Пацифида
Шрифт:
Так, плохо дело! Одно из двух: либо у меня галлюцинации, либо отель играет со мной в неприятные игры. В любом случае нужно поскорее выбираться из этого лабиринта, искать родителей или консьержа на худой конец. Должны же быть горничные, портье, официанты! Где эти чертовы тележки с багажом? Где столики обслуживания в номерах? Где ваши этажерки на колесах с флакончиками, полотенцами, сменным постельным бельем? Мой прежний опыт гостиничных странствий был иным: на этажах постоянно возится обслуга, постояльцы гоняют лифт, у номеров стоят подносы с остатками пищи, даже на клубных этажах наблюдаются признаки жизни.
–
– Обратилась я к очередному витражу, но вместо ответа услышала гул
приближающихся голосов.
– Ура! Цивилизация! Все-таки жизнь в отеле существует!
Секунду спустя навстречу хлынула компания веселых сумасбродов, они буквально смели меня с ног, галдя, смеясь, размахивая кубком и выкрикивая что-то про желоб, пролетели мимо, закружили, оглушили, и схлынули так же внезапно, как и появились. Я огляделась по сторонам: коридор совершенно пуст, ни родителей, ни гостей, лишь экзотические пальмы в кадках, старинные, подернутые дымкой зеркала да меланхоличный инструментал неизвестно откуда. И тут на меня накатила тоска, а вслед за ней накрыло одиночество. Этот безупречный бесконечный отель и ни одной родной души на обозримом пространстве! Стою тут словно сирота! Что там за поворотом? Куда ведет очередной тоннель, и почему все коридоры так похожи друг на друга? Зачем я здесь? Чего ищу? Откуда бегу?
Вопросы путались, мешаясь в единую липкую массу, и на секунду мне показалось, что я снова засыпаю.
– Не в этот раз!
– Оборвала я внутренний поток.
– Спать не буду и точка! Хватит, уже поспала, осталась одна, потеряла родителей и связь с внешним миром, а тут еще эти сумасшедшие со своим желобом! Вот интересно, что за это желоб? И отчего такой восторг?
Может, это новый аттракцион или очередной сюрприз отеля? Может, им пользуются вместо лифта? Не успела я придумать вариант ответа, как передо мной нарисовался указатель "Зот-Оммог". Это был первый указатель на протяжении пути и первая реальная зацепка.
– Теперь я точно куда-нибудь да попаду! Просто так указатели вешать не станут, а значит, постояльцы частенько наведываются в этот самый Зот-Оммог. Нужно попасть туда, все расспросить, все разузнать и наконец-то добраться до места.
Несколько робких шагов в направлении стрелки, и я на развилке. Один ее рукав уходит направо в очередной лабиринт коридоров, другой ведет в уютный холл с мягкими креслами и... новогодней елкой!
– Однако! С чувством юмора у вас порядок! На улице май, а у них Новый год! Посмотрим, что вы прячете за елкой. А вот и первое окно, шторы плотно задвинуты - не пропускают ни луча, но почему-то я уверена, что за окнами ночь, синева и сугробы.
Налево от окна колоссальная ниша с табличкой "Зот-Оммог", направо закуток и дверь в "Апартаменты 1192" !
Сморгнуть мираж не получилось: дверь в номер 1192 оставалась на месте, ниша упорно светилась Зот-Оммогом, предметы не расплывались, не исчезали и не меняли очертаний.
– Что ж, Аллилуйя! Я на месте! До номера пара шагов, и сделать их я успею всегда. Теперь можно взглянуть на пресловутый Оммог. И, правда, отчего бы не глянуть?
Ниша походила на разверстую пасть со светящейся глоткой, в которую радужными кольцами стекали алгоритмы диодной подсветки, а глотка-желоб напоминала металлическую горку из детства с гладкими поручнями, затертыми стыками и спуском, хорошо отполированным за время активного пользования.
Последний из группы уже сидел на горке, вскинув вверх блестящий кубок. Через секунду он оттолкнулся от поручня свободной рукой, подался вперед и с победным криком соскользнул вниз по желобу. Диоды за его спиной начали меркнуть, вся конструкция подернулась пеленой и как будто отодвинулась на метр, ее контуры заструились и потекли. Дымка сделалась плотнее, ниша сузилась вдвое, с каждой секундой сдавая позиции и устремляясь к единому центру.
– Эй!
– Крикнула я неизвестно кому.
– Так не честно! Дайте хотя бы взглянуть!
В один прыжок я очутилась у обрыва, перегнулась через поручень, чтобы получше разглядеть сам спуск и то, куда он ведет, рука предательски дрогнула и заскользила, каблук подвернулся, чиркнул по металлу, нога взмыла в воздух... и с громогласным "Черт возьми!" я полетела в пустоту.
Полет продолжался недолго и закончился падением на мягкую поверхность. В себя пришла на потертой циновке в длинном ряду таких вот койко-мест, в самом центре ангара. О, господи, кого тут только не было: мужчины и женщины, старики и молодежь, азиаты, европейцы и мулаты. На соседней циновке примостился индус, уставший, потрепанный, но не потерявший оптимизма.
Напротив меня пожилая негритянка что-то внушала веселому панку. Неподалеку чирикала группа мелированных монголоидов. Воздух гудел и вибрировал от гула, скрипов и шумов, наполненный шорохами и возней, он, то уплотнялся, то разреживался в такт с колыханием толпы. Это был даже не плацкарт - это был общий вагон, собравший пассажиров со всего света. Ни багажа, ни детей, ни пожитков, один бесконечный вагон в никуда. И в это "никуда" разыгрывался кубок? Вот интересно, почему победители так спешили сюда и почему с таким восторгом? Чтобы попасть из рая в ад? Неужели за право спуститься по желобу постояльцы бились на своем турнире? Неужели спуск по социальной лестнице является наградой? Никак не могу ухватиться за мысль.... Кому он нужен, этот полигон? Что в нем такого особенного? Неужто, для собственной перезагрузки? Неужели, таким парадоксальным способом люди приводят в порядок свои зажравшиеся души?
Мне кажется, или на улице ночь? Каким же долгим получился день! Сколько событий, мыслей, трансформаций! Такое чувство, что жизнь прокатилась по мне, подмяв под себя и протащив до станции Закат.
– Нет, не закат!
– Услышала я за спиной.
Чуть в стороне на видавшей виды циновке сидел раскосый старикашка в синей хламиде с капюшоном, ноги сложены по-турецки, седые усы нереальной длинны, развиваются на ветру, хотя никакого ветра нет в помине.
– Анализировать фантасмагорию - дело провальное, потому что она - порождение сна, а во сне приключаются мысли и ощущения, которые не поддаются описанию, для которых нет слов в языке человеческом и от которых после пробуждения случаются приступы паники или просветления. Прими блуждающий, не сдерживаемый ничем поток сознания, этот цветной калейдоскоп из образов и звуков как тождество тому, что ты переживаешь в сумрачном медленном сне!
Произнеся все это, старик сложил руки в намастэ, прикрыл глаза. Постепенно взгляд его затуманился,
будто ушел в подсознание, сделался отстраненным, и теперь эта новая личность смотрела сквозь меня с потусторонней отрешенностью, присущей только сновидению, где время не имеет ни границ, ни власти:
– После тебя остается не то, что у тебя есть, а то, что ты есть.
– И что же я есть?
– Это как раз и предстоит выяснить.
– А где мы находимся?
– Произнесла я ватными губами.