Падение Света
Шрифт:
— Шаренас, — внезапно сказал Урусандер. — Рад, что ты вернулась.
* * *
Всегда полезно приблизить тех, встречаемых в любой компании, что держатся незаметно и скромно, служа единой цели — прибрать оставленную неразбериху. Мысль засела в уме Синтары, пока верховная жрица лениво следила за служанкой, уносящей остатки пиршества. Она понимала, что мысли мужчин бегут по совершенно иным путям, оценивая и даже замышляя, а глаза устремляются к выпуклостям пониже спины, замечая, как тонка ее одежда.
Низкие
Нелегко сражаться с таким, как Хунн Раал. Пусть ее трезвый ум скользит туда и сюда, насквозь и около, но пьяница склонен к внезапным неожиданным рывкам. Вот танец вечной неуверенности.
Но сейчас, в удовлетворенной тишине после обеда и слишком большого количества вина, она может игнорировать Хунна Раала, размышляя о нужности незаметных. Лишь полный дурак смеет заявлять, будто все равны — и не нужен арбитр, последний судия. Откровенный идиотизм подобных заявлений слишком очевиден. Рассуждения сами по себе не преступны, их едва ли стоит стыдиться, если альтернативой считать сведение всего и вся к некоему идиллическому и невозможному идеалу.
Она слышала разглагольствования Урусандера о справедливости — словно путем предписаний и указаний закон может заменить то, что неизбежно и естественно. «Если ради получения привилегий, достижения власти над окружающими мы принуждены вести вечную войну, дабы оставить вещи на положенных местах — в особенности низшие сословия — стоит ли удивляться, что мы, немногие избранные, живем словно в осаде? Стоит ли удивляться, что отчаяние толкает нас к актам ужасающей жестокости?
Законы, которые готов наложить Урусандер, определят лицо врага. Иначе быть не может. Вещи не одинаковы. Мы не равны. Немногие способны править, остальные должны подчиниться.
Хунн Раал может взять ту женщину, служанку, если захочет. Ее жизнь в его руках. Ну, и в моих. Но нам не нужны законы и мораль, чтобы оправдывать свои поступки. Добродетель не стоит в стороне, ожидая приглашения. Она рождается в свете внутреннем.
Да уж, видите, как ярко пылает она в некоторых, но не во всех».
Служанка вышла.
— Новенькая? — спросил Хунн Раал.
Синтара вздохнула: — Много юных женщин приходит ко мне. Моя задача провести беседу, найти им место в хозяйстве или храме.
— А-а, — неспешно кивнул Раал. — Значит, эта не прошла экзамен и не ждет сана жрицы.
— Низкородная невежда. — Синтара поудобнее устроилась на подушках. — Ни малейшей искры.
Хунн Раал схватился за кубок. — Большинство солдат моего легиона заслужили бы от вас ту же характеристику. Низкородные. Мало знают. Но разве они не ценны? Разве за них не стоит сражаться? Их жизни, Верховная Жрица, нельзя потратить зря.
— Ох, избавьте меня, — бросила она. — Вы бросаете их в бой, думая лишь о результате, о скрипучем движении огромных незримых весов. Подошли ли вы на малый шаг к тому, что желанно? Вот единственная ваша забота,
Он глянул на нее из-под набрякших век и покачал головой. — Вы ошибаетесь. Мы ищем признания заслуг, принесенных жертв.
— О? А разве дом-клинки Великих Домов не приносили жертв? Почему же они ценимы вами куда меньше?
— Неправда. Они солдаты, мало отличимые от нас. Только с их хозяевами мы враждуем. Верховная Жрица, я вовсе не удивлюсь, если в день битвы многие дом-клинки откажутся обнажить оружие, откажутся выполнять приказы господ.
— Ваша мечта, Хунн Раал? Настоящее восстание простых жителей, низкородных, невежд и дураков? Если так, Высокий Дом Света не для вас.
С улыбкой он поднял бледную руку, словно любуясь ею. — Дар не делает подобных различий, Синтара, и уж не вам это решать. Как быстро прогнила вера…
Она подавила вспышку гнева. — Тогда подумайте вот о чем. Если некому служить, если все подняты ввысь — мусор заполнил улицы, не готовится пища, посевы не пожаты, одежда ветшает без починки, пыль душит нас в палатах. Как вам такой рай, Хунн Раал?
Он состроил гримасу.
Она же продолжала: — Вы носите меч, капитан, намекая на угрозу каждому шагу. Но не просто шагу — давайте не будем играть словами! — а вашим ожиданиям. Вам должны подчиняться. Следовать за вами. Должен продолжаться привычный ход дел, потому что он поставил вас над прочими, утвердил ваше право командовать.
Что до ваших солдат — да, полагаю, каждый мечтает об одном и том же. Как вы сами. О свите слуг и даже рабов в качестве доказательства «признания», коего вы так жаждете. Все распаханные поля будут кормить новые имения, ведь ваши любимые солдаты выцарапают себе лучшие места в новой схеме. А селяне… их жизнь не изменится. Никто не рассчитывает на перемены для них, ни вы, ни другие. Вы перетряхнете порядки, но не так сильно, чтобы обрушилась в руины вся конструкция. Ваша война, Хунн Раал, ведется ради перестановки мест. Не более того.
— А чего желаете вы, Верховная Жрица? Разве вы не расталкиваете всех локтями, чтобы усесться за стол? — Он фыркнул в кубок. — Вы отлично танцуете, но пламя в вас то же, что в нас.
— Нет, — сказала она. — Можете забирать себе стол и все новые неприглядные лица за ним. Я же ищу нового места, даже нового королевства. Где правит Свет и Тьма не имеет силы. Я устрою это здесь, в Нерет Сорре.
— Нам это ничего не даст, Синтара. Они вступят в брак. Будет единство в равновесии. Тьма на одной стороне, Свет на другой. — Лицо его стало мерзким. — Вы тут сидите и пытаетесь переменить договоренности. Я недоволен.
Она прищурилась. — Чувствую, как сила моего дара наполняет вас. Кто мог подумать, что Хунн Раал, этот грубый и редко когда трезвый капитан Легиона, отыщет в себе растущее волшебство? Нареките же себя ведуном и перестаньте кривляться.
Он захохотал, забирая кувшин и откидываясь на подушки. В очередной раз наполнил кубок. — Я гадал, поняли ли вы. Это… интересно. Я изучаю дар, хотя, разумеется, с осторожностью. Рискованно бросаться в такое с головой. Уверен, вы и сами понимаете.
— Мое понимание абсолютно, — заверила Синтара. — Так что и я советую вам крайнюю осторожность, Хунн Раал. В неведении можно выпустить нечто такое, что выйдет из-под контроля.