Падение с небес
Шрифт:
– Спасибо, Энлиль!
– Угощайтесь! Ладно, мы полетели. Как вы тут, у вас все есть, все нормально?
– Да, у нас все хорошо, – улыбнулся парень, изобразив легкий поклон.
– Ну, давайте, пока! Прилечу через пару недель. Еще привезу, – подмигнул Энлиль девушке, которая зачарованно смотрела на конфетные коробки.
Они снова уселись во флаер, и тот полетел назад, разве что в этот раз гораздо медленнее и ниже облаков. Энлиль, не дожидаясь от нее вопросов, стал рассказывать сам.
– Мы создали расу, оптимально подходящую под условия этой планеты. Наши собственные гены, плюс толика генов местной фауны, плюс талант наших генетиков. Как видишь, они почти неотличимы от нас, разве что цветом кожи. Как ты, наверное, знаешь, мы изначально предполагали колонизацию, если найдем подходящую
– А зачем они вам?
– Во-первых, просто интересно создать свой разумный вид. Растениями мы занимаемся, животными занимаемся – выводим подходящие породы ради продовольствия. Но интерес не главное, конечно. Основная цель – создать вид со специализированным предназначением.
– Специализированным?
– Именно так, Эмми. Прости, можно мне тебя так называть?
– Да, конечно, – улыбнулась она.
– Тогда я для тебя Эль, – улыбнулся он в ответ. – Так вот, ты видела наши сады и дворцы? Много ведь уже где побывала? Как они тебе?
– Очень красиво, – искренне ответила Эмми.
– Самой большой красоты ты еще не видела, но скоро уже будет готово, и я тебе с твоим отцом покажу… Так вот, все это требует ухода. И не только сады, разумеется. Сельское хозяйство, животноводство, иные простые, но тяжелые порой работы. И видишь ли, Эмми… Вот, например, ты сама – ты ведь хочешь быть ученым, так?
Эмми кивнула.
– А я – скорее военный, я стратег по призванию. Твой отец – талантливый инженер и опытный администратор. Кто-то хочет быть пилотом, как Нинурта, его призвание – водить боевые корабли и командовать эскадрами таких кораблей. Кто-то по призванию астроном, кто-то генетик, кто-то зоолог, кто-то писатель или поэт, кто-то архитектор. Кто-то хочет заниматься программированием, писать код. И так далее. Но есть одна проблема, Эмми. Мы ее очень остро почувствовали именно здесь – ведь мы всего лишь малочисленная пока колония, и наши технические возможности ограничены, а этот мир был еще не благоустроен, как наш родной, нам пришлось начинать все буквально с нуля. Проблема в том, что не всем нам так можно – быть учеными или летать в космос. Потому что кто-то должен, например, разводить животных в хлеву и убирать за ними навоз. Кто-то должен лопатой копать землю, чтобы посадить цветы. Кто-то должен пахать землю и сеять зерно. Кто-то должен работать в шахтах и добывать руду. А никто не хочет этого, понимаешь? Я могу тебя познакомить с кем-нибудь из младших членов нашего рода, которым приходится этим всем заниматься. Скажи такому, что ты будешь ученым, и ты увидишь в глазах тех, кто работает в поле, в хлеву, в шахте – зависть. Черную зависть, Эмми. Не злость на тебя – не в этом смысле, конечно, ты же видишь, здесь все вам очень рады. Энки первый, кто посетил нас за все это время… Но – страшную зависть. Ты знаешь, что моей девушке приходится самой стирать нашу одежду? А я, чтобы разделить с ней такой труд, поначалу сам мыл посуду… Позже, увидев меня за этим занятием, одна из наших младших упросила меня, и теперь она за нами обоими моет… Не вручную, и стирка, конечно, тоже не вручную, автоматами, но все равно – белье, например, может постирать автомат, но его же надо потом развешивать на просушку… Да, самые младшие знают, что однажды у них родятся дети и они поднимутся на ступеньку выше… лет через пятьсот, если повезет. Сколько твой отец ждал своего первого ребенка?
– Восемьсот шестнадцать, – смутилась Эмми.
– Вот… Я ждал своего первого, Нергала, всего лишь триста пятьдесят шесть, и мне тогда завидовали все мои друзья и знакомые. А ведь у человека может родиться дочь, а ее в шахту или в хлев не отправишь… Так вот, Эмми, я люблю своих детей. Всех, и самых младших в роду не меньше, чем старших. Однажды, в самом начале, увидев, каково им приходится – причем, из-за меня в том числе, ведь это я предложил своему клану покинуть родную планету – однажды я сам целый год отработал в шахте. Ты не представляешь, Эмми, что это такое – год в шахте! – Энлиль внимательно посмотрел на нее. – Не представляешь, – он покачал головой. – Я теперь представляю. А ты знаешь, что некоторые из тех, кто работал в шахтах, умерли?
– Как это – умерли?! – с ужасом в глазах переспросила Эмми.
– Да, – кивнул он, – восемнадцать наших младших. Восемнадцать моих потомков умерли, Эмми! И я чувствую свою вину в этом. Хотя я и не виноват напрямую, у нас нет иного выбора, мы колонисты и с этим связаны подобные риски и издержки. Мы старались, как могли, облегчить их труд, они работали сменами по четыре дня в неделю, и каждый год ротация – второй год на менее тяжелой работе. Но все равно… Семнадцать из них погибли в шахтах при обрушениях, а один… просто умер, не выдержал. Ты знаешь, какая здесь тяжелая для нас атмосфера, особенно там, внизу, на равнине. Плюс тяжкий и монотонный труд, он убивает психологически. Попробуй быть приговоренной к шахте на тысячи лет… Тут и с ума сойти можно, а можно и вот так… просто умереть. Те семнадцать – это, хотя бы, были несчастные случаи, такое бывает, никто не застрахован… Но тут! Когда были похороны этого парня, ко мне подошла его мать, а она хотя сама и не из моего рода, но ее-то сын был из моего, он мой потомок через его отца. Эмми! Она ничего мне не могла сказать, я же патриарх, а она из самых младших и из чужого рода. Она просто посмотрела мне в глаза. Эмми! Мне хватило взгляда этой женщины, поверь! И я поклялся про себя, что если смогу что-то сделать, то сделаю! Я воин по призванию, и в этот момент я вышел на свою войну.
Эмми долго молчала, пытаясь осознать услышанное.
– Почему вы не попросите помощи? – наконец спросила она. – Вам лететь до нас не слишком далеко. Ну, поссорились, ну бывает. Но вам дадут технику. Клан моего отца – даст, наша планета – даст, я уверена. Думаю, что никто из патриархов не откажется, узнав о вашей ситуации. Вы можете помириться! Прошло много лет, какие уже обиды? Ты же видишь – мой отец прилетел к вам! И вы нас принимаете так хорошо… Энлиль, я поговорю с отцом, но думаю, ты и сам понимаешь – вам дадут любую технику! Да, наверное, работать на экскаваторе или комбайне все равно не самый приятный труд – но никто не будет больше умирать!
– У нас есть техника, и немало – мы же и планировали колонизацию. Но не всегда и не везде можно техникой. И тут дело не только в смертях, и бессмертные иногда гибнут, а в том, что кто-то всегда будет гулять по аллеям мимо цветочных клумб, а кто-то будет поливать их из лейки и вносить удобрения, которые тоже не экскаватором кладутся, а лопатой. Понимаешь? И руду тоже не всегда можно экскаватором…
Эмми снова замолчала.
– Эмми, мы с тобой – раса бессмертных, мы единственная разумная раса в Галактике, из известных нам на данный момент. Мы можем иногда гибнуть, бывают ситуации… В конце концов, вот мой внук Нинурта – он, как и я, воин, и он всегда знал, что если вдруг однажды мы столкнемся в Галактике с противником, то он будет рисковать жизнью на фронте, а не трудиться в безопасном тылу. Но то, что происходит – это не только крайне тяжело, это еще и унизительно! Я оплакивал тех семнадцать погибших, но окончательно я для себя все понял, когда умер тот, восемнадцатый. Не погиб! А умер, Эмми!
– Но мы бы вам помогли! Не только мы, вся Конфедерация, вам достаточно попросить… Я уверена, и ты можешь спросить моего отца! Вы же нас принимаете здесь, как гостей, на вашей планете – неужели мы не поможем вам?!
– Эмми, прости за вопрос, но… сколько тебе лет?
– Двадцать пять, – смущенно ответила она.
– Эмми, не стесняйся. Я тоже помню себя в двадцать пять. Мне тогда казалось, что все вопросы решаются либо смелостью, либо усилием. Увы, но это не так. Точнее, не всегда так.
– А как тогда решаются вопросы?
– Некоторые вопросы так и решаются. Но некоторые – нет. Некоторые вопросы требуют логики. Мышления. Открытия, изобретения. Кому не знать это, как не дочери твоего отца? Ты права, попросить можно. Хотя мы и не будем – мы порвали почти со всеми патриархами нашей родной планеты. Попросить можно, но есть два «но». Первое: любая помощь – это в долг.
– Вам не в долг будут давать! Вам помогут! – горячо возразила Эмми. – Патриархи выделят вам столько, сколько надо, и никогда не спросят с вас за это! И не только патриархи, но и мы все! И я, и мой папа, все! Даже просто так помогли бы, а тем более в такой ситуации! Когда ваши умирают!