Падение Пятого

Лор Питтакус

Джон качает головой.

— На большие расстояния он может прыгать только между очень крупными камнями Лоралита... он вчера об этом говорил. А если телепортироваться недалеко, то мы рискуем оказаться высоко в воздухе или внутри стены.

— Мда, это было бы больно.

Я поворачиваю к себе прикрепленную к монитору вэб-камеру, и когда на экране появляется мое лицо, поправляю волосы и широко улыбаюсь.

— Мило, — говорит Джон, глядя на экран.

— А ты как хотел? Я же сама фотогеничность.

—

А я всё не мог понять, почему в школе Парадайз день фотографирования зовется Днем Сэма Гуда.

— Ну, теперь ты в курсе.

Я перетаскиваю получившуюся картинку в одну из установленных Сандором программ, и она тут же начинает изменять ее размер для новых водительских прав.

— Я тут думал... — начинаю я нескладно, так как у меня не было времени подготовиться к этому разговору. — Все хочу спросить у тебя кое-что... можно?

— Давай.

— Что у тебя с Шестой? Ну, теперь, когда выяснилось, что Сара... э... не предательница?

Джон смеется.

— Вообще-то, мы как раз говорили об этом по дороге в Арканзас. Теперь все вроде путем. Поначалу было слегка неловко. Но я с Сарой. На все сто процентов.

— Ясненько, — отвечаю я как можно равнодушней. Однако Джон все равно пихает меня локтем в бок.

— Она вся твоя, — говорит он, и мое лицо тут же вспыхивает.

— Я не поэтому спрашивал.

— Да-да, конечно, — говорит Джон, беря со стола открученный болт и кидая его мне. — Будешь делать вид, будто не помнишь, что произошло перед тем, как она отправилась в Испанию? Ее слова, что ты ей нравишься? Ее поцелуй?

Я пожимаю плечами, перекидывая болт обратно Джону.

— Хм, что-то припоминаю, но думал я вовсе не об этом, — говорю я, а на деле вспоминаю объятие Шестой во время воссоединения в Арканзасе. Лицо краснеет еще гуще.

К счастью, Джон прекращает вгонять меня в краску, когда в комнату входит отец. Он улыбается нам, вытирая замасленные руки ветошью. Он выглядит усталым после работы с механизмами Лектория, но на его лице играет довольная улыбка. Ковыряться в лориенской технике определенно веселей, чем томиться в плену у могов.

— Как продвигается дело? — спрашиваю я.

— Человеческий мозг удивительная штука, Сэм, — размышляет отец. — С такими дырами в памяти, как у меня, больше ценишь то, что еще помнишь. Например, руки сами знают, что делать во время работы — они помнят, даже если ты забыл. Зачем нам Наследия, если в нашем распоряжении безграничные возможности человеческого мозга, а?

— А я бы не отказался от пары Наследий, — говорю я, косясь на Джона. — Прости, он может часами философствовать на научные темы.

— Да я не возражаю, — говорит Джон, глядя на нас с отцом с тоскливой улыбкой.

— Не все так просто с этим ремонтом, — продолжает отец. — Работа Сандора впечатляет, ну а я... долгое время был вне игры. Работает-то

все по-старому, а вот сами устройства стали гораздо миниатюрнее. Возможно, полностью вернуть Лекторий к жизни для меня слишком сложно. Но некоторые элементы управления я починить смог. Должны заработать несколько ловушек. Не идеально, конечно, но уже хоть что-то.

— Уверен, все отлично, — говорит Джон. — Сгодится все, что поможет нам тренироваться усерднее. Я хочу отработать командные взаимодействия до того, как мы поедем во Флори...

Девятый распахивает дверь мастерской, да с такой силой, что та чуть не слетает с петель. Врывается внутрь и со всей дури пинает кучу хлама, посылая в нас разные платы и металлический мусор. Я инстинктивно прикрываю лицо, но Джон телекинезом останавливает результаты нервного срыва Девятого.

— Какого черта?!— кричит Джон. — Успокойся!

Девятый ошарашено вскидывает глаза, видимо, только сейчас сообразив, что он не один.

— Простите, — бормочет он, потом топает к Джону и протягивает ему страшно опухшую правую руку. — Вылечи.

— Ой-ё! — говорю я. — Как это тебя угораздило?

— Врезал Пятому по башке, — как ни в чем ни бывало отвечает Девятый. — Получилось не очень.

Итак, значит, это, наконец, случилось. Девятый доставал Пятого с самого нашего появления в доме. Но для меня удивительнее всего тот факт, что лечить нужно именно Девятого. Исход их драки я представлял несколько иначе. Но я держу рот на замке, давая Джону вылечить своего раненого цепного пса. Он берет Девятого за предплечье, возможно, несколько грубее, чем нужно, и кладет свою ладонь поверх его опухшего кулака. Но не лечит.

— Ты должен остыть, — говорит Джон, твердо глядя Девятому в глаза. — Нельзя бить наших друзей. Нельзя подначивать их к драке. Завязывай с этой ерундой.

Девятый внимательно смотрит с высоты своего роста на Джона, и на мгновение мне кажется, что он и ему врежет. Но нет. Вместо этого Девятый усмехается, будто все это сплошная шутка.

— Мда, кажется, я самый негостеприимный хозяин в мире.

— Мама Сары всегда пекла для новых соседей всякие разные вкусняшки. Может, тебе стоит печь печенье всякий раз, когда тебе хочется кого-нибудь поколотить? — предлагаю я.

Джон смеется, начиная лечить руку Девятого.

— Отличная идея, Сэм, мне нравится.

— Я не умею печь, — рычит Девятый, сверля меня убийственным взглядом.

Отец покашливает, привлекая наше внимание. Выпрямившись, он сцепляет руки за спиной (наверняка его студенты в университете привыкли видеть эту же позу).

— Девятый, я все хотел спросить, не будешь ли ты против помочь мне с Лекторием.

— Чем именно?

— Все установки построены твоим Чепаном. Я надеялся, что ты хоть немного знаешь, как там все работает.