Падение «Хрустального Бастиона»
Шрифт:
– Я сказал, что мы ничего не… – начал было Леша, испугавшись, что без ведома шефа увел разговор в ненужное русло.
Но Максим опередил:
– Я сказал, что жертвы моего брата должны быть отомщены, – жестко повторил он, и теперь в его голосе шуршал сухой, царапающий щеки снег. – И мстить «Игрополису», чьего ассасина вы устранили, бессмысленно – много лет назад, еще до нашего исчезновения из мира живых, Костя занял пост председателя совета директоров, став многоликим Янусом корпорации, способным отдать ее звеньям любой приказ… Поэтому я считаю, что месть должна ударить лично по нему.
– Что ты имел в виду под крайними мерами? – Павел развернулся
Бескровный ответил далеко не сразу. Было сложно предположить, как тянется и измеряется время для существа, живущего вне привычной реальности. Но кухонный хронометр покойного Романа Давидовича отмерил почти две минуты, прежде чем голос Максима вновь раздался из динамиков холодильного шкафа.
– Я вынужден инициировать физическое устранение собственного брата, – Максим выпалил это тоном человека, зачитывающего разгромную фронтовую сводку. Помолчал несколько секунд, и уже совсем другим голосом, грозя скатиться на оправдания, добавил: – Другого выхода нет…
Леша сглотнул слюну, чувствуя, что в горле пересохло, будто и не пил только что, а Покрышкин фыркнул, хлопнув себя по коленке здоровой рукой.
– Ну остряк, – презрительно скривился Павел, и если б холодильник мог двигаться, от этого взгляда он непременно перебрался бы на пару шагов ближе к выходу. – Сначала убеждает нас в богоподобии себя и своего трехнутого братца, а теперь утверждает, что готов на «крайние меры» – убиение. Тоже мне, Каин… Ну и как же ты собрался это сделать? – Водка, злость и потеря крови гнали его вперед, заставляя захлебываться словами. – Обыграть в «Тетрис»? Замочить на ринге нового файтинга? А может быть, выдернуть розетку, отключив все серверные станции в мире? Вот будет потеха!
Матвеев, молча наблюдавший за вспышкой эмоциональной сверхновой, нахмурился. Он был уверен, что последние слова Бескровного – вовсе не метафора, и его начальник совершенно зря измывается над тем, кто хочет остановить «Бастион». Но Леша смолчал, задумчиво высосав из стакана последние капли воды.
– Давай, предлагай свои варианты!! – скалился Покрышкин, сейчас похожий на китайского болванчика. – Может быть, мы попросим его скопировать себя на внешний диск, а затем утопим железку в Оби? Или нет, есть предложение получше – строительство огромной станции, вроде коллайдера, чтобы мощным электромагнитным импульсом уничтожить все виды искусственного интеллекта на планете! Еще будут версии?
Холодильник безмолвствовал, и было сложно понять, слушает Бескровный издевательства Павла или давно покинул дом Мастер-Чифа. Через какое-то время эта тишина докатилась и до Покрышкина. Он хотел что-то добавить, но закрыл рот, лязгнув зубами, и горько покачал головой. Плеснул себе еще алкоголя, но пить пока не стал, покачивая стакан в пальцах. Под повязкой на его правом плече продолжал проступать причудливый аленький цветок.
– Уровень современных технологий позволил далеко не все, о чем мы мечтали. Искусственный интеллект, каким его представляли себе фантасты, будет выдумкой еще лет тридцать, не меньше…
Динамики шкафа заговорили неожиданно и громко, и Матвеев в очередной раз констатировал, что его нервная система разболтана до предела – от внезапности он едва не упал, почти подвернув раненую ногу. Доковылял до стула, тяжело опускаясь и придерживаясь за край стола. Бескровный, убедившись, что его больше не перебивают,
– Переместив свое сознание в виртуальную действительность, мы не смогли до конца избавиться от бренного балласта, удерживающего нас в примитивном сообществе людей. – Снисходительность и легкое презрение, с которыми Максим рассуждал о родном мире Матвеева и Покрышкина, заставляли верить в искренность произносимых слов. – Я говорю о человеческих телах, коими нас наградил Создатель. И если функции продолжения рода, приема пищи или сна были безболезненно купированы нами на стадии подготовки к переходу, то окончательно избавиться от тел мы не смогли…
– Хочешь сказать, Максимка, – Павел глядел в плещущуюся на дне стакана водку, будто хотел что-то увидеть в ее прозрачных недрах, – что ты и твой братец-членосос сейчас лежите в гробах где-то в укромных уголках Таиланда или Канады, делая вид, что стали чистым эфиром?
– Идея понята верно, но не до конца. – Максим, казалось, решил совсем исключить эмоции из своей манеры речи. – Тел как таковых нет. Но мозг и часть центральной нервной системы все еще функционирует. Раскрывая эту тайну, я посвящаю вас в предельно ограниченный круг лиц, знающих истину.
– Возьми эту истину, засунь ее себе в анальное отверстие, затем попроси своего брата – любителя иметь интимные отношения гомосексуального характера, – протолкнуть ее поглубже, а затем оба можете отправиться на Северный полюс и пусть там с вами имеют интимные гомосексуальные отношения белые медведи, – все это Покрышкин выдал парой емких, покореживших слух Матвеева фраз.
– Я догадывался, что уникальность полученной информации не будет представлять для вас какой-либо ценности, – спокойно отреагировал Максим, не обращая внимания на отборный мат в адрес своей семьи. – Тем не менее хочу еще раз обратить внимание на следующий факт – помещенные в специальный саркофаг головной мозг и большая часть ЦНС не дают нам до конца покинуть опостылевшую Землю. Павел, вы догадываетесь, о чем это говорит?
– Это говорит о том, что вы ни черта не всесильны, – тяжко выдохнул Покрышкин, запив слова водкой, но Матвеев уже вторил ему, чувствуя на руках предательские мурашки:
– Это говорит о том, что вас можно пробудить. Или убить. Как обычного человека…
– Совершенно верно, Алексей. – Ему показалось, но голос Бескровного даже потеплел. – У вас исключительно светлый ум, даже несмотря на длительный стресс…
– Ну и какого же рожна ты несешь? – Покрышкин, вынимая из пачки еще одну сигарету, откинулся на спинку. – Думаешь, я сам не допер, что если мозг твоего ублюдочного брата лежит в какой-нибудь колбе, то ее можно расколотить? Да только какой мне с этого резон, если колба стоит в хранилище швейцарского банка на глубине двадцати метров скальной породы, да еще охраняется батальоном стрелков?
Он торопливо закурил, потирая лоб, а Матвеев вдруг загрустил – как всегда, шеф думал на полшага вперед, почти не давая повода насладиться самой крохотной победой. Леша отвернулся, стараясь скрыть досаду, как вдруг холодильник произнес нечто, заставившее их обоих застыть в прежних позах.
– Мой брат вовсе не в Швейцарии. Сейчас он в России. В Сибири. В Новосибирске, если быть точнее. И если мы хотим убить его, лучшего шанса не представится никогда.
Лицо Покрышкина переменилось. Хмельное марево, словно по приказу, испарилось из его глаз, на скулах заиграли желваки. Он одним точным движением затушил сигарету о край раковины, оборачиваясь к холодильнику.