Падение Башен

Дилэни Сэмюэль Р.

Твердость снова вернулась к герцогине.

— Сходите туда, где жил Ноник, может, там есть какой-нибудь ключ. Больше ничего не могу придумать.

— Сделаем, — сказал Джон. Герцогиня резко отключилась. Он повернулся к Алтер.

— Готова в поход?

— Угу.

Джон встал и хмуро сказал:

— Она устала.

— Я думаю, я тоже устала бы, пытаясь направить движение всей страны с кучкой паникующих стариков с одной стороны и с семнадцатилетним королем, который провел последние три года вне двора. О нем только и можно сказать, что он смышлен и послушен.

— Ну, пошли в гостиницу

Ноника.

И они пошли.

Пока Джон и Алтер шли к Котлу, дома становились ниже, ближе один к другому, и более убогими. Они свернули в переулок, отмечающий самую старую часть города. Хотя был уже вечер, народу в этой части города было намного больше, чем в центре.

Алтер улыбнулась, проходя мимо двух мужчин, которые ссорились из-за узла. Узел был плохо завязан, и было видно, что в нем тряпье.

— Я снова дома. Спорю, что они сперли его и не могут решить, кому его отнести. Гостиница, наверное, вон там — они снова свернули. — Вспоминая время, когда я бегала по этим улицам, я почему-то испытываю ностальгию. Жизнь была голодная.

На углу под синим тентом находилась выставка. Она показывала выращенные гидропонным способом фрукты, а в стеклянном ящике лежала на ледяном ложе блестящая рыба, выращенная в аквариумах. Продавец в белом фартуке осуществлял продажу. Алтер глянула, не смотрит ли он, и схватила плод. Когда они снова завернули за угол, она разломила его и дала половину Джону. Она немедленно вгрызлась в свою долю, а Джон держал свою в руках. Она улыбнулась и спросила:

— В чем дело?

— Просто думал. Я пробыл в тюрьме пять лет, но ни разу в жизни не украл ни денег, ни пищи. До тюрьмы я имел все, что хотел, так что в тюрьме мысль взять что-нибудь никогда не приходила мне в голову. Теперь мне платит герцогиня. И знаешь, когда я увидел, что ты взяла плод, моей первой реакцией было удивление, и ты, наверное, назовешь его моральным возмущением.

Алтер вытаращила глаза, а потом нахмурилась.

— Да, наверное, глупо было... Я хочу сказать, я просто вспомнила, как таскала фрукты, когда была маленькой, но ты прав, Джон. Воровать — не правильно...

— Но я же не говорил ничего подобного.

— Но я подумала...

— Но я еще подумал, она из Котла, а я из центра, и нас разделяет целый набор морали и обычаев. И я подумал, как ты принимаешь все эти вещи и объединяешь их.

Она хотела что то сказать, но только посмотрела на него.

— Правильно или не правильно, — сказал он. — Черт возьми, я же убийца. Как же мы сравняемся? Я сын богатого купца, а ты циркачка из Котла. Однако, у меня есть ответ: мы уже сравнялись во всем, чему ты учила меня, когда говорила, как откидывать голову, прижимать подбородок и катиться. И мы можем быть равными и теперь. Вот так — он взял ее за руку, — и так, — он откусил от плода.

Она слегка пожала ему руку.

— Да. Только насчет неравенства я хорошо знаю. Помнишь, мы были в поместье Петры, прежде чем вернуться в Торой? Я очень долго чувствовала себя неловко из-за всяких дурацких мелочей: как пользоваться вилкой, когда встать и когда сесть, и прочее. Когда ты пытался прекратить войну, глупо было думать о таких вещах, но я все-таки думала. Вероятно, поэтому я проводила так много времени с Тилом. Хоть он и с материка, но в этом смысле он был более похож на меня. Мы могли бы идти вместе. — Она коснулась ожерелья из раковин. — Но теперь он умер, убит на войне. Так что мне делать?

— Ты любила его?

Алтер опустила голову.

— Я очень любила его. Но он умер.

— Что ты собираешься делать? — помолчав, спросил Джон.

— Учиться. Ты можешь учить меня. Считай, что это взаимообмен.

Они оба рассмеялись.

Это было довольно крепкое строение среди множества досчатых лачуг. Дойдя до двери, Алтер сказала:

— Надеюсь, это путешествие не обернется... — она шагнула вперед и остановилась.

Стоящая за стойкой женщина с пурпурным родимым пятном подняла глаза, отшатнулась и раскрыла рот. Алтер схватила Джона за руку и потащила вперед.

— Тетя Рэра!

Женщина выскочила из-за стойки, вытирая фартуком руки. Алтер обняла ее за плечи.

— Тетя Рэра!

— Ох, Алтер... Какими судьбами... Откуда... — Она улыбалась, но по щекам ее текли слезы. — Ты вернулась ко мне!

Люди в таверне, в основном в военной форме, подняли глаза.

— Тетя Рэра, ты, значит, работаешь здесь?

— Работаю? Я владелица. Я получила лицензию. В самом деле получила. Ох, Алтер, я так искала тебя!

— Я тоже тебя искала, но старая гостиница Джерина была разгромлена.

— Знаю. Я некоторое время работала помощницей медсестры в Медицинском Центре. Я обыскала все цирки, приезжавшие в город.

— Я стала работать там только несколько месяцев назад.

— Понятно! Как раз, когда и перестала искать. — Она смахнула слезы. — Я так рада видеть тебя, Алтер, так рада! — Они снова обнялись.

— Тетя Рэра, — сказала Алтер, вытирая слезы. — Я хочу поговорить с тобой. Но поможешь ли ты мне? Я хочу узнать о человеке, который жил здесь.

— Конечно-конечно, — сказала Рэра, и тут впервые увидела Джона. — Молодой человек, последите здесь, пока я пойду и поговорю минуту с племянницей.

— Ох, тетя Рэра, — спохватилась Алтер, — это Джон Кошер, мой друг.

— Рада познакомиться, — поклонилась Рэра. — Вы просто приглядывайте за всеми, не допускайте скандалов, и не выпускайте никого без оплаты. Хотя, не похоже, чтобы кто-нибудь ушел вообще. — Она повернулась к задней комнате, держа Алтер за руку. — Налейте себе, если хотите. Наливайте всем! — И она заторопилась, таща Алтер за руку.

Ухмыляясь, Джон подошел к стойке, налил себе и сел неподалеку от солдата. Тот взглянул на него, коротко кивнул и снова опустил глаза. Сильная реакция Джона на встречу Алтер с теткой сделала его экспансивным, и он обратился к солдату:

— Похоже, что вы, ребята, сидите здесь весь вечер. Что вы делаете?

— Я напиваюсь, — солдат поднял кружку с зеленоватой жидкостью. Джон вдруг почувствовал, что в мозгу солдата что-то происходит, и он прислушался к тону, каким тот говорил:

— Я делаю неуклюжую попытку спрятаться в кружке. — Вокруг него стояло множество пустых кружек.

— Почему? — спросил Джон, стараясь соотнести этот цинизм с собственным добрым ощущением.

Солдат повернулся и Джон увидел его эмблему: капитан психологического корпуса. После Момента многие сняли свои эмблемы, так же, как униформу.