Падение Тисима-Реттоо
Шрифт:
XXI. ПРОВОКАЦИЯ
На следующий день с утра дул пронизывающий ветер, моросил мелкий дождь. Но часам к десяти дождь прекратился, и небо стало проясняться. В траншеях, вырытых советскими десантниками у южного подножия высоты ночью, было сыро и холодно. Японцы с утра вяло постреливали, наши почти не отвечали. Около десяти часов утра японцы прекратили стрельбу, а вскоре над их траншеями появился белый флаг. Зная о коварном характере японской военщины, советские десантники посмеивались, наблюдая за болтающейся на ветру белой тряпицей.
Полчаса спустя на дороге, ведущей с оконечности Северного плато, показался бронированный вездеход под белым флагом. Вездеход остановился примерно на середине нейтральной зоны, и из него вышли трое. Размахивая белым флагом, они вызывали советских парламентеров.
От переднего края советских войск отделились тоже трое с белыми флажками. Впереди, в длинной шинели, высокий майор, командир отряда пограничников, за ним в плащ-накидке майор Грибанов и в такой же накидке старший лейтенант Суздальцев.
— Товарищ майор, а вдруг среди них окажется ваш знакомый подполковник Кувахара? — подтрунивал Суздальцев над Грибановым. — Что вы с ним будете делать?
— Едва ли, — усмехнулся Грибанов. — Он, наверное, все еще ловит меня где-нибудь на юге острова. Или сам сбежал в Японию. Постой, постой, да это он, кажется, и ждет нас! — изумился Грибанов. — Товарищ майор, — обратился он к пограничнику, — кажется, там мой «приятель», о котором я вам рассказывал.
Парламентеров разделяло расстояние метров в двести, и Грибанов пожалел, что у него не было бинокля.
— Может, мне повернуть назад? — спросил Грибанов, замедляя шаг.
— Это почему же?
— Сбежит, стервец, после переговоров!
— Неудобно, Иннокентий Петрович, — возразил майор-пограничник. — Вдруг ни с того, ни с сего один парламентер повернул назад. Это может показаться подозрительным. К тому же вы наш переводчик.
До японских парламентеров оставалось метров пятьдесят, когда майор Грибанов вполголоса решительно проговорил:
— Он, стервец! Вон средний. Кажется, уже присматривается ко мне.
Подполковник Кувахара, конечно, узнал майора Грибанова. Он что-то сказал своим спутникам.
Не дойдя метров пяти до японцев, советские парламентеры взяли под козырек.
— Советские парламентеры явились, — доложил майор Грибанов по-японски. — Чем можем быть полезны?
Лицо подполковника Кувахара было очень бледным — майор Грибанов никогда еще не видел его таким. Подполковник Кувахара не мог даже как следует улыбнуться.
— О, ха! — воскликнул Кувахара. — Господин Грибанов? — сказал он по-русски. — Очень рада, очень рада увидеть вас.
— Благодарю за любезность, — ответил майор Грибанов по-японски. — С чем изводили пожаловать?
— По поручению господина командующего гарнизоном острова Минами, — взяв под козырек, напыщенно отрапортовал подполковник Кувахара по-японски, — честь имею передать советскому командованию глубокое почтение японского командования. На основании приказа свыше нам поручено начать переговоры с советским командованием о перемирии. Просим доставить нас к вашему главнокомандующему.
— Сейчас я переведу старшему начальнику вашу просьбу, — козырнул майор Грибанов и стал объяснять майору-пограничнику причину появления японцев.
Тот, выслушав, усмехнулся, потом сказал:
— Я думаю, нужно послать старшего лейтенанта, чтобы он связался с нашим командованием.
— Так и сделаем, — согласился Грибанов. — Сейчас я спрошу, согласны ли они ждать.
— Мы сограсны с вашим усоровием, — ответил по-русски Кувахара, не дожидаясь перевода.
Пока старший лейтенант Суздальцев бегал в роту, чтобы позвонить командованию, между майором Грибановым и подполковником Кувахара происходил следующий неофициальный разговор:
— Господин подполковник, как там чувствуют себя мои товарищи? Или их уже нет в живых?
— К сожалению, господин Грибанов, я не в состоянии ответить вам на этот вопрос, так как уже давно переведен на другую должность.
Грибанов недоверчиво покосился на Кувахара. Их глаза встретились. Теперь японец уже улыбался с подкупающей искренностью.
— Но вы, как заместитель командующего, — сказал Грибанов, — не можете не знать, живы они или нет?
— О да, живы.
— Что же, они в жандармерии сидят?
— Видите ли, господин Грибанов, я давно уже не заместитель командующего, с тех пор как отпустил вас.
— Кто же вы теперь? Переводчик?
— Я командующий укрепрайона, — гордо ответил Кувахара и чуть поклонился.
— Так вы, господин подполковник, утверждаете, что отпустили меня?
— Разве вы тогда не заметили, господин Грибанов? Вы вели себя, как помните, слишком гордо, и я решил вас припугнуть, как говорят русские, — Кувахара говорил убежденно и вполне искренне улыбался. — Я видел, что вас плохо вяжут, но не вмешивался… Оба весело рассмеялись.
— Теперь мы почти друзья, господин Грибанов, — заговорил подполковник Кувахара. — Скажите, как у вас тогда все получилось?
— Это не важно. Вы лучше скажите, получили ли мое письмо?
— Вы мне писали? — Кувахара в удивлении вскинул брови. — К сожалению, не получал. О, я бы немедленно ответил вам!
— У вас плохо работает почта, господин подполковник. В письме я напоминал вам о вашей ответственности за судьбу моих товарищей. Пользуюсь удобным случаем, чтобы повторить вам это. Надеюсь, вы правильно меня поняли?