Падальщики. Книга 2. Восстание
Шрифт:
– А зараженные хотели тебя съесть?
Аргумент.
– Они чуяли вирус в твоей крови, а вирус сам себя не пожирает. Его главная задача – распространиться, как можно дальше, отвоевать себе как можно больше территорий.
Тесса-ученый начала что-то вспоминать из курса общей научной подготовки о размножении вирусных частиц.
– Тогда что вирус сделал со мной?
– Как ты думаешь, сколько мне лет?
Дурацкий вопрос. Если скажешь больше, чем есть на самом деле – оскорбишь. Если дашь меньше – вроде сделаешь комплимент, но вместе с тем оскорбишь, потому что считаешь его недостаточно зрелым.
– Около тридцати? – я развела руками.
– Почти, – произнес он голосом занятого человека.
Он смотрел то в микроскоп, то на экран ноутбука, где я видела странные нетипичные для человека цепочки ДНК.
– Мой физиологический возраст – тридцать шесть…
Я кивнула. Была близка.
– Но мой биологический возраст – семьдесят семь.
Я аж дышать перестала.
– Тебе семьдесят семь лет?! – воскликнула я так громко, что сороки за окном забили крыльями в стекла, взлетая с еловых веток, осыпавшихся снежком.
Черт! Сороки? Меня окружают сороки? Настоящие сороки? Мне кажется, я не скоро привыкну к жизни на поверхности.
– Да.
– Но ты не выглядишь на семьдесят семь!
– Именно.
– Погоди, – я замотала головой, собирая в кучу столь поразительные факты, – то есть тебя тоже укусили?
Кейн отвлекся от микроскопа и поочередно завернул рукава водолазки. Я увидела едва заметные следы от множественных укусов на руках, шее, плечах. Вот же не свезло! Я там в деревне чуть не родила все свои органы от того, что на меня один накинулся! На Кейна же, судя по всему, налетела целая толпа чудищ, и, богом клянусь, я бы ни за какие коврижки не согласилась поменяться с ним местами! Моя боль была настолько адской, что я даже дышать не могла, меня тошнило от осознания того, что я чья-то добыча, и не просто добыча, а добыча, которой уже пируют вовсю!
Я больше никогда не хочу становиться добычей. Я проклинаю своих предков за то, что своим непомерным аппетитом в потреблении земных ресурсов они скинули нас с вершины пищевой цепи и создали организм, который сильнее нас в десять раз. Человечество долго воображало из себя венец эволюции, эксплуатируя слабых и пожирая их плоть, будучи глухим к их мольбам и визгам от боли. Жестокий выбор моих предков привел нас в пасти таких же безжалостных чудовищ, какими люди казались для бедных зверей. И они тоже глухи к нашим визгам и мольбам, им важно лишь поужинать, и ничего, кроме аппетитного куска мяса, они в нас не видят.
Я даже вспоминать не хочу о том моменте, когда оказалась в цепких руках людоеда. Я начинаю потеть от макушки до пяток, дыхание рефлекторно учащается, а сердце снова впрыскивает адреналин в кровь, словно этот монстр до сих пор сидит на мне и отрывает от меня куски плоти. Этот пережитый кошмар никогда не забыть, как бы я ни старалась. Этот монстр так и будет сидеть на моей спине до конца жизни, как напоминание о той участи, что постигает ненасытных жадных людей в конце пути аморального потребления: они стали чудовищами и начали пожирать своих детей.
Наверное, прошло несколько минут, прежде чем я поймала себя на мысли, что потонула в ужасе, который испытала там в пастях чудовищ, Кейн растянул рукава водолазки и вернулся к изучению загадки в микроскопе.
– Практически не видны, – произнесла я надломленным сухим голосом, потому что надо было что-то сказать, чтобы вырвать себя из кошмара. А у самой внутри продолжалось действие панической атаки, которую нагонял призрак людоеда, вцепившегося острыми клыками мне в шею. От столь мощного воспоминания шрамы заныли.
– Пройдет еще лет пять и от них вообще следа не останется, – ответил Кейн безучастно, словно он уже забыл о них.
А вот черта с два он забыл! Пусть даже не старается тут храбрится. Подобный ужас не забыть никогда! Его боль витает в воздухе, как рой назойливых мошек, от которых не отмахнутся. Его терзали на части сразу несколько монстров!
– То есть… вирус делает тебя бессмертным? – продолжила я расспросы.
– Не совсем. Он увеличивает темпы регенерации тканей, и старение замедляется.
–Значит, мы быстрее выздоравливаем?
– Именно.
Я вспомнила свои раны и даже прижала к ним ладонь, чтоб не убежали никуда.
– Сколько я была в отключке?
– Два дня.
Очуметь! Меня прокусили до костей, но все зажило всего за два дня! Я вдруг почувствовала себя человеком с суперспособностями. Это же невероятно крутая вещь – заживлять раны до костей со скоростью в пару дней! Тесса в треуголке, ведомая любопытством, уже подкидывала мозгу идиотские предложения прострелить себе колено и засечь время заживления огнестрела. Но благо Тесса-Падальщик дала первой нехилый подзатыльник, чтоб выкинуть эту ересь из головы. С такими экспериментами из Человека-Целителя быстро превратишься в Человека-Мудака, а это на суперспособность как-то не очень тянет.
Но не может быть все так сладко и гладко. В глупых фантастических фильмах времен Хроник у чудо-людей всегда жизнь не ладилась из-за каких-нибудь опасных злодеев, переродившихся друзей-мстителей или просто из-за тупой влюбленной девчонки.
– А какие отрицательные последствия? – спросила я.
Кейн слегка улыбнулся. Кажется, я наконец задала верный вопрос.
– Мы стали бесплодными.
Я не сразу поняла смысл его ответа. Наверное, лишь через минуту в голове начал складываться паззл природного оружия против человечества. Природа, скажу я вам – превосходный военный стратег. Она не просто провела операцию по первичной зачистке территории, истребив девяносто процентов населения в первой волне заражения, она еще заложила механизм, блокирующий воспроизведение человеческих особей, можно сказать, распылила радиоактивных изотопов, чтобы вообще все живое подохло на долгие столетия. Вот же стерва! Никаких шансов нам не оставила!
Самое время опустить руки и наслаждаться последними деньками человечества, разве нет? Но я оглядела жужжащую лабораторию Кейна и поняла, что он и не думал сдаваться.
И словно в подтверждение его слов тот мини-робот, что варил ему кашу, пикнул, обозначая завершение своей рабочей смены.
– Ты изучаешь его, – предположила я.
Кейн встал из-за стола и прошел к механическому пупсику, похожему на мини-копию Р2-Д2.
– Что ты пытаешься найти? Лекарство?
– Что-то вроде того, – отвечал он, разглядывая на свету пробирку с темно-синей жидкостью, которая не очень смахивала на кашу.