Падение и величие прекрасной Эмбер. Книга 2

Фукс Катарина

И снова я шла по коридорам и галереям дворца Монтойя. Но на этот раз я не волновалась, не изнывала от тревоги. Я почему-то была уверена, знала, что встреча с младшим сыном будет радостной и счастливой.

На конном дворе я увидела подростка, почти юношу, и двух мальчиков помладше. Они ездили верхом по широкой гладкой площадке в форме круга. Увидев Анхелиту, самый младший замахал рукой и радостно закричал: – Мама!

Все трое повернули коней и подъехали к нам, старшие спешились. Анхелита подошла к самому младшему. Он протянул к ней

руки. Она крепко обняла его и подхватила на руки. Несколько минут она так и стояла, держа своего сына на руках и крепко прижимая его к груди. Я почувствовала, что она безумно любит его, и ей стоит немалого труда сдерживать свои материнские порывы, не баловать его чрезмерно, относиться ко всем детям одинаково внимательно и ласково.

Наконец Анхелита опустила мальчика на землю. Тотчас старший брат весело и дружески привлек его к себе.

– Вот, – сказала Анхелита, – это наши мальчики. Самый старший – Мигель, Ласаро – младший, а Карлос – средний.

Все получалось так просто и легко. Карлос посмотрел на меня открытым веселым взглядом.

– Я знаю, – сказал он, – вы моя мать. Здравствуйте. Пойдемте в дом.

Он и вправду оказался очень смуглым, черноволосым и черноглазым, совсем испанский мальчик. Он так дружески и бережно обращался со мной, что я едва не расплакалась. Не помню, как мы оказались в комнате вдвоем.

Он сидел напротив и смотрел на меня все так же дружески и открыто.

– Я знаю, вы мать Селии и моя. Я смущенно закивала.

– Вы будете жить с нами? – спросил он с каким-то дружелюбным любопытством.

– А как лучше? – задала я вопрос. Конечно, он не спросил, будет ли он жить со мной, такое ему и в голову не приходило.

– Живите с нами, – ответил он. Так просто!

– Я не могу, – так легко было мне говорить с этим мальчиком, – Я уеду в Америку. Ты хотел бы поехать со мной?

– Не знаю. Пожалуй, нет. В Америке мой отец? Меня насторожил этот вопрос.

– Ты что-то знаешь о своем отце? Тебе рассказывали?

– Нет. Совсем ничего. Селия что-то знает, но мне она ничего не говорила. Она считает себя слишком умной и взрослой для того, чтобы дружить со своими братьями. Но ведь этот мир все равно принадлежит мужчинам, не так ли? И мы еще свое возьмем! А об отце я ничего не знаю. Он в Америке?

– Нет, – я заговорила медленно, – его уже нет в живых.

– Кто был наш отец?

– У тебя и у Селии – разные отцы, – это я выговорила все же с некоторым усилием. Но я решила сразу сказать ему правду. Почему? Может быть, потому, что чувствовала: он поймет меня.

– Кто же мой отец? – в голосе его чувствовалось какое-то спокойное любопытство.

– Он был королем Англии, моей родины, – сказала я с некоторым смущением. – Ты носишь его имя и очень похож на него.

– Он любил тебя?

Меня поразил этот вопрос. Именно так, любил ли он меня, а не я – его.

– Думаю, да.

Карлос вдруг рассмеялся, подошел ко мне, обнял и поцеловал в макушку.

День мы провели чудесно.

Обедали все вместе. Даже Мигель смягчился. Все мальчики радовались его веселости. Я посмотрела, как они обучаются фехтованию. Мигель приказал принести гитару, и все вместе спели для меня. У его сыновей – Мигелито и Ласаро – были отличные голоса, настоящие голоса цыганских певцов. Но я заметила с гордостью, что и мой сын не отстает от них. Протяжные цыганские песни с печалью и весельем тронули мое сердце. Вся жизнь вдруг представилась красивой и щемяще печальной.

В дом Николаоса я вернулась только вечером. Карлос сказал, что хотел бы видеться со мной почаще, просил, чтобы я рассказала ему об Англии.

Глава сто семьдесят четвертая

Приезда Чоки и Селии я ожидала с каким-то нервическим страхом. Но все обошлось. Они и вправду вернулись через несколько дней. Дом их уже был готов. Они поехали туда. Николаос сказал мне об их возвращении. Они известили его через слугу.

– Лучше я поеду к Пересу, – сказала я. – Мне неловко встретиться с ними.

– Нет, останься здесь, – настаивал Николаос. – Они будут вести себя как обычно. Забудь этот свой нелепый страх. Все будет как обычно и даже хорошо.

– Они знают, что случилось с тобой? – нерешительно спросила я.

– Нет. Пока нет.

Селия и Чоки должны были приехать к нам вечером. Впрочем, о приезде речь не шла, их дом находился поблизости, и они пришли пешком.

Мы с Николаосом сидели в нашей любимой гостиной с картинами. Один из слуг вошел и сказал о приходе Чоки и Селии. Не знаю, что тут нашло на меня, но я, забыв о всех этих утверждениях Николаоса, стремглав выбежала из комнаты и кинулась к себе. Сердце отчаянно колотилось. Я заперлась.

Дальше я задернула занавеси и остановилась у окна. Мне показалось, что прошло довольно много времени. Раздался тихий стук в дверь. Я сердцем, а не умом поняла, что это, моя дочь. Мне было страшно. Я знала, что надо отворить дверь, но не в силах была сделать ни шагу. Стук повторился. Не чувствуя ног, я приблизилась к двери и отперла ее.

В первое мгновение я не узнала Селию, не поняла, что эта юная цветущая женщина и есть моя дочь. Ее изящные руки вскинулись, и я невольно вздрогнула и отшатнулась. Ее ладони легко легли на мои плечи. Потом голова ее припала к моей груди. Обе мы заплакали.

– Как это случилось? – тихо спросила она сквозь слезы.

Я поняла, что она говорит об увечье Николаоса. Но у меня не было сил обо всем этом рассказывать.

– Страшно было, – только и сказала я. – Чоки тебе расскажет. Он все будет знать.

– Андрес не расскажет. – Селия покачала головой. – Я за него боюсь. – Она прижалась ко мне. Я поняла, что ее действительно мучает страх и она нуждается в поддержке, в моей материнской поддержке.

– Почему ты боишься? – я старалась говорить спокойно. – С ним ничего не может случиться.