Падение Храма Соломонова
Шрифт:
Тут-то Флавий понял, надо давить до конца, иначе он уже никогда не уедет из Рима:
– Я не влюблен в Пепонилу, мало того, уже почти забыл про нее, но это не значит, что я неблагодарен тебе, наоборот, очень ценю хорошее отношение ко мне и все, что ты делаешь для меня! Однако больше находиться здесь я не могу, если ты меня не назначишь на эту должность, я займусь поиском Рубрия, буду искать его по всему миру, а так, будучи квестором, я отвлекусь от всего и буду идти спокойно к своей мечте стать сенатором.
Нерон внимательно смотрел на Тита и все слушал. После долгого молчания он спросил очень серьезно:
– Тит, я тебя не спрашивал раньше, почему ты так хочешь в
– Почему ты так считаешь? – побледнел Флавий. – Я всегда хотел побывать там, люблю опасные провинции. В Карфагене все спокойно, а в Иерусалиме нет. Вот и все.
– Знаешь, я тоже очень многое люблю! – раздраженно начал император и велел всем, кроме Тита, выйти. – Я люблю петь, читать стихи, играть на лире, выступать на сцене, а не заниматься политическими делами, которые просто ненавижу! – он поднялся с кровати и, держась за руку, начал ходить из стороны в сторону. – Каждый день мне приносят разные документы и приказы, которые я должен проверить и подписать, никто не думает, что это меня угнетает. Я бы с удовольствием отдыхал на обычной вилле, как у тебя и у меня не было бы никаких проблем, не было бы никакой ответственности перед империей и ее гражданами. Но нет, боги распорядились иначе. Ты же знаешь, я плохой политик, плохой император, но гениальный поэт. Надо мной открыто смеются все, кому не лень, а за что? За то, что я трачу свою бесценную жизнь на пустые документы, за то, что я не сплю, а все думаю, как вывести империю из экономического кризиса! Неблагодарные, вы все неблагодарные! Вы думаете только о себе, а я вам безразличен. Покажи хотя бы одного человека, который искренне любил бы меня? Таких нет, все ищут выгоду, всем что-то надо от меня. Тигеллину и Гелию – власть, Спору – ауреи, Нимфидию – поощрение его амбиций, тебе – сенатора. Вот видишь, разве я неправ? Я к вам со всей любовью, а вы, смертельно ранили мое сердце, я умру с горя и некому будет подать мне руку помощи! – Нерон, весь в слезах, правой рукой схватился за голову и медленно начал опускаться на пол.
Тит подбежал и вовремя подхватил императора, затем потащил его к кровати и положил на нее:
– Если хочешь, повелитель, я от всего откажусь ради тебя, чтобы быть всегда рядом. И не надо мне ни должности квестора, ни сенатора, только бы видеть тебя всегда радостным и веселым.
Нерон обнял крепко Тита и долго не выпускал его, пока в покои не вошел Офоний со Спором.
– Так-так, что тут у нас? Ага, новая любовь императора, боюсь, что тебе здесь больше делать нечего Спор, так что вон отсюда! – сказал Тигеллин и Спор со слезами убежал.
Нерон отпустил Флавия и повернулся к Офонию:
– Ты что, ненормальный, зачем ты выгнал Спора? Это было всего лишь дружеское объятие.
– Конечно… я так и понял. А по какому поводу тогда объятия?
– По тому поводу, что отныне Тит будет постоянно при дворе, особой, приближенной ко мне и никуда не уедет!
– Еще как уедет, если не хочет пожалеть об этом решении!
– Я сказал, что не уедет, значит, он останется!
– А кто тогда доставит послание Цестию? – спросил Тит.
– Кого-то найду, не беспокойся! – ответил Нерон.
– Значит так, – сказал довольно грозно Офоний. – или ты сделаешь так, как я хочу, или ты меня сейчас сильно рассердишь!
Император снова стал лилового цвета, как тогда в термах и, округлив глаза, произнес:
– Опять мне угрожаешь!?
– Я хочу поехать в Иудею. – начал разряжать обстановку Флавий. – Цезарь, подпиши приказ, и уже завтра я отправлюсь туда и не надо больше ссориться из-за меня, хорошо?
Тигеллин и Нерон пристально смотрели друг на друга, пытаясь что-то сказать, а может просто наброситься друг на друга. Но, переборов себя и посмотрев на Тита, император сказал:
– Только ради тебя я это сделаю! Завтра в обед жду тебя в тронном зале, ты познакомишься с одним человеком, который будет тебя сопровождать и уже отправишься в свой путь! Можешь идти готовиться!
Когда Флавий покинул покои, по дороге ему встретилась разъяренная Пепонила, которая, увидев его, спросила:
– Почему ты ушел без предупреждения?
– Прости, но я не тот, кто тебе нужен. Уверен, ты найдешь еще настоящую любовь, ты ее заслуживаешь! – сказав это, он зашагал прочь.
Она же, открыв рот, долго еще стояла как вкопанная, ничего не понимая.
Как раз к обеду пришел на свою виллу Тит. Зайдя в триклиний и поздоровавшись, он возлег рядом с братом и начал с аппетитом есть. Веспасиан первым прервал молчание:
– Когда ты едешь, сын?
– Завтра. В обед надо будет забрать приказ и отправиться на судно. Так что сегодня мне надо успеть сделать все свои дела!
– Мне вчера рабы рассказали о твоем плане поимки заговорщика. Так чего ты все забросил?
– Опасно, везде за мной следят, если бы я не убрал наших рабов, Нерон бы взбесился, и кто знает, чтобы произошло.
– Тогда ты абсолютно прав. А того человека, который все это слушал, почему не захватил?
В этот момент к ним зашел Марк и начал класть на стол новые блюда из мяса.
– Руфина? Да ладно, что он может знать, может он вообще подослан был ко мне. Нет, надо искать Рубрия в Иудее, и тогда я узнаю всю правду, вот увидишь!
Плотно поев, Тит пошел собирать свои вещи. В большой сундук на жердях он складывал туники и тоги, а также свою парадную и обычную военную форму, несколько пар сандалий, не забыв взять кроме двух мечей, еще и серебряный кинжал, которым чуть не убил предателя Рубрия. Из потайного места в шкафу он вытащил кулон, подаренный матерью и замотал в одну из тог. Когда все было приготовлено, Тит вышел в атрий, где наткнулся на отца и Марка:
– Марк, хорошо, что ты здесь. Приготовь мне лошадь, я сейчас пойду в храм, а затем отправлюсь на могилу сестры на лошади.
– И мне лошадь нужна! – сказал глава семьи. – Я буду сопровождать сына и в храм тоже.
Ординарий поклонился и пошел исполнять распоряжения, а Флавии отправились на Капитолийский холм к храму Юпитера. Зайдя туда, они увидели перед собой огромную золотую статую верховного бога Римской империи. У подножия статуи была табличка с шестнадцатью эпитетами Юпитера. Тит выбрал три для обращения к богу: Божественный отец, Защитник и Победитель, и начал молиться.
– Я прошу тебя, Юпитер, чтобы ты меня защитил в трудном пути, который мне предстоит. Помоги мне, чтобы справедливость восторжествовала, и виновники смерти моей матери были наказаны! – он дал мешочек монет жрецу, чтобы тот принес за него жертву богу и вышел из храма.
Как по пути к храму, так и назад Флавии шли молча. Веспасиан не хотел, что-либо спрашивать у сына, видя, что тот постоянно что-то обдумывает. Первым же заговорил Тит:
– Я отправляюсь в очень опасную миссию, может, больше не вернусь сюда никогда, может, больше вас уже не увижу. Однако хочу сказать, чтобы со мной не произошло, я всегда буду с вами и по возможности оберегать и защищать вас. Если в чем-то когда-то тебя обидел, прошу простить меня, я всегда любил всех членов семьи и всегда буду верен всем вам до конца. Для меня ты всегда будешь отцом достойным подражания, я горжусь тем, что я твой сын!