Падение Рима
Шрифт:
– Прощайте! – глубоко растроганным голосом сказал он:
– прощайте, семь холмов бессмертия! Прощай и ты, река Тибр. Два раза лежал я окровавленный на твоем берегу, и оба раза твои воды возвращали мне жизнь. Но теперь и ты не спасешь меня! Я боролся, сражался из-за тебя, мой Рим, как никто. Теперь борьба кончена, полководец без войска разбит. Да, я сознаю теперь, что хотел невозможного. Сего может достичь могучий дух отдельного человека, только не может он создать несуществующий народ. Будь же благословенно, священное море! – и, наклонившись, он зачерпнул рукою немного морской воды и смочил ею свой лоб. – Будь благословенна и ты, священная почва Италии! – и он опять захватил
Спокойно, с достоинством пошел Цетег к среднему лагерю, к палатке Нарзеса.
– А, Цетег! – вскричал Нарзес, увидя его. – Как, кстати, ты пришел. Скажи, неужели правда, что ты присоединился к этому безумному союзу, который составили мои лучшие полководцы? Я только что случайно узнал о нем и назвал их безумцами, а они ответили мне в оправдание, что это – не безумие, потому что даже умнейший человек, Цетег, примкнул к союзу. Правда ли это?
– Да, правда. И прямо отсюда, – ты Иоганн, позволь мне начать первому, – я иду к Везувию. Приближается время дежурства Тейи.
– Я рад этому, – сказал Нарзес.
– Да, это избавит тебя от значительных хлопот, префект Рима, – ответил Цетег.
Все смотрели на него пораженные. Только Нарзес спокойно сказал:
– Ты знаешь все? Отлично. Не моя вина, Цетег, что я не сказал тебе этого сам. Но император строго запретил. Я хвалю твое решение. Не изменяй его, оно избавит тебя от тяжелого процесса. Прощай! Мы все также двинемся тотчас к проходу. Нельзя допустить готов напасть на нас. Не понимаю только, почему мой ионийский флот не приходит так долго. Два скороходных корабля послал я к нему с приказанием немедленно идти сюда, а о нем ни слуху ни духу. Он нужен мне для перевозки пленных готов в Византию. Но теперь невозможно дольше ждать. Сейчас мы двинемся к ущелью.
– Нарзес, – сказал Цетег. – Окажите мне последнюю милость. В твоем войске есть римляне и итальянцы. Позволь мне собрать их и повести в этот последний бой.
Нарзес с минуту подумал.
– Хорошо, – сказал он, – собери их веди… на смерть, – тихо прибавил он, обращаясь к Василиску. – Их тысячи полторы, и я доставлю ему счастье умереть во главе своих соотечественников… Прощай, Цетег!
Молча поклонившись, с поднятым мечом, Цетег вышел.
– Альбоин, – задумчиво сказал Нарзес после ухода римлянина. – Посмотри хорошенько на него. Понимаешь ты, кто это вышел?
– Великий враг своих врагов, – серьезно ответил лангобард.
– Да, волчонок, взгляни на него еще раз: это идет умирать последний римлянин!
И все полководцы, бывшие в палатке, поспешили к выходу, чтобы еще раз взглянуть на великого человека.
– Как? – вскричал в эту минуту Сцевола, все еще переодетый лангобардом. – Ты позволяешь ему ускользнуть от суда?
– И от руки палача? – прибавил Альбин. – А обвинителей лишаешь его имущества?
Альбоин быстро обернулся и с негодованием вскричал:
– Полководец, вели этим двум крикунам снять одежду моего народа. Они позорят ее.
– Ты прав, волчонок, – ответил Нарзес и затем обратился к римлянам: – Теперь уж незачем переодеваться. И вы не нужны мне, как обвинители. Цетег приговорен, и приговор над ним исполнит король Тейя. А вы, вороны, не должны каркать над мертвым
– А приказ Юстиниана? – Упрямо спросил Сцевола.
– Даже Юстиниан не может ни ослеплять, ни распинать мертвых. Раз Цетег умрет, я не смогу оживить его для удовлетворения жестокости Юстиниана. Но ты, Альбин, не получишь ни гроша из его денег, и ты, Сцевола, ни капли его крови. Его золото принадлежит императору, кровь – готам, а его имя – потомству.
– Ты представляешь злодею возможность умереть, как герою, – с неудовольствием сказал Аниций.
– Да, сын Боэция, потому что он заслужил это. Но ты действительно имеешь право отомстить ему: когда он будет убит, ты отрубишь ему голову и отвезешь ее Юстиниану. Но вот звучит римская труба: началась битва. Цетег верно объяснил движение в лагере готов. Они действительно приготовлялись, чтобы ночью напасть на противников. Утром Тейя собрал всех готов и объявил им, что запасы истощились, и потому дольше ждать нечего. Кто желает, может идти в лагерь Нарзеса, нежелающие же должны умереть. Способные носить оружие ночью выйдут из ущелья, нападут и найдут смерть в борьбе с ними. Все же неспособные сражаться – женщины, дети – могут найти смерть в кратере Везувия. К большой радости короля, не нашлось ни одного человека, – ни из мужчин, ни из женщин, – который пожелал бы сохранить жизнь ценою рабства. Все мужчины, даже старики и мальчики, начиная с десяти лет, решили вооружаться и идти за Тейей. Женщины же и дети моложе десяти лет решили броситься в Везувий.
Но Нарзес предупредил готов. Заметив их приготовления, он велел своим войскам подойти к ущелью на расстоянии выстрела.
– Хорошо, – сказал Тейя, заметил движение врага, – это ни в чем не изменить нашего решения. Вся разница в том, что вместо звезд на последнюю битву готов будет взирать полуденное солнце. Готовьтесь, мои готы!
И он быстро начал отдавать приказания. Небольшой отряд воинов он поставил у входа в пещеру, где хранился труп Теодориха и королевские сокровища, и велел, чтобы они, как только Адальгот подаст условленный знак, тотчас взяли все сокровища и труп короля и бросили в Везувий. Женщин и детей он поставил у катера вулкана, Адальготу поручил знамя Теодориха и поставил его с Вахисом и несколькими воинами у входа в ущелье, всех же воинов разделил на сотни.
Когда все распоряжения были исполнены, Тейя стал у входа, подле Адальгота. Перед самым ущельем стояли густые ряды византийцев и тянулись далеко-далеко до самого берега моря. Их вооружение ярко блестело и вместе с тем ужасно. Несколько минут король смотрел вперед, затем обратился к Адальготу:
– Взгляни, – сказал он, – где могли бы мы найти более прекрасное место для своих могил? Умереть же, мой Адальгот, будем достойны нашего народа и этой чудной могилы. Ну, прощай, Адальгот! Как бы мне хотелось спасти остатки своего народа, доставить ему свободное отступление на север! Но это невозможно. Нарзес едва ли дозволит это, о просить последним готам не подобает! Итак, на смерть!
Высоко подняв свой ужасный боевой топор, он вышел из ущелья во главе своего войска. Вслед за ним шел его двоюродный брат Алигерн и старый Гильдебранд, за ними герцог Гунтарис, граф Визанд и густыми рядами остальные готы.
Вахис, стоя подле Адальгота у входа в ущелье, звуком рога дал знак к началу битвы. И вот она началась, эта ужасная неровная борьба нескольких сотен с сотней тысяч!
На ближайшей к ущелью ровной площадке стоял Иоганн со своими союзниками, поклявшимися убить Тейю. Не было еще только Альбоина, Гильзульфа и Цетега. За этими предводителями стояли густые ряды лангобардов и герулов. Они встретили выступивших готов целым градом стреле и копий.