Падальщики. Непогасшая надежда
Шрифт:
Когда солдаты разбредаются по домам, мы с Антенной начинаем выстраивать бойцов по периметру деревни. Мне нравится работать с Антенной, он один из немногих из нас может похвастать соображалкой и рассудительностью. Этот двухметровый афроамериканец, который может посоперничать с Рафаэлкой на ринге, на самом деле выглядел угрожающе, и оттого слово его весомо. На него многие равнялись. В его отряде служат ребята, которые больше других соображают в радиоэлектронике. И как то во время одной из миссий, он должен был установить радиопередатчик на трансформаторной вышке. Но на этой рухляди несущие балки проржавели насквозь, она начала заваливаться, пока Антенна делал свою работу. Лопнувшие провода достали его и выдали в него разряд в несколько сотен киловатт. Никто не знает, каким образом он
Мы разметили территорию между солдатами и стали блюсти окрестности, пока наши товарищи вычищали погреба.
Зараженные - не единственная наша проблема. Так же существует угроза от мародеров и разбойников, хотя мы встречаем их гораздо реже, чем зараженных. Мы осведомлены, что в этом районе обитают люди. Скорее всего, они прячутся по бункерам и подвалам и так же, как и мы, изредка выходят наружу, чтобы пополнить съестные запасы. Мы частенько находим их следы. Летом - это голые плодовые кусты и остатки от ягодных полян. Зимой в ясную погоду можно даже увидеть следы ног, если снег долгое время не выпадает.
Раньше мы находили даже места, где они сходились во схватках с зараженными. Тогда все залито кровью на десятки метров вокруг. В таких местах мы всегда находили трупы оленей, лисиц, белок. Триггер прав, сегодня вся наша история написана кровью, полученной из печального опыта.
Мы не сразу поняли, что зараженные умеют выслеживать людей. Нам всегда они казались бездумными машинами убийств. Может, Тесса права. Может, мы их недооцениваем? Потому что они действительно способны выстраивать условные рефлексы и проводить аналогии для поиска пропитания. А условный рефлекс подсказывал им, что рядом с убитым животным всегда окажется человек. Потому что мы не хищники. Мы не набрасываемся на добычу сразу же, как поймаем. Мы ее либо несем домой, а она в это время продолжает истекать кровью, либо поступаем еще глупее и разводим костер. Так, убив животное, люди сами себя обозначали для зараженных локаторов. Хоть они и питаются нашей кровью, но они умеют вычленять и другие запахи и идти по следу. Ровно так же, как и мы замечаем следы других людей в лесу. В итоге, как вы уже понимаете, зараженные настигали горе-охотников и последние всегда проигрывали. Всегда.
Хуже всего находить до сих пор действующие капканы. Либо они оставлены здесь и давно забыты, либо еще существуют идиоты, которые хотят таким образом накормить себя. Зараженные придут на запах крови, умирающего животного и будут ждать столько, сколько придется. Может, даже впадут в спячку рядом с этим местом, и проснутся, как только этот самый идиот придет пожинать плоды своей глупости.
В общем, зараженные являются своеобразными санитарами леса, уничтожая людей и сохраняя жизни животным. Оттого я часто задумываюсь над смыслом вируса, который создала природа. Может, так она и вылечила планету от заразы, которой губила ее? От человечества. Сегодня леса вновь наполнены живностью, трава пробивается сквозь забетонированные площадки, чистота водоемов восстанавливается, благодаря расплодившимся ракообразным и прочей фауне. А зараженные вирусом организмы продолжают сдерживать распространение заразы, заперев ее в клетки. Мы все словно являемся жильцами огромной лаборатории. Два борющихся друг с другом вируса: человек и зомби.
Да, дружба с Тессой сильно влияет на меня. Даже пытаясь отбросить какие-то ее домыслы, я все равно к ним прислушиваюсь, и я все задаюсь вопросом, почему. Потому что я хочу поверить в то, что это не конец и мы до сих пор не разгадали тайны вируса? Или потому что мне важно быть рядом с Тессой и видеть в ее глазах нужду во мне? Хотя бы как в союзнике...
Бриджит
9 декабря 2071 года. 13:30
Мы с Тессой изучаем кладовую одного из домов. Здесь около сотни разнообразных банок, я постоянно здесь торчу. Я же Жижа. На мне уксус. Я рада, что с последнего раза здесь ничего не изменилось. Это говорит о том, что мы до сих пор единственные, кто знают об этой деревне. С другой стороны, мы можем оказаться единственными живыми людьми в округе, а от этой мысли становится как-то одиноко. Как Робинзону Крузо на необитаемом острове.
Мне нравится этот дом. Если бы мы жили в нормальном мире, я бы выбрала именно такой дом, чтобы обосноваться. Кухня с большим окном, выходящим на дорогу, чтобы можно было видеть, кто стучится в ворота. Если бы Фунчоза жил по соседству и ходил к нам за солью, я бы каждый раз пряталась за кухонными шкафами и ждала, пока он уйдет. Кухня соединена с гостиной, так я могла бы готовить какой-нибудь пирог с теми непонятными ягодами и фруктами, названия которых я не запоминаю, Калеб смотрел бы футбол по телевизору, и мы могли бы все это время продолжать общаться на разные темы. Например, сосед купил новый автомобиль, в выходные планируется ярмарка, а дети Фунчозы снова застряли в канализационном люке. По вечерам к нам на ужин приходила бы Тесса, и мы, попивая вино, весело обсуждали бы ее нового бойфренда, который оказался таким козлом, потому что пригласил ее на романтический круиз на пароходе, вместо уикенда скалолазания. А Фунчоза снова бы стучал в ворота и просил соль, но мы бы делали вид, что не замечаем его.
Я частенько фантазирую о жизни, которая могла бы у нас быть. Уж не знаю, почему в фантазиях всегда присутствует Фунчоза в той или иной форме. Этот придурок знает, как залезть в задницу без мыла и надолго там остаться.
– Так, ну давай читай, чего он там написал, - говорит Тесса, прервав мои глупые размышления.
– Значит, так. Маринованные помидоры.
Я помню, как они выглядят. Я видела их всего однажды летом на грозди, росли прямо в одном из садов. Полковник сказал, что это совсем не те помидоры, которые он ел в детстве, а дикие. Но по вкусу были очень похожи.
– Как они должны выглядеть?
– спросила я.
– Как красные шары с лопнувшей кожицей.
– Вот эти?
Я указала на трехлитровую банку на нижней полке.
– Нет, это - компот из яблок. О, кстати, тоже возьми! Он невероятно вкусный!
– Я пила его?
– Нет, вы все в тот вечер потеряли сознание от пятидесятилетнего сидра.
Ох, да. Помню тот вечер. Наутро я проснулась с таким жестким похмельем, словно по мне грузовик проехался. Причем туда-сюда пару раз. Я не помню, как я получила огромную синюю шишку на лбу, но сдается мне, меня вырубило по пути в казарму. И я не знаю, кто донес меня до койки, потому что Калеб тоже валялся где-то под столами. Надеюсь, это была Тесс.
– Конечно, это была я! Кто еще бы стал тащить твою толстую задницу через весь блок?
Я удивленно взглянула на Тессу. Неужели ее интуиция переросла в мыслечтение?!
– Ой, да перестань! Ты всегда трешь свой лоб, когда вспоминаешь тот вечер, и твой вопрос в глазах читается, - объяснила она.
– Ты могла бы давно уже признаться в этом!
– я рефлекторно одергиваю руку ото лба.
– Вообще-то ты даже пришла в себя, пока я волочила тебя по полу.
– Да? И что я сказала?
– Ничего. Ты просто блеванула на себя.
– Фу? Прямо на себя?!
– Ага, а так как ты лежала на спине, то часть из того, что ты отрыгнула, ты проглотила обратно.
– О боже!
– Кстати, кажется именно после того вечера тебя в комиксе зеленой жижой нарисовали.
– Так меня еще и видели?!
Тесса смеется. Этой дряни смешно! А я на утро проснулась, покрытая непонятной склизкой массой настолько вонючей, что я блеванула еще раз. В общем, сидр у меня теперь ассоциируется с беспрестанной блевотой.