Падение Твердыни
Шрифт:
— Чудо! — Альбино крестился, и прислонялся головой к стеклу.
— Доступ в собор будет разрешён всем христианам, — заметил я, — вы не против, если только я выставлю охрану? Боязно за эти священные реликвии.
Он повернул ко мне одухотворённое и сияющее от радости лицо, по морщинам которого бежали ручейки слёз.
— Витале, сделай это прямо сейчас, пока остальные люди не зашли в собор, только без оружия, — заметил он, — для многих это будет слишком тяжёлое испытание.
— Хорошо, а то я переживаю, — я кивнул головой и возле каждого алтаря
— Давайте закончим церемонию, — покачал головой кардинал, — потом мне нужно срочно отправить письмо в Рим, все должны знать об этом и как можно скорее!
Когда освящение было закончено и первыми в собор попали аристократы, которым показали, как нужно правильно идти, чтобы посмотреть всё и одновременно с этим не задерживать очередь, я понял, что кардинал был прав. Если отец ещё спокойно воспринял увиденное, то мама упала на колени, заплакав. Впрочем, рядом с ней опускались не только женщины, но и мужчины, как только понимали, что они видят перед собой. Религиозный порыв верующих был настолько велик, что я попросил вмешаться священников. Которые стали напоминать молящимся, что позади них ещё очень много людей. Некоторых нобилей выносили на руках родственники, поскольку они попросту не могли стоять, так на них повлияли вещи, принадлежавшие Христу и его матери.
Через два часа, к собору собрался практически весь город. Весть о том, какие реликвии Венецианец привёз из Иерусалима, облетели Венецию и люди, бросая все дела и работу, шли сюда целыми семьями. Когда все аристократы прошли через собор, туда стали пускать всех подряд, но священники уже выстроились рядами, не давая людям слишком долго задерживаться у реликвий, но зато объясняли, что это, поскольку конечно многие не умели читать.
Выходящие из собора люди были просто потрясены увиденным, и многие шли в огромный хвост очереди, чтобы увидеть их ещё раз. Громкие молитвы и песни, слышались то там, то тут, и взгляды, которые устремляли на меня люди, начинали меня пугать.
— Сегодня, самый сложный день в твоей жизни, Витале, — произнёс стоящий рядом со мной кардинал Альбино, — тебе нужно помнить о том, что ты просто человек, хоть и принёсший в мир столько добра.
— Гордыня — самый страшный грех кардинал Альбино, — я повернулся к нему, — я буду молиться, чтобы Господь оградил меня от подобных мыслей.
— Это правильно Витале, — кивнул он.
— Думаю, нам пора во дворец, — обратился я к нему, — отметим возвращение столь ценных вещей в христианский город и храм.
— Собор будет открыт всё время? — поинтересовался он у меня.
— Да, круглосуточно, сами видите, сколько людей, — я показал ему на десятки тысяч жителей, занявших всё свободное место в округе.
— И будет их ещё больше, когда вести достигнут Европы, — покачал он головой, — я поддерживаю это решение, нужно будет только устроить сменяемость братьев, дежурящих у алтарей вместе с твоими стражами.
— Распоряжусь, — согласился я с ним, поскольку так и планировал сделать после увиденного сегодня, — думаю даже лучше сделать три-четыре смены и выбирать только лучших, чтобы они чувствовали, что это награда за их веру, а не повинность.
— Поддерживаю, — он позвал патриарха и тихо ему сказал несколько слов, тот согласно кивнул, перекрестился и отошёл к своим людям.
— Спасибо вам сеньор Шешет, — Альбино повернулся к доктору, который так и стоял рядом с нами, а его другие врачи, экстренно вызванные из больницы вместе с медсёстрами, оказывали помощь людям, которые и правда не выдерживали духоты стояния в очереди, или же уже внутри от увиденного. Я об этом как-то забыл, а вот сеньор Шешет быстро и без моей подсказки сам всё организовал.
— Это мой долг ваше высокопреосвященство, — улыбнулся он с поклоном, — тем более, для меня это тоже очень волнительно, видеть реликвии, к которым прикасался Он, это просто невероятно.
— Идём? — предложил я, видя, что они стали спокойно говорить друг с другом, обсуждая случившееся.
Во дворце Дандоло уже начал собираться народ, но первым ко мне подошёл король Ричард, вторым после кардинала увидевшим реликвии в соборе.
— Просто невероятно Витале, у меня нет слов. Может отдашь что-нибудь и мне? Я бы хотел иметь у себя подобные реликвии.
— Эти, не будут отданы никому, ваше величество, — я покачал головой, — они слишком дорого мне достались. Я хочу, чтобы они были доступны любому христианину, а не заперты в личном храме какого-либо правителя. Надеюсь, Святой престол поддержит меня в этом решении.
Он недовольно поморщился, но спорить не стал, отойдя к отцу и маме, приветствующей гостей. Вокруг него, стоило только отойти от меня, тут же образовалось кольцо из аристократов и его вассалов, королю было чем заняться и без меня.
— Ваше высокопреосвященство, — ко мне, держась за руки, подошли сияющие Агнесс и Людовик, — это такой праздник! Такое благо! Спасибо вам!
Они поклонились и я, с кардиналом Альбино, благословили обоих.
Вскоре, подошли, бледные от страха и двое новобрачных.
— Простите сеньор Витале, — Паола едва не падала, держась на руку графа.
— Мы позже об этом поговорим, — спокойно ответил я, обняв Анри, — поздравляю, раз уж так случилось.
— Спасибо Витале, — он извиняющее развёл руками.
Когда они отошли, кардинал вопросительно на меня посмотрел.
— Епископ Кастелло заслушивает архиепископство, — ответил я, — можно будет мне его возвести в сан?
— Если твоей епархии, то сколько угодно, — кардинал Альбино чуть слышно хмыкнул.
— Вы кстати знакомы с наследным принцем Англии? — спросил я у него, увидев Эдуарда, которого окружила толпа венецианских девушек, вместе со своими матушками и он явно нуждался в спасении.
— Не имел чести.
— Давайте я вас познакомлю, связи в королевских домах всегда будут полезными, — я повёл его, словно ледокол раздвигая людей, — Эдуард! Можешь подойти ко мне?