Падение сквозь облака
Шрифт:
— Татуировками?
— Не тогда, когда они пьяны. Я не буду делать наколку тому, кто находится в неадекватном состоянии.
Лавка закрывается в 5 часов. Приходит Шейла, и они удаляются на кухню. Она высыпает в кастрюлю картонную упаковку супа, которую достает из шкафа, и ставит кастрюлю на газовую плиту. Мел достает бутылки с пивом из холодильника и масло в масленке. Шейла режет на кусочки свежий хлеб и кладет их в хлебницу, которая стоит посередине стола. В комнате тепло, светло, аппетитно пахнет. Гевин возится с пивной бутылкой.
— Как
— Сегодня не искал. Пошел прямо к вам с работы. Завтра куплю газету, просмотрю объявления с предложениями аренды жилья.
— У моей подруги есть комната.
Гевин смотрит на нее.
— Пустая комната. Необжитая. У нее лавка на побережье. Торгует разной туристической утварью. На верхнем этаже две комнаты. Одну из них она использует под склад, другая комната — свободна. Она сдаст ее тебе за мизерную плату. Но как я уже сказала, комната совершенно голая. Столоваться будешь в лавке.
Гевин думает о флигеле. До того момента, как захлопнулась дверь, ему нравилось заниматься уборкой, наводить порядок. Жаль, что он не успел ликвидировать масляное пятно, закончить работу. Он хотел, чтобы место осталось свободным и чистым.
— Условия идеальные.
— Рада, что тебя это заинтересовало. Завтра после полудня я поведу тебя познакомиться с ней. Когда закончишь работу.
— Спасибо.
То, что случилось после того, как дверь захлопнулась, шокирует его. Он полагал, что идет на поправку. Ночные кошмары, дрожь, опьянение. Он знает, что в памяти остались вещи, которых нельзя касаться. Вещи, которые не позволит вспоминать сам мозг. Но он справлялся с этим. Справлялся с того времени, как познакомился с Кэт. Ужасно, что он мог повести себя таким образом.
Шейла ставит перед ним тарелку супа и кладет ложку.
— Что с тобой, Гевин? Ты какой-то тихий.
Он выпрямляет плечи, пододвигает стул, улыбается:
— Просто устал. Было много работы. Спасибо за суп.
Ему хотелось бы рассказать им о том, что случилось. Хозяйка отеля советовала ему провести вечер с друзьями. Она имела в виду, что он поделится с друзьями впечатлениями о том, что случилось, а они позаботятся о нем. Но он не может рассказывать, это было бы слишком. Тогда пришлось бы объяснять, почему это случилось. Рассказать обо всем прошлом. Начнешь одну историю, она потянет за собой все остальное. Он не может выдержать это.
Его устроит только тот, кто уже все знает.
Кэт знает.
Эгги рассказала ей. Ему не нужно было бы что-то объяснять Кэт. Она знает, и она любит его. В электронном письме она сообщила: Если захочешь меня увидеть, я буду рядом.
Он запивает суп пивом. Мог бы и виски, но Мел немного ослаб после прошлой ночи и не предлагает раскупорить бутылку. Поэтому Гевин предлагает посидеть за одной-двумя бутылками в пабе.
Шейла укоризненно поднимает брови, но Мел не обращает на это внимания, и они уходят.
Виски согревает
Он идет вместе с Мелом назад. Студия и квартира во тьме.
— Можно просмотреть электронную почту в твоем компьютере? Это займет минимум времени. Ты ведь подключен к Интернету?
Он не знал, что задаст такой вопрос.
На следующее утро, когда он просыпается в своей комнате в заведении «постель и завтрак», солнечный свет обозначает яркую золотую полосу между шторами. Он не уверен в том, что воспоминания о вчерашнем дне отражают реальность, а не сон. Возможно, он работал пальцами, кликал мышкой на клавишу Ответ.Посылал электронное письмо с названием отеля и города. Всего только. Но он не должен был этого делать. Даже под воздействием виски. Он просто хотел снова прочитать ее слова, узнать, что Кэт существует, что, если он погряз в темной трясине, она его вытащит.
В зале ожидания больницы Гевин пытается уснуть, расположившись сразу на трех стульях, но ноги его все равно свешивались к полу. На его лице два шва, как раз над бровями, куда его ударил Марк.
Он сказал медикам не всю правду. В машине скорой помощи им прежде всего необходимо было согреть Бертрана. Он дышит, но страдает от переохлаждения, сказали Гевину санитары. Они завернули его в шерстяное одеяло, а также в серебряное термоодеяло. Подключили его к аппаратуре, регистрирующей температуру и пульс. По обоим этим параметрам монитор показывал, что Бертран далек от нормального состояния, но все же сохраняет признаки жизни.
Наконец, когда подъехали к больнице, медики повернулись к Гевину, который сидел, съежившись, в своем одеяле:
— Чем вы занимались?
— Он напился и захотел искупаться. Я пытался остановить его, но, когда он прыгнул в воду, я подумал, что мне лучше сделать то же самое.
Почему не сказать правду? Он ведет себя как школьник, попавший в неприятное положение вместе с товарищами. Пытается переложить вину на того, кто не может защитить себя. Гевин открыл рот, чтобы сказать им: «Нет, мы оба такие. Мы оба вели себя как несмышленые дети».
Но медики уже повернулись к Бертрану.
В больнице его срочно отправили на тележке в травмопункт.
— Жди здесь, — сказали Гевину, — к тебе скоро подойдут.
Прошло два часа, но никто не пришел. Не подойти ли к дежурной няне, думает Гевин, или немного поспать. В это время неожиданно появляется Бертран. Он стоит на ногах, рядом с ним блондинка небольшого роста, санитарка.
Гевин быстро вскакивает:
— Бертран! Ты в порядке?
— Они разрешают мне ехать домой. В такси. Мне нужно согреться.