Падай, я ловлю
Шрифт:
– Мы просто еще не расставались, – мямлю неловко, – и как-то было без надобности.
– Ты врать вообще не умеешь, – цедит раздраженно.
– Да я не вру, Дань, – вздыхаю. – Ну?
– Мне говори. Я передам.
– Не могу я через тебя такое…
– А раз несрочно, потерпишь, – заявляет ехидно и на этот раз уже отключается.
Но я перезваниваю.
– Пожалуйста, Дань, – прошу тихо, когда отвечает. – Давно уже должен был приехать. Переживаю.
– Сначала скажи правду. У вас что-то было или все спектакль от
– Было, – отвечаю глухо.
– Сука! – рявкает громко. – Ну как так, Саш? – стонет тише и с надрывом.
– Ну, как, – брякаю и опускаюсь на лавку. – Сама не знаю. Раз и все.
– Ахеренно.
– Номер пришлешь или нет? – на тяжелом выдохе.
– Нет, – отвечает едко, а я устало опускаю телефон и сбрасываю вызов.
Сижу еще минуты три, раз уж выдалась возможность, и только собираюсь вернуться за бар, телефон в руке начинает вибрировать. Номер незнакомый, от чего сердце делает скачок к горлу. Я внезапно начинаю задыхаться и еще несколько секунд пытаюсь выровнять дыхание.
– Да, – отвечаю немного осипло.
– Не все учел, – слышу знакомый бас и прислоняюсь спиной к шкафчику, обмякнув от звуков его голоса. – Борисов – Зотову, тот – мне.
– Ну, хоть так, – бормочу с облегчением.
– Все в порядке?
– Я кое-что узнала, – хвастаюсь, понизив голос.
– И решила, что рассказать мне это по телефону – хорошая идея?
– Нет, я… неважно. Ты приедешь?
– Само собой. Но еще занят.
– Ну у тебя и барахла! – фыркаю насмешливо.
– Мало, – отвечает скупо, а я вдруг понимаю, что дела у него могут быть вообще другого характера.
– Ясно, извини, – проговариваю быстро и отключаюсь.
Заталкиваю мобильный в сумочку, закрываю все в шкафчике и пулей вылетаю из раздевалки. Взбодрилась, блин. И как теперь от желания бить посуду избавиться? И от мысли о том, что отвлекла его от приятного времяпрепровождения с другой? Почему нет? Одной достаточно, но со мной-то все. Обсудили, решили. Почему так больно? Живот крутит, в груди щемит, глаза печет от попытки сдержать слезы. Полный набор.
– Теперь я, – меняется со мной Юля, когда возвращаюсь и уходит часа на полтора, не меньше, но оно и к лучшему: заказов прибавляется и тонуть в своих эмоциях мне становится попросту некогда.
Туманов до конца смены так и не появляется. Когда на улицу выхожу, подслеповато щурясь на яркий свет, не знаю даже, встретит или нет. Растерянно верчу головой, высматривая его, и готовлюсь заплакать, не увидев, как вдруг слышу его голос со спины:
– Я тут.
Моргаю, чувствуя, как по щекам скатываются прорвавшиеся через оборону слезы, торопливо смахиваю их, делая вид, что тру лицо.
– Ты не зашел, – оборачиваюсь к нему, а он отлипает от стены.
– Смысла уже не было. И я видел машину Борисова у входа. Решил не нагнетать.
– А он знает все, – хмыкаю и иду вслед за Родионом к машине. – Заявился, что-то про
– Так даже лучше, – пожимает плечами. – Можно говорить открыто. И пока разводится, к тебе не полезет. Маринка будет в ярости и всю ее выльет на самую удобную голову, – морщусь и устраиваюсь в машине, дверцу которой он для меня открыл. – Ты это хотела рассказать? – спрашивает, садясь за руль.
Устало трет лицо и даже зевает, заводя мотор. Он в чистой рубашке, брюках. Волосы еще мокрые после душа. Смотрю на него и от глупой ревности на куски разрывает, даже языком шевелить не хочется.
– Да, – бросаю скупо и отворачиваюсь, пристегиваясь.
Через пятнадцать минут пути он съезжает в знакомый двор, но вопросов я не задаю, пока не выходим и не идем к первому подъезду.
– Мы за вещами? – все-таки любопытничаю, а он отрицательно мотает головой и пропускает меня в просторный холл подъезда.
Когда открывает дверь в квартиру под номером «1», мне стыдно становится.
– Когда ты все успел? – ахаю, делая пару шагов и останавливаясь.
– Да я только барахло таскал, по сути, – рассказывает, разуваясь. – Кстати, стены еще несколько часов лучше не трогать. А так… комнату освободили, туда клининг, за ними моляры, снова клининг. И так друг за другом. Жить можно.
– Так свежо, – прикрываю глаза и глубоко вдыхаю.
– Твоя комната дальняя. Простыни чистые, мои, так что без сюрпризов. Полотенца тоже, – последнее уже бормочет и улыбается: – Заебался.
– Я так и подумала, – бурчу, опуская глаза.
– Я так и подумал, – прыскает тихо, а я пунцово краснею. – Располагайся. Я спать.
Брожу еще какое-то время, пытаясь привыкнуть к окружению. Отмечаю детали, вроде не до конца придвинутой к стенам мебели, лезу в холодильник, убеждаясь, что он забит до отказа, а во второй спальне, которая преобразилась из серой и унылой в нежно-персиковую и залитую солнцем, на кровати нахожу набор полотенец, банный халат и его футболку, видимо, вместо пижамы. С удовольствием принимаю душ и заваливаюсь на огромную кровать.
– Саш, – слышу его голос через приоткрытую дверь.
– А, – отзываюсь зычно.
– С новосельем.
– И тебя, – отвечаю тепло и закрываю глаза.
Ворочаюсь с боку на бок, но уснуть никак не получается. Есть еще так хочется, невыносимо просто!
Не выдерживаю и крадусь на кухню. Делаю себе бутерброд с красной рыбкой, вгрызаюсь в него и стону от неземного наслаждения, когда первый кусочек проваливается в пустой желудок. И вдруг слышу тихий смех за спиной.
– Пожрать перед сном – что может быть лучше? – подтрунивает Туманов, подходя ближе. – Поддержу. – Стоим, уплетаем сухомятку, не отходя от столешницы. – Ближе к вечеру в ресторан. Не против?