Падение летающего города 1. Путь Самирана
Шрифт:
– Почему?
– Я оставила себе свободу выбора. Ведь о свободе нам твердят в Доме Опыта, не так ли?
– М-м-м, – неопределённо отозвался я.
Виви словоохотливо рассказала:
– Отец, братья, родственники, учителя и даже соседи – все давят на меня, чтобы я стала Созидающей Пищу. Чтобы я усвоила лучшие озарения нашего рода. Мол, это даст мне уверенное движение по проторённому пути и крепкую поддержу идущих рядом. Не так ли?
Я выдал универсальный ответ:
– Тоже верно. Хотя как посмотреть.
– Вот
– Весьма вероятно, что так, да.
– Нас учили, что Путь будет везде, куда бы ты не пошёл. И он всегда будет таким, каким его выберешь ты. Главное не отрицать его.
– Да. Путь… он такой… нельзя его отрицать.
– А значит, я вольна взять любое предназначение. Даже из другого сословия.
Прожевав последний кусок мяса, я спросил:
– И какое ты хочешь предназначение?
– Хочу стать Меняющей Смыслы. Хочу играть со светом и делиться им с другими людьми.
Кажется, предназначение – это вроде профессии жителя Дивии.
Всеобщий Путь немного напоминал философию Дао, «пути человека». С тою разницей, что имел конкретное практическое приложение в жизни целого летающего города.
Хотелось вспомнить цитату из «Дао дэ цзин», по которой я писал реферат на втором курсе универа, но то ли от еды меня разморило, то ли неразвитый мозг юноши, в которого я вселился, не сохранил всех моих знаний. Я выдал лишь несуразное:
– Пусть народ снова начинает плести узелки и употреблять их вместо письма.
– Ты говоришь, как наш учитель в Доме Опыта. Он упоминал, что низкие царства должны жить отстало, а Дивия должна наказывать низких царей, когда те отклоняются от следования нашему Пути.
– Почему?
– Ты чего? – удивилась Виви. – Низкие царства не могут развиваться без нашего руководства. Только мы знаем Всеобщий Путь.
– Без нашего воспитания низкие пойдут кривым путём, – заявил Хаки, потом рыгнул и утёр рот рукавом.
Я же догадался, что тёплые листья нужно использовать в качестве салфеток. Поэтому аккуратно утёр рот и ответил:
– Не повезло низким царствам.
Вдруг свиньи встревожились. Похрюкивая начали разбегаться.
Со стороны ворот хлева к нам шагал высокий мужчина лет тридцати, одетый в такой же брезентовый плащ, как Виви. В руках он нёс ровную гладкую трубу из полупрозрачного материала. Время от времени он бил замешкавшихся кабанов по спинам, и ни один из них не посмел ответить. Повизгивая, они убегали ещё резвее, напирая на других свиней.
Виви тоже взвизгнула, как испуганная свинка. Выхватила у меня кувшин с водой, а у Хаки – кусок недоеденной лепёшки с мясом. Побросала их в короб и захлопнула крышку. Обхватив короб руками, присела:
– Не говорите, что я тут была.
– Счастливого
– Увидимся, – сказал я.
Передвигаясь на корточках, Виви ушла в гущу свиней, которые, повинуясь приказу хозяйки, обступили её со всех сторон скрывая от мужика с палкой.
Мужик с палкой – Карапу Карехи, старший сын главы рода Карехи. Он отвёл нас в этот хлев. Во время работы регулярно навещал нас и бил свиней палкой, намекая, что может побить и нас.
– Скоро конец рабочего времени, а вы ничего не сделали? – заорал он издалека. – За работу, бездельники!
Я и Хаки принялись усиленно грести грязный настил деревянными лопатами.
Карапу ходил вокруг нас, и ворчал:
– Вечно нам из Прямого Пути бездельников присылают. Не могут один хлев очистить.
Я перестал скрести солому:
– Уважаемый Карапу. Можно ли не надолго выгнать свиней из свинарника, чтобы мы постелили свежую солому?
– Свиньи останутся там, где они есть, – ответил Карапу, не задумываясь. – Работайте до конца времени.
«Конец времени» – звучало ужасно, но я уже знал, что он подразумевал конец рабочего дня по времени Дивии.
Продолжая бессмысленно грести грязную солому, я отдалился от всех, чтобы мой Внутренний Голос снова мог разговаривать.
Я выяснил, что, слава богу, у дивианцев не было каких-то хитрых способов считать время. Сутки делились на привычные двадцать четыре часа. Но опять же мало кто употреблял цифры, предпочитая названия, типа, «время для работы», «время для обеда», «время для сна».
Если кому-то нужно более точное время или необходимо отмерять секундные промежутки, то для этого призывался Внутренний Голос.
Конечно, любые пояснения Внутреннего Голоса требовали дополнительных пояснений, например, что такое Дом Опыта? Но решил не углубляться. Если мне суждено жить в этом мире, то рано или поздно всё узнаю.
Мне приходилось несколько раз переспрашивать Голос, потому что его ответы изобиловали какими-то метафорами и витиеватостью. Или же стандартным ответом о том, что между нами непонимание. Я как бы переводил с поэтического языка на свой, рациональный язык двадцать первого века.
Например, выяснил, почему у всех жителей есть фамилия, а у меня, вместо фамилии указана принадлежность к обоим родителям. Это объяснялось договором между брачующимися родами. Ребёнок, достигший «нужного возраста» выбирал себе род, то есть фамилию, к которой он примкнёт. То есть отца или матери.
– А что даёт выбор рода? – спросил я.
«Выбор родового имени отсекает одни пути, но открывает другие».
Я сразу же склонился в сторону фамилии матери. Самиран Саран даже звучало лучше, чем Самиран Те-Танга.