П.А. Столыпин: реформатор на фоне аграрной реформы. Том 1. Путь к политическому олимпу
Шрифт:
Постепенно «связь князя Мещерского с Царским Селом стала настолько тесной, что стороны перешли на "ты". Влияние императрицы-матери и дворцовой "камарильи" стушевалось. Закадычный друг князя Мещерского, адмирал Нилов, став флаг-капитаном его величества, разъезжал между Петербургом и Царским Селом, обменивая настуканные на машинке послания князя Мещерского (у Мещерского был такой почерк, что царь однажды взмолился: "Пожалей меня, разобрать твои каракули я не в силах") – на послания царские, каллиграфически написанные и запечатанные печатью с двуглавым орлом. В одном из таких пакетов в начале 1900-х гг. появилось письмо с заглавной дважды подчеркнутой фразой: "Я уверовал в себя!". «Союз» самодержца с подданным был типичен личными чертами "союзников". Мещерский брюзжал и капризничал, а царь истеризировал: "Не могу же я во всем тебя слушаться", – писал он "союзнику". Мещерский ослаблял нажим. Только лишь в отношении к Витте Мещерский не сдавался. Трижды царь за спиной своего "союзника" подписывал отставку Витте, но, застигнутый "союзником" (которого Витте предупреждал), рвал отставку и подписывал сочиненный Мещерским благодарственный рескрипт. Эта самоотверженная настойчивость Витте не спасла, а "союзу" Мещерского с царем нанесла почти смертельную рану» 178 .
178
Колышко
Таким образом, Николай II был совершенно не готов к роли правителя огромного раздираемого социальными и национальными противоречиями государства. Определенное время недостаток инициативы и необходимых деловых качеств царя первоначально не играл решающей роли в жизни государства, так как компенсировался способностями лиц, выдвинутых боготворимым им отцом. Он не спешил менять сановников, приближенных и облеченных особым доверием Александра III, несмотря на огромное влияние на Николая II, которым обладали великие князья – родные и двоюродные дяди царя. При этом у самодержца были собственные идеи. Как отмечает М. Ферро, «царь был мирным человеком по своей натуре, по крайней мере, в отношениях с дворами и европейскими державами. Он верил в свою «миссию» в Азии, желал мира другим, и интересы, которыми он руководствовался, совпадали, таким образом, с его идеалами. «Великий замысел» Николая II заключался в проведении разоружения и заключении всеобщего мира. У министров царя, воспитанных Александром III Миротворцем, в частности у С.Ю. Витте, были все основания поощрять его в этом деле. В то же время, как писал в своем дневнике военный министр А.Н. Куропаткин о мечтаниях Николая II в ту пору – «захватить Маньчжурию, Корею и Тибет, а затем Персию, Босфор и Дарданеллы … государь хитрит с нами, но он быстро крепнет опытом и разумом и, по моему мнению, несмотря на врожденную недоверчивость в характере, скоро сбросит с себя подпорки и будет прямо и твердо ставить нам свое мнение и свою волю». Воля царя была направлена на осуществление его мечтаний: прежде чем вступить победителем в Константинополь – «второй Рим», который он называл Царьградом, стать адмиралом Тихого океана. Экспансия в Китае или где-либо в Азии считалась не войной, а «крестовым походом» – походом за цивилизацию.
В мае 1896 г. П.А. Столыпин участвовал в коронации Николая II. По древней традиции русские цари короновались в Москве. К этому времени отец П.А. Столыпина вот уже четыре года как ушел с военной службы и занимал должность заведующего дворцовой частью, то есть был комендантом Кремля. На его плечи легла значительная часть забот об устройстве коронации, устройство помостов для гостей, ковров на Красном крыльце, украшений и иллюминации. 14 мая 1896 г. в Успенском соборе состоялась коронация. Митрополит Санкт-Петербургский Палладий, первенствующий член Святейшего Синода, поднес императору бархатную подушечку с короной. В соответствии с чином священного коронования Николай II сам возложил на свою голову Большую императорскую корону, а потом Малую корону на голову императрицы Александры Федоровны. После этого царь произнес коронационную молитву, а митрополит Палладий прочел от лица народа молитву за царя. На картине придворного художника Лаурица Туксена запечатлен момент, когда митрополит, стоя на коленях и глядя на царя в горностаевой мантии со скипетром и державой в руках, произносит слова: «Покажи его врагам победительна, злодеям страшна, добрым милостива и благонадежна… Подчиненное ему правительство управляя на путь истины и правды». Справа от царя стоит золотая стена придворных. Среди них должен быть П.А. Столыпин в новом мундире с золотым ключом – знаком камергера, ибо он был пожалован этим придворным чином в связи с коронацией императора.
Коронация Николая II запомнилась не цепью торжеств и парадных обедов. Через четыре дня в обиход раз и навсегда вошло страшное слово «Ходынка». На Ходынском поле царь должен был встретиться со своим народом. По этому случаю в деревянных ларьках были заготовлены для бесплатной раздачи тысячи кульков с подарками: кружка с царскими вензелями, фунтовая сайка, полфунта колбасы, вяземский пряник с гербом и орехи. Подарков заготовили десятки тысяч, а на поле собралось около полумиллиона. Народное гулянье было организовано из рук вон небрежно, никто не распорядился закопать ямы на краю поля или остановить толпы людей, с ночи прибывающих за подарками. Главным распорядителем коронационных торжеств был Московский генерал-губернатор. Этот пост занимал дядя царя великий князь Сергей Александрович, который, как говорили, сделал из генерал-губернаторства отдельное княжество или даже пашалык, не подчинявшийся никаким законам. Полиции, занятой охраной высоких особ, некогда было думать о простом народе. Когда в толпе разнесся слух, что буфетчики раздают подарки своим и их на всех не хватит, толпа бросилась к ларькам. Полицейское заграждение смели, началась давка, в которой, только по официальным данным, погибло свыше 1 300 человек 179 .
179
Степанов С. Великий Столыпин. «Не великие потрясения, а Великая Россия». М.: Эксмо, 2012. С. 120.
Проживая в Ковно, П.А. Столыпин лишь на короткое время приезжал в Москву и останавливался в огромных кремлевских апартаментах, которые занимал его отец. Несмотря на возраст, генерал вел полноценную жизнь. Одна из комнат была отведена под музыкальный салон. Там он музицировал на своей скрипке работы Страдивари. В этом же салоне была поставлена опера «Норма», которую с большим успехом приняла изысканная публика, приглашенная генералом. Очевидно, любовь к домашнему театру была у Столыпиных наследственной, и генерал следовал стопам своего деда, владельца крепостных артистов. А.Д. Столыпин лепил скульптуры и даже участвовал в художественных выставках. В его апартаментах собирались художники и поэты, устраивались философские и богословские диспуты. Пережив жену на десять лет, генерал по-прежнему отдавал дань сердечным увлечениям. Правда, его последний роман, как говорили, был самым странным. Он увлекся дамой еврейского происхождения. Как часто бывает с людьми богатырского здоровья, он заболел и умер в один день. Телеграмма о болезни отца и телеграмма о его кончине были доставлены в Колноберже одновременно. По словам дочери, П.А. Столыпин очень горевал о смерти отца. Она впервые увидела его лицо, мокрое от слез. Генералу от артиллерии А.Д. Столыпину устроили пышные похороны. Чеканным шагом прошли части Гренадерского корпуса, которым он командовал до своей отставки. Московский генерал-губернатор великий князь Сергей Александрович, которого после коронации прозвали «князь Ходынский», сказал по-французски: «Сегодня мы хороним последнего вельможу».
По данным дочери П.А. Столыпина – Александры, знакомство ее отца и Николая II произошло, когда П.А. Столыпин был еще Ковенским уездным предводителем дворянства: «Несомненно, слухи о том движении, которое создал в уезде мой отец, дошли и до императора, потому что отца часто вызвали в Петербург, откуда он возвращался с сияющим лицом и полный раздумий. Мама тогда очень оживлялась, и мы слышали разговоры о том, что молодой царь, подобно своему августейшему деду стремившийся к разрешению аграрного вопроса, намеревался приблизить к себе моего отца, так как подбирал для будущих реформ молодых и энергичных соратников» 180 .
180
Столыпина А.П. Человек последнего царя. Столыпин. Воспоминания… С. 15–16.
Судя по всему, П.А. Столыпин смог завоевать уважение и у помещиков, проживающих в его уезде. 22 июня 1899 г. он пишет жене из Ковно, что по секрету узнал: к именинам местные помещики поднесут ему бокал с аллегорическими фигурами великолепной работы. «Мне приятно, что они стараются сделать мне удовольствие и что мне удалось внушить им добрые чувства. Достанет ли умения и впредь не быть статистом и делать что-нибудь хорошее? Ведь до сих пор я служил себе просто, исполнял свои обязанности и не мудрил, а теперь надо большое уменье и уменье быть общительным, сохраняя авторитет и престиж». Много лет спустя, будучи премьер-министром России, П.А. Столыпин однажды в публичной речи прямо обратился к своему периоду жизни на западе Российской империи: «Именно в тех губерниях, о которых я теперь говорю, я научился ценить и уважать высокую культуру польского населения и с гордостью могу сказать, что оставил там немало друзей» 181 .
181
Жиргулис Р. Петр Столыпин и Кедайняйский край… С. 148.
П.А. Столыпин превратил свое имение в образцовое хозяйство с многопольным севооборотом и развитым животноводством. Здесь выращивались ячмень, горох, овес, картофель. Вместе с тем П.А. Столыпин видел, что растениеводство на малоплодородных и переувлажненных землях Прибалтики невыгодно, так как требует крупных затратных мелиоративных работ и удобрений. Поэтому он считал необходимой постепенную переориентацию местного сельского хозяйства в направлении животноводства. Время подтвердило этот вывод. П.А. Столыпин пытался лично следить за имением, даже когда стал губернатором. В Колноберже он следил за выращиванием и сбором урожая, занимался вопросами обработки фруктовых садов, лесопосадками, содержанием скота и другими сельскохозяйственными проблемами, но больше всего его интересовали лошади. Он с детства увлекался верховой ездой, владел несколькими верховыми лошадьми. Таким образом, П.А. Столыпин сделал это хозяйство полигоном для своих экспериментов по организации труда на земле. По словам его старшей дочери Марии, он весь «уходил в заботы о посевах, покосах, посадках в лесу и работах в фруктовых садах… Мой отец в своей непромокаемой шведской куртке, в высоких сапогах, веселый и бодрый, большими шагами ходит по мокрым скользким дорогам, наблюдая за пахотой, распоряжаясь, порицая или хваля управляющего, приказчика, рабочих. Подолгу мы иногда стоим под дождем, любуясь, как плуг мягко разрезает жирную, блестящую землю». С молодых лет к нему приклеилось прозвище «барин Пьер», оно сопровождало его всю жизнь 182 .
182
Бок М.П. Воспоминания о моем отце П.А. Столыпине… С. 14.
Здесь, в Литве, он знакомится с хуторскими хозяйствами. «Общаясь с крестьянами, – писала дочь П.А. Столыпина Мария, – он затрагивал вопросы, которые их интересовали, выслушивал их просьбы и старался их удовлетворить, давая им советы, которые часто единогласно принимались жителями деревень». К нему тянулись и крестьяне соседних с Ковенским уездов. Поле его деятельности простиралось и за пределы губернии. Имелось у Столыпиных кроме Колноберже и еще одно имение, расположенное у границы с Германией. Прямой железнодорожной ветки в те места не было, и П.А. Столыпин ездил туда через Пруссию. Обычно, возвращаясь из очередной такой поездки «за границу», он делился впечатлениями. Его восхищало устройство бюргерских хуторов, организация работ на прусской земле. И многое из виденного там и передуманного легло в дальнейшем в основу столыпинской земельной реформы. П.А. Столыпин, изучив опыт литовской хуторской системы, организацию труда у прусских бюргеров, стал ратовать за то, чтобы и в России земля могла закрепляться за крестьянами в качестве личной собственности, за создание самостоятельных хуторских хозяйств, то есть особых имений. В результате, считал П.А. Столыпин, если в массе своей крестьяне станут собственниками, то они станут опорой государства. Он также выдвинул предложение о закреплении за крестьянами не только общинных, но желательно и государственных земель. При этом, считал реформатор, государственная помощь должна оказываться прежде всего крепким крестьянским хозяйствам, середнякам, то есть тем, кто уже доказал, что умеет хозяйствовать на земле.
П.А. Столыпин живо интересовался всеми видами деятельности на селе. Близким его соседом по Колноберже был некто Сигизмунд Кунат, человек деятельный, который устроил у себя в имении ряд мелких промышленных предприятий. На них изготавливались шляпы, одеяла, пледы. С. Кунат выставлял свои изделия на общероссийских выставках. На одной из них С. Кунат преподнес в дар императору Николаю II плед собственного производства. Заводчик рассказывал П.А. Столыпину, что царь, взяв подарок из его рук, произнес: «Благодарю вас, у меня как раз не было хорошего пледа». И он видел, что, уезжая с выставки в карете, Николай II покрыл себе колени этим пледом. По воспоминаниям потомка Кунатов Чеслава Милоша: «Колноберже принадлежало Столыпиным. Они проводили здесь лето, в прекрасной провинции империи. Ближайшие соседи через реку моих дедушки и бабушки Кунатов. В детстве я слышал о лодке с колесами, которые вращали рукояткой. Ездили друг к другу на чай, навещали друг друга часто. Столыпину нравились барышни Кунат» 183 . П.А. Столыпин во время каждого посещения Куната осматривал цеха и мастерские, а позже, будучи премьером, способствовал расширению промыслов соседа по Колноберже.
183
Милош Ч. Стихи из книг 1984–1994 гг. // Старое литературное обозрение. 2001. № 1 (№ 277). С. 321.