Падение Тисима-Реттоо
Шрифт:
А позади десанта происходило вот что. Десантные суда, сняв войска с транспортов, подвозили их к берегу. Когда совсем рассвело и туман оторвался от воды, заговорили вражеские орудия, укрытые в подземных сооружениях мысов, охватывающих бухту клещами справа и слева. Перекрестный огонь пронизывал весь простор бухты. Десантные суда оказались под жесточайшим обстрелом. К берегу прорвались лишь немногие самоходные баржи, остальные были в критическом положении.
Стоявшие на рейде наши крупные боевые корабли немедленно ответили японцам огнем всех калибров. Было видно, как снаряды взрывались в черных глазницах амбразур на правом и левом
На нескольких судах второго эшелона подвозился артиллерийский полк, на берегу до сих пор у десантников не было ни одного орудия. Со штабом артполка находился и майор Грибанов. Судно, на котором он находился, подошло к берегу в тот момент, когда враг открыл меткий артиллерийский огонь с мысов. И сразу три попадания вражеских снарядов в правый борт, потом два в левый. Вышло из строя рулевое управление, в машине возник пожар. Но артиллеристы словно и не замечали этого: они подкатывали легкие пушки к сходням и сталкивали их на шлюпки. Но как только шлюпка отходила от сходни, ее накрывал вражеский, снаряд. Положение казалось безвыходным. И тогда кто-то догадался сталкивать пушки прямо в воду — глубина тут была по грудь. Вслед прыгали в воду артиллеристы и выталкивали пушку на берег.
С одним из орудий выбрался на берег и Грибанов. Едва пушку установили для стрельбы прямой наводкой, как в щит ударил снаряд и двое из расчета били убиты наповал, а командир расчета был ранен. Майор Грибанов заменил командира орудия, и пушка стала посылать снаряд за снарядом в левый мыс. Видно было, как там, в скалах, среди черных глазниц амбразур, рвались ее снаряды. Когда в зарядном ящике оставались последние снаряды, что-то тяжелое ударило по автомату Грибанова. Диск лопнул, и пружина, с визгом раскручиваясь, вылетела наружу. Автомат спас майора от верной смерти.
Бросив обломки автомата, Грибанов поспешил на командный пункт, расположенный в овражке, и только тут понял, в каком критическом положении находится десант.
— Видите, что получается, — объяснял ему командир группы захвата. — Враг отрезал доступ к нам с моря и готовится к контратаке. Я выделил и послал две группы с задачей блокировать укрепления на мысах. Но боюсь, что эти группы не успеют заткнуть глотку орудиям, прежде чем начнется фронтальная атака японцев.
— Командующий знает об этом?
— Да вот не можем связаться по радио. Страшные помехи в эфире.
Грибанов кинулся к радистам. — Что тут у вас?
— Глушат, — с тоской в голосе сказал радист. — Вот послушайте, товарищ майор, я совсем уже оглох…
Грибанов надел наушники и долго молчал. Наконец, сняв наушники, сказал:
— Глушат. Какой-то очень сильный центр работает. Снова надел наушники и долго крутил верньеры приемника.
— Ясно! — выдохнул он. — Знаете, кто это делает? Американцы! Их корабли тут недалеко к востоку. Нужно послать донесение с нарочным.
Командир группы распорядился и, обратившись к Грибанову, сказал:
— Лейтенант Суздальцев прислал китель японского офицера, а в нем документы. Может, посмотрите?
Грибанов занялся бумажником безвестного подпоручика Миямото, в панике бежавшего с боевым охранением. Ничего важного в документах не было, и Грибанов попросил привести ему пленных.
— Начните с офицера, —
Японец лежал в овражке, где наскоро был сооружен навес из стланика, нечто вроде полевого госпиталя. На японце была теплая шинель без всяких знаков различия.
— Ваше звание и фамилия? — спросил его майор Грибанов по-японски.
— Подпоручик Миямото, — процедил сквозь зубы японец и с ненавистью посмотрел на советского офицера. Глаза его лихорадочно поблескивали, нервная дрожь кривила губы.
Грибанов вынул из кармана бумажник.
— Ваш?
Японец оживился, приподнялся на локоть.
— Хай! Там двести пять иен.
— Очень небрежно обращаетесь с личными документами и деньгами, — с улыбкой заметил Грибанов. — Стыдно быть таким трусом, господин офицер. Возьмите, — и протянул бумажник Миямото. — Тут все в сохранности. Китель вам тоже вернут.
— Расскажите, как же это с вами случилось?
— Солдаты подвели, — простонал Миямото. — Я находился в боевом охранении со взводом. В первой траншее были секреты. Я только что налил себе кофе, как послышался топот у дзота и несколько солдат крикнули в дверь: «Русские!» Все, кто был со мной в землянке, кинулись наружу. Я думал, они хотят обороняться, а они, оказывается, убежали. Что я мог сделать один?
Он закрыл глаза, помолчал и снова заговорил:
— Но вы тоже обречены. Ни один из вас не уйдет живым с острова…
Возле дзота Грибанова поджидала группа только что доставленных с переднего края пленных солдат. Он допрашивал их по очереди. Из ответов Грибанов составил себе приблизительно такую картину о противнике: японцы спешно подтягивали крупные силы с других участков. Скоро должны подойти танки.
— Вся надежда на блокирование дотов на мысах, — сказал командир группы захвата. — Нужно во что бы то ни стало открыть доступ второму эшелону на берег, иначе нам придется туго…
Артиллерийский обстрел не ослабевал. Потери усиливались, положение десантников ухудшалось с каждой минутой. И вот случилось то, чего больше всего опасалось командование группы захвата: японцы пошли в контратаку.
XX. В РЕШАЮЩЕМ БОЮ
Звонок полевого телефона поднял генерала Цуцуми в половине пятого утра.
— Господин командующий? — голос Кувахара выдавал его крайнюю тревогу. — В заливе Северном русские высадили десант. Да, да! Противником заняты первая и вторая линии наших траншей и дзотов. Из боевого охранения докладывают, что десант весьма многочислен. Уже блокировано несколько дзотов, связанных с подземными укреплениями. Линия подземных ходов уже пересечена противником и осталась у него в тылу. Все наличные силы на этом участке брошены в бой. Какие будут приказания, господин командующий?