Падение Твердыни
Шрифт:
Когда дверь за парнем закрылась, женщина поёжилась, словно был сквозняк.
— Ты знаешь сын, я только сегодня поняла, насколько он опасен. Когда ранее я слышала о его делах, это казалось таким далёким и похожим на сказку, но, когда это происходит в твоём собственном доме, начинаешь на вещи смотреть совершенно под другим углом.
— Сколько ты знаешь людей, которые спокойно пережив нападение и расправившись с нападающими, не станут звать на помощь, а спокойно лягут спать дальше, рядом с остывающими трупами? — поинтересовался Иннокентий III у матери, — и ещё потом скажут, что не хотели никого беспокоить
— Да, ещё раз можно порадоваться твоей дальновидности сын, — Клариссия покачала головой, — ты получив тиару, сразу привлёк на свою сторону лучших людей прошлого Папы. Что кардинал Альбино, что граф Виконьтти, наконец Венецианец, все приносят пользу и ещё какую.
— Полностью соглашусь с вами матушка, — прикрыл глаза Иннокентий III, — от этих трёх людей бывает пользы больше, чем от тысячи прихлебателей, кормящихся из нашей кормушки.
— С твоего позволения, я проведу расследование случившегося, — глаза Клариссии потемнели от гнева, едва представив, что убийцы столкнулись не с ещё более безжалостным убийцей, чем они сами, а, например, с беспомощными детьми.
— Бери все ресурсы, — согласился Иннокентий III, — нужно всех вывести на чистую воду.
***
30 апреля 1204 года от Р.Х., Лондон
Осторожно входящий в порт огромный корабль привлёк всеобщее внимание. Таких громадин здесь никто никогда не видел, а потому народ тысячами сбегался посмотреть на это зрелище. Горожане спрашивали, чей это корабль, изумляясь его размерами. Самые образованные и знающие, в основном из купеческого сословия, снисходительно показывая рукой на красный флаг на высоченной матче, на котором красовался белоснежный агнец с хоругвью на плече, объясняли, что стыдно не знать единственный в своём роде корабль, совершивший кругосветное путешествие и конечно же принадлежащему только сеньору Витале Дандоло, более известного под прозвищем Венецианец. Уже это прозвище знали многие и слухи поползли по городу.
Суета, начавшаяся на пирсе, в самом глубоком месте реки, чтобы там мог пришвартоваться гигант, ознаменовалась подъездом кареты, с гербами королевы-матери на дверцах. Обожаемая народом Алиенора Аквитанская, под радостные крики простого люда, вышла из кареты и поддерживаемая многочисленными фрейлинами, направилась навстречу спускаемому с корабля трапу. Встречать хоть и патриарха церкви, Ричарду I и гостившему у него венценосному брату Филиппу II было уроном чести, но прекрасно понимая, что именно за человек прибыл, она сама вызвалась его встретить. Всё же наверно между ними было нечто похожее на дружбу, да и сын благодарно посмотрел на неё, когда она остановила рукой любые попытки внука оказаться первым на корабле, спокойно сказав, чтобы он следил за своими манерами, которые пока больше присущи портовому матросу, чем наследнику престола. Такое Эдуарду могла сказать только бабушка и он её конечно же послушал.
Она подслеповато прищурилась, стараясь разглядеть небольшую фигурку, к которой привыкла, так что огромным удивлением для
— Сеньора, я прошу вашей руки.
Народ кругом остолбенел, открыв рты от подобного признания, лишь Алиенора легко рассмеялась.
— Болтун, — легонько шлёпнула она его по рукам, — ничуть не изменился.
Поднявшийся на ноги всё же подросток, хоть и был выше её на целую голову или даже выше, он мигом отогнал всех фрейлин от неё, и сам аккуратно взял под локоть, провожая до кареты. Вокруг него, широким кольцом отжимая народ, тут же образовалась стража, одетая в прекрасные доспехи. Алиенора опытным взглядом сразу определила, что выучка у них была превосходная.
Когда они сели в карету, а трубачи и барабанщики стали играть на инструментах, идя впереди и позади транспортного средства оповещая всех, что королева-мать с гостем едет в королевский замок, сотни рыцарей королевства, присоединились к кортежу, составляя свиту Алиеноре Аквитанской.
— Ричард на тебя зол, — с лёгкой улыбкой сказала она, — впрочем ничего нового для тебя.
— В этот раз на что? — удивился я, ведь ещё о своих планах сватовства я никому кроме Конти не рассказывал.
— Ультиматум, — коротко сказала она, — и что примешь на корабль принцев только в качестве юнг. Ты бы слышал, как он орал и грозился.
— А-а-а, ерунда, — легко отмахнулся я, — это он ещё не знает о моей основной цели посещения Англии.
Тут уже королева-мать насторожилась.
— Витале, не нужно меня так пугать, — строго произнесла она, — с тобой последнее время связано столько слухов и историй, что не знаешь, чему верить. Говори уже как есть, пока я ещё больше не поседела.
— Элеонора Бретонская, — сказал я лишь имя, решив проверить, не потеряла ли старушка хватку. Оказалась, не потеряла.
— Ричард будет в бешенстве, — она покачала головой. Чтобы сделать правильные выводы её не потребовалось и секунды.
— Внучку, ради приезда Филиппа отвезли в моё родовое поместье, чтобы он её ненароком не встретил, а ты хочешь, чтобы она стала его женой.
— Ах, Алиенора, ну почему я не родился, когда родились вы, — я тяжело вздохнул, — какая бы из нас была пара! Я бы завоёвывал для вас всю Европу, а вы бы правили, пока я занимался насилием и развратом.
Она легко улыбнулась.
— Что уж говорить о несбывшемся, — покачала головой пожилая королева-мать, красота которой давно увяла, но зато стержень и характер с возрастом проявились всё сильнее. Это было видно по всему: по её взгляду, развороту плеч, и главное, как на неё смотрели люди. Я обычно в подобных случаях видел в глазах лишь страх.
— Папа, я так поняла, за эту идею? — поинтересовалась она. — бумаги с его благословением есть?
— Алиенора, обижаете, — всплеснул я руками.
— Ну да, чтобы ты прибыл неподготовленным, — улыбнулась она, — давно тебя не видела, вот и запамятовала. Слишком часто последнее время имею дело с посредственностями.
— Иоанн помирился с братом? — понял я, поскольку она всегда недолюбливала младшего сына, считая его плохим правителем и в конце концов была права, если судить по его правлению в моей реальности.