Падение "ангелов"
Шрифт:
— Венецианцы, подавить сопротивление! — вновь приказывает их командир, который идёт впереди всей команды и щедро одаривает противника громоподобными залпами из своего тяжёлого карабина.
Доуху Рэ, герой Рейха, ныне выполняет грязную работу для новой власти Конфедерации — зачищает улицы от лоялистов Империи. Он уже уничтожил имперское управление спутниковой связи, лишая Рейх возможности иметь тут «очи», а теперь он стал просто «палачом». Если бы на его лице не было маски все увидели насколько сильно отвращение его к этой миссии. Его послали словно мясника, забойщика — убить всех несогласных, пока ордена и новоиспечённая армия Балканской Конфедерации готовится встретить Рейх.
Герцог присел и несколько пуль пронеслись свистом у него над головой. Тяжёлый карабин вздрогнул и у человека впереди бронежилет получил измятину, порвался и окрасился в алый, а сам противник упал на спину и отдал душу Богу.
Вновь Доуху жмёт на крючок и снаряды его орудия и его воинов разрывают воздух, ужасающей дробью напоминая, чем покупается память об умершем сыне и возмездие за него. Доуху пытается наполнить чашу гнева и мести, но она бездонна. Он чувствует это и чем дальше он заходит в дебри предательства, тем сильнее его душу распирает от боли, тем сильнее жажда чего-то ужасающего захлёстывает его.
Венецианцы перешли в наступление и выгнали лоялистов с улочки на какую-то площадь, где красно-малиновых бойцов встретил залп тяжёлого пулемёта. Звенящая очередь рассекла пространство и концентрированный залп пробил щиток одного из гвардейцев, оторвав правую ногу, и воин покачнувшись, завалился на спину, истошно разоравшись на весь эфир.
— Уничтожьте огневую точку! Вмажьте их в землю! — рычит Доуху и сам удивляется, откуда в нём проснулся этот звериный гнев.
Его гвардия ответила слаженным точечными огнём — укрываясь за стенами они смогли подстрелить пулемётчика и тех, кто стоял рядом, усеяв орудие телами и оросив кровью. Любой, кто снова пытался подойти к орудию, получал пулю.
— База, нам нужны санитары! У нас раненный! — доложил герцог и не дожидаясь ответа, ринулся вперёд.
Он знает, что с воином всё будет в порядке, да ему практически всё равно. За время этой утомительной, беспрестанной войны за Жака его дух истощился и важность многих вещей отошла на второй план.
Карабин загромыхал, неся смерть немногим, укрывшимся за лавочками и каменными короткими изгородями. В его стреляют из пистолетов и пистолет-пулемётов, но пули либо летят мимо, либо не наносят ущерба со звоном отскакивая от брони.
Доуху не считает убитых, только карабин в его руке вздрагивает и когда он лязгнул огонь прекратился. Нужно сменить магазин. Этот момент сторонники Рейха восприняли как передышку и со всех ног стали бежать, растекаясь по улочкам города, где скорее всего их добьёт народ Балкан, доведённый до безумия революционным огнём.
— Граждане свободных Балкан! — раздался громогласный голос и пара электронных стендов ожили, а по ним стало крутиться видео; где раньше вещали дикторы Рейха, сейчас же это крупный мужчина за спиной которого меняются картинки — подстатье тексту. — Раньше мы были слабы, раньше нас гнобили имперские надзиратели. — И тут же за спиной появилось изображение, как полиция Рейха избивает народ. — Но теперь пришёл наш час ответить, пришёл момент нашей славы, нашей свободы. Подниметесь братья, поднимитесь на войну! Идите вперёд и отвоюйте свободу, вырвете её из зубов Рейха!
Короткое сообщение завершилось и экраны стухли. Доуху присел, глубоко задумавшись и потирая шлем, желая коснуться головы, которая «опухла» от войны и агитационных роликов. Весь день крутят эту гадость с одной целью — поджечь народ, чтобы он стал активнее записываться в ряды армии, чтобы он шёл на бой со своими соседями, не разделяющими идеалы новой власти.
И как в подтверждение своих мыслей герцог услышал крики и вопли откуда-то слева. Он поднял карабин и направился туда, где площадь кончается зелёной изгородью и есть небольшая зелёная лужайка, ныне почерневшая от пепла и золы.
— Поймали! Поймали! — раздаются безумные крики и когда венецианцы ступили через кусты, им открылась мерзости — два мужика, плюгавые, среднего роста, в обносках и чумазые, пытаются скрутить высокую светловолосую девушку, в какой-то кожаной куртке и платье.
— Оставьте! — прокричал Доуху.
— Эта тварь не хотела признавать новую Конфедерацию! Мы ей вопрос — ты поддерживаешь нас? А она сказала — что не видит в этом смысла. Представьте, какая наглость!
— Оставьте, иначе я вас прямо здесь положу! — стал угрожать герцог и слегка подался вперёд.
— Нет. Мы здесь власть! — утёр нос и шмыгнул мужчина. — И мы сейчас это, совершим революционное правосудие! Для нас приятное…
— Как ты меня достал, — тихо прорычал Доуху и его кулак, утянутый перчаткой сокрушил челюсть повстанца, обрушившись на него с такой силой, что тот не выдержал и упал на землю, сплюнув пару зубов.
— Хочешь повторить судьбу своего друга? — на этот раз герцог направил ствол прямо в лицо.
Вместо ответа двое мужчин быстро ретировались и бежали куда глаза глядят, а глава венецианцев поднял заплаканную девушку и тихо сказал ей:
— Спрячься где-нибудь и не высовывайся.
Отпустив её, Доуху вдруг ощутил, как острые когти безразличия и безумия его отпустили и ему вдруг стало не всё равно на бойца, которого подстрелили, и он задаёт тихий вопрос:
— Как там наш раненный?
— Его транспортировали в санчасть, господин герцог.
— Это хорошо, — Доуху сделал шаг назад и снял шлем, тут же втянув воздух лёгкими, надеясь ощутить свежесть, но вместо этого почувствовал аромат пожарищ, как нос и горло начинает першить от золы. Он услышал далёкие звуки разрыва гранат и звон очередей, крики и стоны людей доносит жалобное завывание слабого ветра.
Усталые глаза смотрят вдаль, на север, там, где проходит длиннющий канал, рассекающий город на две части. Отсюда открывается прекрасный вид на то, как над домами в северной части клубится дым, как небольшие огоньки пожаров становятся маяками для всех сепаратистов, желающих попробовать скобя в битве с лоялистами. Там, в северной части города всё ещё держит оборону прежняя власть, возле нового дворца, остатки армии и полиции, верной Рейху, сформировали крохи обороны, которые вот-вот Балканы раздавят.