Падь Золотая
Шрифт:
Но Паша не думал шутить.
— Эх, дедушка! — с глубокой печалью укорил он. — Вы еще смеетесь… Думаете, весело в японском плену?
— Да ты, никак, всерьез? — опешил Сергей Егорыч.
— А откуда же письмо? — вопросом на вопрос ответил Паша.
— Так сразу из Японии?.. — растерянно пробормотал дедушка.
— Из Японии!
Сергей Егорыч разжег трубку и сел, склонив, как всегда при большом раздумье, голову и шевеля усами. Он думал долго — минут, наверное, десять — и все хмыкал про себя. Паша меж тем высказал все свои неотразимые доводы. Дедушка только искоса посматривал на него.
Неизвестно, что бы он ответил, если бы в комнату вдруг не вбежал со своей неизменной сумкой почтальон.
— Как раз вовремя, Васильич! — обрадовался дедушка. — Послушай-ка, что парень городит.
— Давай, давай! Послушаем. — Почтальон, вздернув вверх свою похожую на мочало бородку, с удовольствием пичкал свой нос табаком.
Паша и ему начал доказывать.
Почтальон высоко поднял сначала одну бровь, затем другую. Потом рассыпал в воздухе, не донеся до носа, очередную понюшку табаку и строго посмотрел на чихнувших за него Федю и Женю, перебивших этим Пашин рассказ.
— Слыхал? — тревожно спросил дедушка.
— Правильно! — воскликнул вдруг почтальон. — Вот это, брат, да! Вот кто рассудил так рассудил!..
— Постой, постой! — перебил его Сергей Егорыч. — Какое же правильно? Кажется мне, что и ты ничего доказать не сможешь.
— Я? Не смогу? — Почтальон со снисходительной усмешкой посмотрел на дедушку. — Хоть сей секунд! Но тут и доказывать нечего. Все правильно…
— Постой! — опять перебил дедушка. — Как же правильно? Не признаю я вашей Японии — и всё тут! Только прошлый год война закончилась, расколотили мы вдребезги всю японскую армию, в плен позабирали у них генералов и солдат. Так неужели они, битые, будут держать под арестом наших партизан, захваченных еще двадцать шесть лет назад, в гражданскую войну?!
— Не спорь, не спорь, старина! Против научной фантастики — ни-ни-ни! У Жюля Верна почище бывает.
— Бывает? — услыхав знаменитое имя, менее недоверчиво спросил дедушка.
— Еще как!.. Позвольте, молодой человек, пожать вашу руку. Я с вами согласен. Наверное, японская полиция подальше запрятала наших партизан, куда-нибудь в пещеры… Очень просто!..
Как видим, Паша и стариков убедил, хотя Сергей Егорыч, проводив почтальона, долго ворчал про себя и все сердито шевелил усами.
А меня Паша убедил? Нет, я не убежден. Из Японии!.. Хоть какие бы доводы ни приводил Паша — не поверю. Но спорить с ним не берусь. Разве его переспоришь?
Чувствую, что и читатель рвется сказать свое слово.
«Эх, вы! Не могли догадаться! Ведь письмо-то перед вами было? Посмотрели бы на почтовый штемпель — а только».
Ну конечно, же! Так и я думал. И, надо сказать, что больше всего я надеялся на Борю. Он один все еще не сдавался и при каждом упоминании Страны Восходящего Солнца жестоко царапал затылок и косился на Пашу. Я ждал, что Боря вот-вот посмотрит на штамп. Но он не догадался. Держал конверт в руках, крутил его, а на штамп никакого внимания.
Да, товарищи читатели, оказался я перед вами в очень трудном положении. Ведь обязан же я сказать вам в конце концов точно и определенно, где находятся герои-партизаны, авторы письма. Но как я скажу, если Паше не верю, сам не знаю, а Боря не догадывается изучить конверт.
Ба! Да ведь мы с вами все вместе еще одну штуку прозевали! Правда, это менее значительный, но тоже непонятный факт. Кто видел, что дедушка ходил в магазин? Никто. В таком случае, откуда у него появились пять новеньких ижевок? Не оружейный же склад у него на квартире! И почему ровно пять, а не шесть и не четыре? Почему?
Но стойте, стойте… Неужели? Ура! Боря наконец додумался. Хоть он и «тихо», по выражению Паши, думает, но добрался-таки! Сейчас узнаем, откуда письмо!
— Штамп! — хлопнул себя по лбу и с несвойственной ему горячностью закричал Боря. — Штамп! Давайте конверт. Сейчас покажу тебе, Пашка, Японию!
— Штамп! — тоже обрадовался и нисколько не смутился Паша. — Сейчас и я тебе по-настоящему докажу, что из Японии.
— Штамп! — воскликнул дедушка и остальные ребята.
Все подскочили к столу. Через мгновение переглянулись. Затем одновременно заглянули под стол, встретились там глазами, выпрямились и опять переглянулись. Конверт… исчез.
Лежал! Только сейчас лежал на столе — и не стало. Дневник здесь, письмо здесь, а конверта нет. Паша был поражен не меньше Бори, но Боря не поверил в его искренность. Он обыскал Пашу — конверта нет. В Феде проснулся дух разведчика: он принюхивался, приглядывался — никаких следов. Перевернули всё вверх дном.
Сбегали к почтальону, к дяде Васе. Тот сказал, что очень сожалеет, но не предвидел такого случая и на штамп не посмотрел. Сергей Егорыч, думая, должно быть, что кто-нибудь из ребят сыграл с ним, стариком, шутку, угрюмо насупился и молча пускал дым. Ребята сбились с ног, стараясь доказать, что они совсем не виноваты. Но чем докажешь?
Фу-у! Ничего не понимаю… Ничего! Что такое у нас начинает твориться? Кто взял конверт? Кто позволил себе шутить в таком важном деле? И как быть теперь? Ведь рухнула единственная надежда! Как узнаем, где находятся славные партизаны?
Но ничего не поделаешь. Вернемся лучше к экспедиции. Пойдем искать падь Золотую. Путь до нее далек, страниц впереди много, должно же где-нибудь все открыться.
Экспедиция прошла поселок. Один за другим отставали провожающие. В последний раз родители крепко поцеловали и обняли ребят. В последний раз сказали:
— Смотрите, осторожнее, ребятки! Не простужайтесь!..
Колонна еще раз остановилась, когда Сергей Егорыч прощался с почтальоном.
— Посидим перед дорогой. По старому обычаю, — строго сказал почтальон.
Все уселись на траву. Через несколько минут встали. Старики обнялись. Почтальон совсем скрылся в объятиях дедушки — такой был маленький и худенький.
— Ты того… — проговорил почтальон, теребя свою реденькую, похожую на мочало бородку.
— И ты того… — ответил Сергей Егорыч, пощипывая колючие усы.