Падай, я ловлю

Семакова Татьяна

– Васечка, какой ты молодец! – старательно подливаю маслица в пожарище на его лице. – Когда только успел?

– Пару месяцев назад, – не удерживается от издевки брат, – не хотел своими новостями затмевать твои.

Прикусываю язык и тяну его за уши вниз, много раз целуя в одну щеку.

– Сыщик – не лихо? – шепчу едва слышно.

– Пока помощник. Потом.

Отмечаем, конечно же. Все веселятся, кроме Зотова. Этот сидит грозовой тучей, а мы с Родионом то и дело переглядываемся, ожидая первый раскат грома. Но Дима бросает ключи от машины на холодильник

и опрокидывает первую стопку.

– В общем, Сергеич меня крепко в оборот взял, – делится брат, когда вдвоем прогуливаемся по саду. – Зачем тебе этот геморрой, бюрократия, зарплата нищенская. Кругом одни алкаши, бандюги и наркоманы, сам толком детства не знал, ребенку своему того же желаешь? По существу все, я сам об этом думаю постоянно, но надо отдать ему должное, знал, куда давить. Я, говорит, свое отбегал, пожить для себя хочу, а ты молод, с нужными людьми познакомлю, опытом поделюсь, работенка не пыльная, сам себе дела выбираешь. По большей части в тачке торчать с фотоаппаратом, так что… Да и деньги... А я так удачно юридическое образование получил, он буквально за пару дней мне лицензию выбил через знакомых. Да и Иришка поддержала.

– Я тобой горжусь!

– Я тебе благодарен, – целует в макушку.

– Как ты заставил Тумана гавкать с определенной частотой?

– Пасть ему держал и отпускал в нужный момент.

Прыскаю, представив картину, но веду плечами, вспомнив, где была сама в тот момент.

– Нашел Марину?

– Нашел. У Ильина тетка двоюродная, у той подруга, у нее сын, у того дачка. Там сейчас война за каждый совместно нажитый рубль. Ушлая бабенка пытается найти лазейку в брачном контракте и урвать хоть что-то, но, судя по настрою Борисова, без шансов.

– Как он? – спрашиваю тихо.

– Да че с ним будет? – отзывается презрительно. – Не парься, Саш. Бандажом своим на руке гордится неимоверно, благородством в отношении тебя – подавно. Такие люди не меняются.

День 9

– Я че, купец? – злится Зотов, когда Родион ставит в багажник его машины ящик с соленьями. – Убери это дерьмо из моей тачки!

– Сам ты дерьмо, – обижаюсь за овощи, а Туманов гневно раздувает ноздри.

– Я не о том, – морщится Зотов и запускает пальцы в волосы, расчесывая кожу головы так, что кажется, будто скальп пытается содрать. – Короче, доеду до нее. Предложу помощь в последний раз. В последний! И вы отвалите от меня раз и навсегда. Все всё поняли?

Прощаемся с родителями, рассаживаемся по машинам, выезжаем в город.

– Что-то тревожно мне за него, – вздыхаю, пристраивая голову на руке Родиона.

– Неадекват, – соглашается Туманов. – Отрицание до добра не доведет.

– Давай-ка за ним, Родь.

– Как скажешь, – говорит абсолютно серьезно, а меня начинает размазывать по сиденью.

– Обожаю, когда ты так говоришь, – мурлычу ласковой кошечкой и трусь о его руку щекой и носом.

– Я в курсе, – довольно хмыкает Туманов.

Во двор въезжаем сразу за Димой. Останавливаемся метрах в пяти, выходим и слышим визгливые крики какой-то женщины.

–

Позорище! Стыдоба! Наказание! Ноги твоей чтобы тут не было!

– Не к добру, – озвучивает Туманов мои мысли, а я ловлю злой взгляд Зотова.

Его слепая ярость гасит белый свет, так кажется в ту минуту. И вся она обращена на женщину, выливающую ушат помоев, высунувшись из окна третьего этажа. Подходим чуть ближе, чтобы увидеть то же, что и Дима.

– Пиздец, – снова комментирует Родион, хмурясь, а я согласно киваю, испытывая жгучую обиду за девушку.

Карина ее зовут. И в данный момент она стоит у подъезда с двумя объемными сумками в руках и пытается не плакать.

– Кольцо фиктивное где? – вполголоса гремит Родион.

– Тут, сейчас, – бормочу, снимая с шеи цепочку, на котором его ношу.

– Куплю тебе другое.

Забирает и печатая шаг подходит к Зотову. Молча сует его ему в карман и возвращается ко мне. Дима опускает руку, сразу же вынимает и прямой наводкой идет к девушке. Что-то быстро говорит ей на ухо и встает на одно колено. Ее мать тут же затыкается, но ненадолго. Когда Карина принимает предложение, ахает, охает и пытается лебезить, очевидно, оценив прикид Зотова и его машину. Дима встает, поднимает голову, а потом правую руку, показывая ей средний палец, чем вызывает широкую улыбку девушки, которую она безуспешно пытается спрятать.

День 10

– К этому все и шло, – Карина прячет разочарование и горечь за ухмылкой. – Она настаивала на аборте, я наотрез. Сначала уговаривала, типа, ты не знаешь, как это – растить ребенка одной. Расписывала, как ей со мной нелегко пришлось. В красках, – хмыкает и морщится, хватаясь за живот.

– Нормально? – напрягаюсь, а она отмахивается:

– Да, постоянно пинает.

– Потому что нервничаешь, – замечаю наставительно, ставя на стол тарелку с угощениями к чаю.

– А спокойной жизни у него и не будет, пусть привыкает. В общем, она еще тогда сказала, помогать не будет. Ослушаюсь – сама буду решать свои проблемы, она горбатиться снова на трех работах не намерена. А я как бы тоже не ломовая и не идиотка, понимала, что как только живот появится, меня попрут. И о декрете можно даже не мечтать.

– Где ты работала?

– У шеста, – снова хмыкает и спрашивает насмешливо: – Наложишь пирожных с собой?

– А ты уже собралась уходить? – приподнимаю брови и бахаю на стол две чашки. – Поверь, ты не хочешь видеть, как Зотов собирает кроватку.

– Я и его не хочу видеть, – строит недовольную мину и отводит взгляд. – Спаситель хренов. Мне эти мужики, живущие по понятиям, в печенках уже. За братву в огонь, а как обязательства перед собственной бабой – голову в песок. Я этого мудозвона, папочку твоего, – похлопывает себя по животу, – по чужим хатам отлавливала. Месяц от меня прятался. Месяц! Сволочь… земля ему пухом. Но, деваться некуда. Когда родная мать с пузом за порог выставляет, особенно не повыделываешься. Друзья есть, конечно, но мотыляться с квартиры на квартиру с грудничком… так себе история.