Падение летающего города 1. Путь Самирана
Шрифт:
– Никогда не мог подумать, что мой сын займётся грязным колдовством, – сказал отец. – Спутался с кривыми людьми, они вывели тебя на кривой путь.
Мне не в первой общаться с родителями по поводу моего поведения. Лет в тринадцать я затусил с пацанами, ради прикола воровавшими еду в супермаркете. И у меня был точно такой же разговор с мамой и папой во время ужина на тесной кухне нашей квартиры в Ёбурге. Сразу после разговора с полицией.
Поэтому я знал, что отвечать:
– Обещаю, что я больше никогда так
Похар Те-Танга вздохнул:
– Ты раньше обещал многое, но не выполнил.
– На этот раз – точно.
– Тогда где ты научился грязному колдовству? – повысил он голос.
– Честно-пречестно, я не помню. После колдовства мне немного отшибло память. Тут помню, а тут…
– Так не бывает, – покачал головой Похар Те-Танга.
– А откуда вы, отец, знаете, как бывает после грязного колдовства? – хитро спросил я.
Но отец не поддалась на уловку:
– Я простой садовод, но я знаю больше, чем со мной произошло в жизни.
– Да, отец, простите, – я уважительно склонил голову.
– Ха! – крошки еды вывалились из его рта от этого смешка. – Не, ну он точно мне нравится больше, чем до наказания.
Служанка внесла на подносе столовые приборы, разложенные по кожаным чехлам, словно именное оружие. Я понял, что каждый набор принадлежал члену семьи, но как понять, который из них мой?
Мадхури догадалась о моём затруднении и подтолкнула мне один из чехольчиков.
Не разглядывая узоры на ручках ножей и двузубых вилок, я накинулся на еду. Похар Те-Танга ел шумно и неопрятно, так что я мог не корчить из себя аристократа и тоже жрал и чавкал. В конце концов, я как бы его сын.
Вся еда состояла из каких-то салатов и листьев. Мяса не было. Но я был так голоден, что с радостью набил живот невкусными салатами.
После еды меня разморило, я едва отвечал на вопросы отца, который интересовался, понравилось ли мне у господина Карехи?
– У него много свиней, – сонно пробормотал я. – И добрая дочка.
– Это хорошо, что ты познакомился с Виви, – согласился отец. – Это я удачно договорился о твоей работе.
– Спасибо, отец. Я очень благодарен за поддержку.
– Не, ну ты погляди, как заговорил? Чуть что – сразу благодарит. А ведь ещё вчера орал и требовал оставить тебя в покое.
– Я был глуп, отец.
– Ну, и как тебе Виви, умник?
– Пышная, – осторожно ответил я.
– Хотел бы продолжить знакомство? Я знаком с советником рода Карехи, можем вместе…
Мадхури возмутилась:
– Не сбивай ребёнка с Пути. Род Саран никогда не примет сближения с Карехи.
– Почему? – насупился отец. – Те-Танга, например, не видят ничего плохого в сближении с трудолюбивыми и богатыми людьми.
– Карехи – грязные свинопасы и убийцы, – пылко сказала мама.
– Ага, а Саран прямо все окутаны светом. Но вы не такие светлые, как сами себе кажетесь.
– Наши
– Ну и что? А Те-Танга – трижды.
Во время спора они поглядывали на меня, проверяя, чью сторону я принимаю. Особенно странно было замечать это в Мадхури, ведь она знала, что я не её сын.
Мадхури спохватилась:
– Кого бы Самиран не выбрал – это будет его выбор и его Путь.
– Ага, – недовольно согласился Похар. – Но ты толкаешь его на Путь сословия целителей.
– А ты толкаешь на путь сословия садоводов.
– Те-Танга – не только садоводы! – взвился отец. – Мы поддерживаем жизнь всех в этом городе. Без нас вы бы ходили по колено в грязи, без нас вы бы…
– Отец, мать, – я поднялся на ноги и поклонился каждому. – У меня был трудный день, а впереди ещё более трудная жизнь. Уже давно идёт время сна, я очень устал.
– Ишь ты, – усмехнулся отец. – Опять кланяется. Надо было его раньше отправить в Прямой Путь.
Мадхури вызывала замотанную в тряпки служанку и приказала проводить меня в мою комнату.
– Разве он сам не знает куда идти? – засмеялся отец.
Чтобы отвлечь его от подозрения, Мадхури быстро сказала:
– Благодаря твоим трудам, у нас большой дом.
– Вот, – самодовольно закивал Похар Те-Танга. – Вот именно. А ты не ценишь.
– Я ценю, дорогой мой.
Служанка вывела меня из комнаты, но до меня донеслись отголоски спора родителей о будущем сына, которым я не являлся.
– Мужчина? – засмеялся Похар Те-Танга. – Да твой сынок вечно плачет и сидит в своей комнате. Разглядывает срамные «Игры Света», занимаясь рукоблудием…
– Да, он <<{{мой сынок}}>>, – прервала Мадхури. – И не смей оскорблять его.
В её ударении на слове «мой» проскользнуло злое ехидство, из которого ясно, что Мадхури за что-то презирала мужа.
Стало жалко Похара. Он нормальный мужик. Этакий типаж «весёлого дяди».
У всех в жизни был такой дядя, который любил рыбалку, пиво и футбол. У него обязательно было пузо и неиссякаемый запас дурацких афоризмов из советских фильмов или заставок «Русского Радио». Такие дяди не то, чтобы хорошо шутили, но искренне смеялись над своими шутками, поэтому окружающие охотно принимали их за юмористов.
Я так сильно устал, что не нашёл в себе сил изучить комнату Самирана или рыться в его вещах, чтобы узнать получше личность пацана.
Молчаливая служанка раскатала на полу матрас, похожий на японский футон или татами. Вместо подушки положила мягкий валик из шерсти. Поклонившись, вышла. Хотел бы сказать, «притворив за собой дверь», но двери в арке не было.
– Подождите, – попросил я. Служанка вернулась. – Как вас зовут? Я забыл.
Служанка помотала головой, будто не поняла меня.