Падальщики. Непогасшая надежда
Шрифт:
Спорить не буду смех Фунчозы заражает. Я слегка хмыкнул.
– А почему анекдот про меня?
– раздается в ухе.
– Ну, дык ты же у нас сирооооотушка!
– Мы тут почти все сироты, придурок ты обкуренный, - отвечает Жижа.
– Ты сам сирота, - добавляет Ляжка.
– Ой, да ладно вам! Набросились, набросились! Тесса меня бесит, и я хочу, чтобы она это знала!
– Я знаю это. Можешь лишний раз не упоминать.
– Ты меня так бесишь, что я даже спать не могу!
– Я знаю.
– А где Маргинал?
– Да ты достал уже! Здесь он!
– Откуда ты знаешь? Ты же его не видишь? Как он это все же делает? Он ведь должен идти где-то
– Маргинал. Обозначь себя, будь добр.
В ту же секунду раздается короткая очередь из приглушенных выстрелов.
– Ах ты мать твою!
– взвизгнул Фунчоза.
Я уже откровенно смеюсь, представляя, как Фунчоза подпрыгнул, когда ему в ноги полетели пули.
– Ну ты и козел!
– Спасибо, Маргинал!
– в голосе Тессы слышится довольство.
– Всегда готов, камрад!
– Вот же ублюдок! Откуда стреляли? Ты видел? Ты видела? Черт, да где он сидит?
– Слушай, у меня тоже мурашки по коже от этого чувака, - говорит Перун, но его едва слышат остальные, потому что Фунчозин мат занял линию.
Я понимаю обеспокоенность Перуна. Так уж мы, Падальщики, устроены. Нам необходимо обозревать каждый миллиметр местности, чтобы быть уверенными в собственной безопасности, и незнакомец в наших отрядах не соответствует нашим требованиям. Но Маргинал с нами с самого начала. Я знаю, что Триггер ввел его в отряд Маяк, когда Тесса стала командиром. Причем сам Триггер тоже понятия не имеет, кто такой Маргинал. По крайней мере, он сам так говорит.
– Может, он где-то на дереве? Тогда я серьезно обеспокоен навязчивой идеей этого привидения о своей недосягаемости!
– Фунчоза, заткнись уже! Так все мертвых разбудишь!
– шикает Ляжка.
– А где мы уже? Я нихрена не понимаю по этой карте! По-моему она зависла.
– Мозги у тебя зависли.
– Мне кажется, мы заблудились!
Фунчоза всегда начинает истерить от долгих прогулок. К счастью, истерика начинается как раз у подхода к деревне. И сейчас мы подошли к тому месту, откуда открывается вид, захватывающий дух.
9 декабря 2071 года. 13:00
Ноа
Воистину здесь отдыхаешь духом.
Мы находимся в районе деревни Растовача, что в бывшей Хорватии. Здесь борьба земли с самой собой прослеживается на каждом ее кусочке, хотя до Альп еще порядка пятисот километров, но земля уже встает на дыбы: то тут, то там вырываются из ровного земляного полотна холмы и горы. Как раз на одном из холмов мы и стоим, отсюда виднеются Плитвицкие озера - заповедник времен до Вспышки, который человечество внесло в список всемирного наследия. Реки, текущие сквозь известняк, создали в этой холмистой долине каскадные озера, сотни водопадов и множество пещер. Даже сейчас процесс не останавливается, и известняк в горах каждый год рождает новые водопады. Буковые и хвойные леса покрывают всю территорию заповедника, в котором уже до Вспышки запрещалось купаться, устраивать пикники, ведь человеческая деятельность очень быстро разрушает хрупкое равновесие экосистем.
Наши датчики приходят в движение, и если присмотреться, то среди буковых стволов можно увидеть стаю волков, чьи белоснежные мохнатые тела мелькают в тенях лесов. Мы часто видим здесь целые стаи косуль, они такие прыткие и осторожные. Наша экипировка их пугает, поэтому едва учуяв запах автоматного дула, пороха, электросхем, они резво вскакивают с лугового лежбища и прыгают вглубь лесов. Генетическая память подсказывает им, что мы для них опасность похуже волков. Мне жаль, что они меня боятся. Я бы хотел войти в их круг доверия, через них я мог бы стать ближе к Матери-Природе.
Летом здесь все пестрит красками: зеленые леса, бирюзовые озера, красные и оранжевые орхидеи. Не усмотришь всех деталей, не охватишь своим примитивным взором столь величественную красоту бытия без человека. Зимой же эта местность превращается в самое настоящее царство льда и замершего времени. Леса покрываются толстым слоем снега, озера замерзают, как и водопады, чьи воды останавливаются, словно их заморозили быстро и внезапно. Время остановилось. Как и история всего человечества.
Мы по обыкновению молча разглядываем потрясающий пейзаж с высоты холма. Эта картина навсегда врезалась мне в память: на фоне бескрайних лесных пейзажей, под лучами ласкового солнца, окруженные бесконечным птичьим гомоном, с высоты холма взирают на протекающую внизу бирюзовую каскадную реку солдаты в плотной громоздкой экипировке, в шлемах с дисплеем и камерой, с тяжелыми черными винтовками на плечах, в жилете с бронепластинами, набитом гранатами и патронными магазинами, неприкосновенным запасом для чрезвычайных ситуаций, в прочных ботинках с высоким голенищем и с лицами, спрятанными за черной балаклавой, чтобы оставлять, как можно меньше открытой поверхности пахнущего тела. Футуристический вид бойца больше соответствует какой-нибудь далекой отсюда планете, где атмосфера токсична, местная флора враждебна, и каждый шаг на неизведанной земле влечет за собой непредсказуемые смертельные последствия. Но нет. Это не далекая от Земли планета. Это - Земля. Мы собственную планету сделали токсичной для нас. Об этом мы и думаем, все сорок человек в экипировке Падальщиков.
Мы скорбим.
Именно здесь сердце зажимает в тугие тиски от сожаления за то, что мы потеряли по своей глупости. Мы променяли эти божественные красоты на набивание желудка и удовлетворение алчности. Нам никогда не вернуться сюда в образе прежнего человека. Мы должны измениться. Природа дала нам выбор: если хотите вернуться назад - вам придется уничтожить демонов внутри себя, иначе не пущу. Дворец природы действительно великолепен, и я чувствую, что мы еще не готовы к возвращению. Мы по-прежнему слишком трусливы.
Словно соглашаясь с моими мыслями, Падальщики один за другим покидают площадку обзора и с лицами полными погребальной печали спускаются вниз.
Деревня находится в небольшой долине в паре километров от Плитвицких озер, рядом протекает горный родник, из которого мы и добываем питьевую воду на базе. Но вкус у них разнится. Я проверял. Система фильтрации убивает первородность воды, делает ее безвкусной, безжизненной. Поэтому первое, что я делаю - набираю свои фляги водой из родника, чтобы принести эту святость домой.
После Вспышки города полегли очень быстро. Такое средоточие людей на одном клочке земли - раздолье для вируса. Я знаю, что на города сбрасывали целые химические бомбы, которые выпускали разные виды смертоносных газов: хлор, иприт, зарин, синильная кислота. Они убивали не только мара, но и людей - меры эвакуации сильно отставали от распространения заразы, а потому в городах оставались еще миллионы людей. Удивительно, как быстро были отменены международные конвенции, запрещающие использование отравляющих веществ на людях. Но человечество готово было заплатить такую цену за спасение своих остатков. К сожалению, мы только еще больше погрязли во грехе, потому что мара обладают воистину необыкновенной скоростью регенерации тканей. Так что спустя несколько часов после того, как газы оседали и испарялись, мара восставали из мертвых во второй раз.