Падение в пропасть
Шрифт:
Кроме того, у меня зародился план… И для этого требовались не просто разбежавшиеся слуги, не просто рядовые торговцы, а те, кто подойдёт позже. Поэтому я стоял в барьере, лишь время от времени отпуская в сторону Ресмона грубые шутки. Их цель заключалась не только в том, чтобы ещё больше его разозлить, но и в том, чтобы отбить последние зачатки разума. Ему не должно прийти в голову вопроса: «Почему он не сражается?»
Пока что всё получалось. У деревенского простака не хватало мозгов проломить барьер. А ведь способы были! Я не всесилен и мой барьер имел массу недостатков. Самый лёгкий из них — продавить. Защита не обладала запредельной мощью, ведь
— Прекратить! — прозвучал звучный голос, а потом на Ресмона бросилось сразу четверо сионов, легко пробивая каменную броню и начиная месить его шкуру, словно повар тесто.
Здоровяк сопротивлялся и огрызался, вот только противники имели антимагические амулеты, а в голой силе брали за счёт усилений собственного тела и числа. Не прошло и минуты, как переломанная туша, дабы сохранить свою жизнь, перешла в прежнюю форму, обращаясь человеком.
Смачный удар по лицу мгновенно отправил Реса в нокаут и последовала быстрая, но крайне жёсткая разборка.
— Что произошло? — хмуро поинтересовался Толмейн, который лично пришёл решить этот вопрос.
— Мы поругались, господин, — уважительно ответил я ему, успевая сделать это до того, как подошёл бы Дризз. — Я ударил Ресмона кулаком, в ответ же он применил магию, обращаясь медведем и очевидно желая убить меня. Пришлось поставить барьер, ведь я не хотел устраивать магическую битву прямо посреди каравана.
Благо мой барьер, под которым я прятался, видели почти все, а вот начало схватки и атаку каменным кулаком — куда как меньшее число людей. К тому же я надеялся, что применение мной магии осталось незамеченным. Опасение вызывал лишь Хродбер и Каратон, которые могли что-то увидеть, опровергнув мои слова. Однако смотритель то ли не заметил, то ли не счёл нужным влезать в это дерьмо. Целитель, наверное тоже. Впрочем… последний мог ничего и не понять, ведь свара началась весьма активно и быстро. Люмия же и вовсе поддержала бы меня в любой ситуации, это было видно по её решительному виду и гневу в сторону Ресмона.
И всё же, думаю Дризз вмешался бы, грози здоровяку что-то серьёзное. А так придурок отделался хлыстом, раны от которого быстро исцелил Каратон: дураков, чтобы убивать мага, находясь в пустыне, да ещё и с врагами за спиной, не нашлось.
Таким образом, незримая пропасть между нами лишь расширилась, а ссора из-за ерунды набрала вес, выросла и стала куда сильнее. А ведь, сука, началось с простого недопонимания из-за амулета антимагии и обиды этого скотоложца на то, что у меня есть девушка!
Теперь мы подрались и даже тут я подставил его, умудрившись свалить вину за погром на его спину и плечи, с которых сняли плоть, а кровь брызгала так, что залила все песчаные барханы на дюжину метров вокруг. А уж как он орал!..
Все мы смотрели на эту экзекуцию. Смотрели на то, что происходит с человеком, который не умеет правильно оценивать обстановку. На человека, которого я, по сути, спровоцировал и оговорил, а другие предпочли не влезать. На то, как его плоть терзают те, кого он обязался защищать. На того, кого предали все остальные. Ни наблюдатель, ни я, ни Люмия или Каратон — никто не сказал и слова в защиту деревенского олуха. И ладно я — мы враждуем. Ладно Люмия — она моя вторая половинка
Ну и Каратон… целитель, который забился в раковину жалости к себе, до сих пор ходя с таким лицом, будто бы его любимую девушку жестоко убили прямо на его глазах. Хотя погодите… ха-ха-ха! Ладно-ладно, маленькая шутка, сугубо для поднятия настроения!
Тьфу! Каратон, конечно, вроде бы, теперь не помышляет о самоубийстве, но и на других теперь стал цинично плевать через губу. Не удивлюсь, если он таким вот образом посчитал, что мстит Ресмону за какие-то мнимые обиды. Пропащий человек! Это было понятно ещё в тот момент, когда он отказался от лечения в таверне, после выхода из тюрьмы.
— Можно ли сказать, что Ресмон стал мучеником, который принял на себя грехи всего рода людского? — философски, но с хорошей долей ехидства, произнёс я, когда экзекуция окончилась и бессознательного парня начали снимать с импровизированной дыбы.
Дризз почти сразу потащил Каратона в шатёр, куда отволокли здоровяка, а я задержался с девушкой.
— Кирин? — приподняла Люмия брови, недоуменно на меня посмотрев.
— Этот человек потерял возможность быть своим рядом с нашим костром, — приобняв её за плечи, поучительно произнёс я. — Прошу, старайся избегать его и не становись к нему спиной. Через тебя этот дурак может попытаться навредить мне.
Она провела языком по губам, будто бы желая возразить, но передумав в последний момент. Радует. Люмия не была глупой, она знала, как работают человеческие сердца.
— У меня есть твой амулет защиты, — сказала девушка.
— Думаю, лучше будет взять кое-что ещё, — задумчиво кивнул я, а потом передал ей Огненную сферу, объяснив, что она крепче, чем кажется. — Мне ведь не улыбается, чтобы стекло однажды треснуло по столь банальной причине, как случайное падение на землю? — пожал я плечами. — Однако, разбить его, тем не менее, можно. Стоит лишь хорошенько ударить.
Далее я показал Люмии, как управлять артефактом, создавая волны огня. Стихии у неё были: молния и вода (слабая, второстепенная), так что дополнительная была не лишней. Я, немного подумав, тоже нацепил себе на руку сферу, став носить её как тот маг, встреченный мною в поместье Кольшеров, когда я толкнул его и всячески оскорблял. Оказалось, даже не зря! Он ведь был из ренегатов, которые, к тому же, работали на Челефи. Вот какой я продуманный, уже в то время понимал, сколь мерзкий верс попался на моём пути.
С Ресмоном после той прилюдной порки, мы более не общались. Он вообще полностью замкнулся, предпочитая кидать на меня взгляды, полные холодной злобы и отмалчиваться, даже когда вся компания собиралась вместе. А такое в последнее время происходило всё чаще и чаще. Причина проста: нападения лафтетаров не прекращались. Эти сучьи дети обстреливали верблюдов из ружей и мушкетов, истребляя наш транспорт. Перехватывали разведчиков, жестоко их убивая, а потом подбрасывая трупы на пути следования каравана. Травили немногие оазисы, которые встречались по пути (из чудом незасыпанных бурей) и распугивали из них редкую пустынную живность, типа ящериц, змей, тушканчиков и разных птиц.