Падение короля
Шрифт:
Слушайте же, как все это было. Миккель Тёгерсен очутился в Ютландии по поручению короля. Выехав из Тю, он сделал остановку в Спёттрупе близ Саллинга, и ему пришла мысль завернуть проездом в родные места, коли уж судьба забросила его так близко. Во-первых, нельзя было знать заранее, доведется ли ему еще когда-нибудь там побывать; могло статься, что этот приезд окажется последним. Король обещал дать ему отпуск, и Миккель собирался через год-другой совершить паломничество в Святую землю.
На постоялом дворе, расположенном в Саллинге неподалеку от Вальпсунна, Миккель услыхал неожиданную новость. Хозяин рассказал, что поблизости празднуется
Вот что рассказывал хозяин постоялого двора, а Миккель Тёгерсен внимательно слушал; он всегда был хорошим слушателем. Он и сам кой о чем порасспросил и узнал, что жену Стеффена зовут Анна-Метта… про нее тоже можно рассказать целую историю. Ингер-то не Стеффенова дочь. Ну да Анна-Метта уж двадцать лет как за Стеффеном замужем, у них есть и общие дети, а что было, то уж быльем поросло. Как там у них что случилось, толком никто не знает; некоторые говорят, будто в молодости Анну-Метту увел из дому какой-то школяр и надругался.
Миккель Тёгерсен и был тем школяром. Сейчас никто бы не узнал в нем прежнего паренька. Он здесь лишний, никто его не ждет. И вдруг из разговора с посторонним, ничего не подозревающим человеком, который затеял эту беседу, радея о прибылях своей питейной торговли, он нечаянно узнает, что у него, оказывается, есть двадцатилетняя дочь. Оделив посетителя вдобавок к пиву подходящей словесной приправой, хозяин корчмы отошел, предоставив его самому себе. Всё правильно: Миккелю привычно сидеть одному, alienus [12] — вот вечный припев его жизни.
12
Чужой (лат.).
Все, что говорили об Акселе, было правдой, скоро предстояла его свадьба с дочерью Стеффена из Кворне Ингер. Вдоволь побродив по свету, Аксель в один прекрасный день прискакал сюда, в захолустную деревеньку; случилось это несколько дней тому назад. Молва далеко разнесла славу Ингер, Аксель услышал о ней задолго до того, как увиделся, и вот уже с неслыханной пышностью справляется их помолвка. Стеффен из Кворне был самым богатым хозяином во всей округе; кроме приходившейся на его долю пахотной земли, он владел еще дубравой, да еще к тому же занимался рыболовством и торговал солью со своей солеварни.
Оставив лошадь в трактире, Миккель пешком отправился вдоль берега моря. Вечерело. Он пришел в Кворне гораздо раньше, чем ему бы хотелось. Услышав скрипку, которая играла на дворе, где шел праздник, Миккель остановился, прислонился к забору возле какого-то огорода и дальше
На другое утро Миккель опять стоял на том же месте и, постояв, удалился. Пополудни он снова туда вернулся, но на этот раз прошел немного дальше и приблизился к усадьбе Стеффена. Наконец он дошел до ворот и остановился напротив через дорогу, но войти у него не хватило сил. Весь двор был забит выездными колясками, из дома доносился веселый шум и гомон, раздавались выкрики.
На крыльцо выскочил ребенок, побежал в дом и рассказал, что у ворот стоит высокий военный человек. На крыльцо вышли люди поглядеть, кто пришел, и Миккель ретировался. Но не успел он немного отойти, как услышал позади быстрые шаги, его окликнули.
То был сам Аксель. Он несказанно обрадовался встрече и долго не мог опомниться от удивления. Радость его сразу сменилась огорчением, потому что Миккель ни за что не соглашался идти с ним в дом, хотя и пришел сюда по своей воле. Акселю это было непонятно. Они стояли и говорили посередь дороги, оба смущенные. Аксель в праздничном платье и с непокрытой головой, потому что выскочил прямо как был, он изо всех сил старался ублажить Миккеля. Миккель, невесело сутулясь и молчаливо потирая ладонью поседевшую щетину на подбородке, еле цедил слова.
Миккель заметил, что Аксель изменился с тех пор, как они виделись, он стал ровнее, но вся его былая непоседливость, казалось, сосредоточилась теперь во взгляде, глаза его так и сверкали живой отвагой.
Аксель уж в двадцатый раз принимался уговаривать Миккеля: «Пойдем, мол, что же ты!» Зная странности Миккеля, он все-таки не терял надежды: «Ты бы, дескать, хоть на Ингер посмотрел! Как можно уйти не повидавшись! Все, мол, будут рады тебе. И стол накрыт, и поесть, и попить — всего вволю».
— …А мать моей Ингер что-то разболелась, когда я рассказывал о тебе, — заметил Аксель между прочим, смеясь такому забавному совпадению. — Пойдем уж! Ты вот придешь — она и выздоровеет!
Миккель отводил свои светлые глаза в сторону, не отказывался, но и не соглашался идти. Аксель тянул его за собой, Миккель упирался и в глубокой задумчивости потирал подбородок.
— Что поделаешь! — Аксель безнадежно вздохнул, и у него опустились руки. Теперь он стал предлагать, что сам навестит Миккеля в трактире, где тот остановился: «Что, мол, за спешка такая!» И Аксель взял с Миккеля обещание, что он до завтра еще побудет в трактире..
— Ладно! Только приходи один, — жестко отрубил на прощание Миккель.
На том они и расстались.
На другой день Аксель застал Миккеля готовым к отъезду, коня он отправил заранее на пароме и сейчас нетерпеливо расхаживал по двору. Видно было, что ему давно уже не сидится на месте. Аксель смотрел на старинного боевого товарища с добрым чувством, и, видя, что тот во что бы то ни стало стремится в путь, Аксель, желая сделать для Миккеля хоть что-то приятное, предложил ехать вместе, решив проводить его через пролив на пароме.