамены в соответствии с этим планом. Плата за обучение оставалась прежней – 50 руб. в год, но университет имел возможность давать отсрочки и освобождать полностью или частично от уплаты за слушание лекций. Так, в 1868 г. 354 студента (более 30 %) были полностью освобождены от платы. В 1870-е гг. уже около 70 % студентов пользовалось различными льготами по плате за обучение. Многим студентам приходилось зарабатывать себе на хлеб, и они не могли регулярно посещать лекции. Зная это, университетское начальство сквозь пальцы смотрело на «незаконные» пропуски занятий студентами. Для облегчения материального положения студенчества все более развивалась система государственных, общественных и частных стипендий. В течение 1863–1869 гг. было учреждено 100 «императорских» стипендий, 12 стипендий Санкт-Петербургской городской Думы, 5 стипендий Кавказского Комитета и множество частных стипендий. Одним из наиболее крупных пожертвований стала сумма в 200 000 руб., переданная университету в 1880 г. известным меценатом, строителем железных дорог С.С. Поляковым для строительства общежития для студентов. Оно было открыто в 1882 г. под именем коллегии императора Александра II. Количество учащихся в университете неуклонно возрастало: если в 1869 г. было 944 студента и 126 вольнослушателей, то к 1 января 1884 г. число студентов доходило до 2246 человек 130 .

130

Эймонтова Р.Г. Русские университеты на грани двух эпох: От России крепостной к России капиталистической. М.: Наука, 1925.

Университетский устав 1884 г. открыл эпоху контрреформ 80-х гг. XIX в., проводимых правительством Александра III. Уже современниками этот устав рассматривался как «выражение недоверия к добросовестности и благонадежности профессорских коллегий». Автономия университета фактически была ликвидирована. Университетский и факультетские советы в вопросах управления оказались настолько скованы, что не могли своей властью перенести лекции с одного часа на другой. Вся жизнь университета была подчинена мелочной опеке министра и попечителя учебного округа. Попечитель получал право созывать совет, правление и присутствовать на их заседаниях, назначать деканов, контролировать преподавание приват-доцентов. Замещение вакантных кафедр происходило или по утверждению министром избранника университета, или по его собственному усмотрению. По уставу ректор не избирался, а назначался министром, что иногда приводило к определенному антагонизму между советом университета и ректором, как и было в случае с первым «ректором по назначению» – М.И. Владиславлевым. Соединение, разделение и открытие новых кафедр, ранее решавшиеся факультетом с утверждения совета, теперь также утверждались министром. В ведении факультетского собрания оставались текущие учебные и научные дела: издание сочинений, выдача студентам выпускных свидетельств, медалей и почетных отзывов, рассмотрение отчетов преподавателей, выбор тем для ежегодных студенческих работ, испытания на ученые степени и т. д. Зато избрание новых профессоров теперь стало происходить на факультете, а не в совете университета. Но в решении всех учебных дел факультеты должны были руководствоваться инструкциями и правилами, разработанными министерством. Многие дела передавались в университетский совет, функции которого оказались весьма ограниченными. Самостоятельное решение принадлежало совету лишь при утверждении ученых степеней, при определении общего числа медалей, присуждаемых студентам и т. д. В итоге значительно укреплялась крайне бюрократизированная система, когда самые частные вопросы, например оставление при университете того или иного кандидата или допущение к чтению лекций приват-доцента, в конечном счете окончательно решались министром народного просвещения 131 .

131

Собрание узаконений и распоряжений правительства, издаваемых при Правительствующем Сенате. 1884. № 92. 29 августа.

Краеугольным камнем нового устава стало кардинальное изменение экзаменационной системы. Переходные экзамены с курса на курс отменялись и заменялись обширным списком государственных экзаменов, которые надлежало сдавать все сразу по окончании университета для получения диплома. Причем принимать эти экзамены должны были не профессора, читавшие соответствующие курсы, а особые испытательные комиссии по профилю каждого факультета, назначаемые попечителем учебного округа и министром. То есть, по сути дела, испытания для получения диплома оказывались оторванными от собственно университетского преподавания. За факультетами оставалось право зачитывания студентам полугодий при условии прослушивания определенного количества лекций, участия в практических занятиях и прохождения проверочных испытаний. Успешно проучившись в университете 4 года и получив в том выпускное свидетельство, студент мог и не получить диплома, если не выдерживал государственных экзаменов или вообще не сдавал их. Например, в 1892 г. новые дипломы получили всего 317 человек, окончивших Петербургский университет. Кандидатская степень отменялась, выпускники, успешно сдавшие государственные экзамены, получали диплом I или II степени. Положительным моментом оказывалось развитие системы практических и семинарских занятий, облегчающей «вхождение в науку» молодым людям. А вот введение системы гонорара, когда студенты помимо суммы в пользу университета, вносили суммы из расчета 1 руб. за недельный час (в среднем 50 руб. в год) в пользу тех преподавателей, чьи лекции или занятия посещали, себя не оправдало, хотя она вроде бы и была направлена на улучшение материального положения профессуры. На практике она тормозила расширение преподавания, поскольку влекла за собой увеличение гонорара, противореча более чем скромным материальным возможностям большей части студентов.

16 июля 1881 г. П.А. Столыпин написал прошение на имя ректора Императорского Санкт-Петербургского университета с просьбой о зачислении его на первый курс естественного отделения физико-математического факультета. 31 августа 1881 г. он был зачислен. Помимо физики и математики на факультете преподавали химию, геологию, ботанику, зоологию и агрономию. Именно эти науки привлекали его особое внимание. К тому же на естественном отделении большое внимание уделялось не теории, а практическому применению науки. Писатель В.В. Вересаев, который поступил в Санкт-Петербургский университет несколько позже П.А. Столыпина (в 1888 г.), так описывал первые впечатления от студенческой жизни: «Университет. Бесконечно длинное, с полверсты, узкое здание. Концом своим упирается в набережную Невы, а широким трехэтажным фасадом выходит на Университетскую линию. Внутри такой же бесконечный, во всю длину здания, коридор, с рядом бесконечных окон. По коридору движется шумная, разнообразно одетая студенческая толпа (формы тогда еще не было). И сквозь толпу пробираются на свои лекции профессора – знаменитый Менделеев с чудовищно огромной головой и золотистыми, как у льва, волосами до плеч».