Падение Запада. Медленная смерть Римской империи
Шрифт:
Многие сильно упрекают римскую армию за ту роль, которую она сыграла в развитии кризиса III века. Очевидно, события развивались бы иначе, если бы римские солдаты не желали идти в бой и убивать друг друга. И все же армия явно отдавала предпочтение династиям, чье положение на троне стабилизировалось (то же самое имело место и в эпоху принципата). Элагабала, несмотря на его весьма сомнительные права на престол, поддержало достаточно войск, поскольку он воспринимался как представитель династии Северов. Равным образом потребовалось несколько попыток, прежде чем противникам Александра Севера удалось свергнуть его с престола. Более никто из императоров не мог похвалиться верностью со стороны подданных, так как многие из них участвовали в убийстве своих предшественников. Армия желала стабильности, означавшей регулярную выплату жалованья, а для честолюбивых — возможность выдвинуться. В ее отсутствие солдаты обычно поддерживали более сильную сторону; поэтому многие императоры пали от рук своих солдат в момент приближения армии более сильного соперника.
Несомненно, военные всех рангов извлекали выгоду из хаоса гражданской войны, в ходе
То был порочный круг, поскольку каждое новое убийство или восстание, поднятое узурпатором — и здесь не имело значения, как скоро оно прекращалось, — усиливало вероятность начала нового витка гражданской войны. Унизительное поражение в войне с иноземцами также повышало вероятность скорого краха императора. Одних убивали якобы из-за преследований домогательствами жен своих чиновников. Другие погибли, так как их амбициозные сторонники считали, что они или их товарищи могут захватить власть в империи. Императоры всегда сильнее опасались соперников-римлян, нежели внешних врагов. Даже у персов не было реального шанса захватить обширные территории, принадлежавшие Риму. Германцы совершали набеги на Италию, Испанию или Малую Азию, но закрепиться там не могли.
В III веке Римская империя потратила немало сил во внутренней борьбе. Ее военная машина пострадала вследствие дезорганизации и стала куда менее способна справляться с внешними угрозами. Созданная Августом система маскировала власть императора; его права на престол не были отчетливо зафиксированы в законодательстве, и то же касалось формальных мер по обеспечению наследования трона. Здесь крылась слабость, но общая стабильность в I—II веках не дает оснований рассматривать это как причину проблем, возникших в III веке. Случай играл куда большую роль, чем осмеливаются признать историки. По воле судьбы у Марка Аврелия остался юный сын, вовсе не годившийся для престола. Пертинакс, если можно так выразиться, без нужды спустил свои козыри и был убит, а Септимий Север прожил дольше и, вероятно, учил сыновей сотрудничать и управлять страной. Если бы Коммод, Каракалла, Элагабал или Александр были постарше, придя к власти, то они, вероятно, оказались бы более способными правителями.
Решения, принятые императорами впоследствии, ухудшили ситуацию. Постепенное вытеснение сенаторов с командных должностей и замещение их всадниками должно было обеспечить безопасность императоров. С течением времени оно привело к противоположному результату, и теперь императоры все больше происходили из числа высших офицеров. В то же время сокращение размеров провинций и их гарнизонов уменьшало возможности наместников проводить крупные операции. Императорам нужно было воевать самим или дополнительно наделять исключительными полномочиями подчиненных, дабы те справились с ситуацией, надеясь, что они не воспользуются открывшимися перед ними возможностями и не поднимут восстание. Лишь при Диоклетиане были приняты дополнительные меры по усилению контроля в империи. После 285 года убийства императоров стали происходить гораздо реже. Гражданские войны вспыхивали значительно реже, хотя теперь они приобрели более масштабный характер и, разразившись, требовали куда более значительных затрат. Дела шли куда лучше, чем полстолетия назад, до того как Диоклетиан пришел к власти, но преувеличивать изменения не следует. Стабильности I—II веков так и не удалось достичь.
Часть вторая.
ВОССТАНОВЛЕНИЕ?
IV век
Глава восьмая.
ЧЕТВЕРО — ДИОКЛЕТИАН И ТЕТРАРХИЯ
После них [34] боги дали нам государями Диоклетиана и Максимиана, присоединив к столь великим мужам Галерия и Констанция, из которых один был рожден для того, чтобы смыть пятно позора, которое легло на нас вследствие пленения Валериана, а другой — чтобы вернуть Галлию под власть римских законов. (4) Эти четверо государей всего мира — храбрые, мудрые, милостивые, очень благородные, одинаково мыслившие о государстве, относившиеся с чрезвычайным почтением к римскому сенату, умеренные, друзья народа, совершенно безупречные, почтенные, набожные, — такие государи, каких мы всегда себе просили.
SHA. Car., Numer. et Carin. 18. 3—4 (Пер. С.П. Кондратьева с изменениями.)
34
Т.е. Кара, Нумериана и Карина. — Примеч. пер.
Юпитер
Отрывок из речи на празднестве в Оксиринхе (Египет), приблизительно в 285 году{207}
Приход Диоклетиана к власти путем насилия был обычным явлением для III столетия, но последствия его оказались совершенно иными. Если до него императоры быстро сменяли один другого в течение нескольких десятилетий, то он правил двадцать лет. Со времен «золотого века» Антонинов во II столетии никто даже не приблизился к этому. Затем, хотя его власть по-прежнему была крепка, он добровольно сложил ее и ушел в частную жизнь — правда, протекавшую в огромном дворце, где его окружали придворные и телохранители. Ни один император до той поры не отказывался от власти. Диоклетиан поступил по-иному; иными были и империя, над которой он властвовал, и методы, с помощью которых он управлял ею.
Ярким символом его правления является скульптурная группа на площади Сан-Марко в Венеции, попавшая сюда скорее всего в XIII столетии в результате разграбления Константинополя во время Четвертого крестового похода. Высеченная из порфира (этот камень с красноватым отблеском, который и дал ему наименование, считался весьма подходящим для изображения владык), она представляет Диоклетиана и трех его соправителей-императоров. Один он правил не более нескольких месяцев, прежде чем назначил младшего коллегу. Позднее этот человек получил равную с Диоклетианом власть, а спустя еще некоторое время были дополнительно назначены два младших императора, так что управление империей делилось между четырьмя людьми, известными как тетрархи, что означает просто «четыре правителя». Четыре императора стоят парами, правой рукой каждый из них обнимает плечо товарища, а левую держит на эфесе собственного меча. Аврелиан имел прозвище «рука на мече» за свою готовность сражаться с любым врагом. Угроза применения силы здесь очевидна, поскольку тетрархи внимательно вглядываются вдаль, ища глазами кого-либо, бросающего им вызов, будь то римлянин или варвар. На них военное облачение — «фуражки», туники с длинными рукавами, штаны и обувь, как у людей Теренция в Дураевропос, и нагрудники. В действительности они вряд ли выглядели столь похожими на обычных солдат или офицеров. У них были плащи военного покроя, однако окрашенные в роскошный пурпурный цвет, полагавшийся только императорам. Их одежда изготавливалась из самых дорогих тканей, а головные уборы, туники и даже обувь были усыпаны драгоценными камнями [35] .
35
(SHA. Aurelian. 6. 2). Ссылка на биографию Аврелиана дана не в связи с костюмом тетрархов, о которых в соответствующем тексте ничего не сказано, а в связи с прозвищем Аврелиана (тапи adferrum, в переводе С.П. Кондратьева — «рубака»). — Примеч. пер.
Дело было не просто в разнице скульптурных стилей, не в том, что более грубая, тяжеловесная резьба вытеснила идеализированные, с мягкими чертами, фигуры времен Ранней империи, — дело было в идее. Август маскировал военную диктатуру тем, что внешне следовал традиционным представлениям, изображая из себя всего лишь главного слугу государства, по-прежнему принадлежащего, однако, к сенаторскому сословию. Этот покров сильно поистрепался за много лет, но до времени Диоклетиана не сносился окончательно. Тетрархи явно не были «первыми среди равных». Напротив, они находились на высшей ступени, были отмечены божеством и намного превосходили своих самых высокопоставленных подчиненных. В искусстве набирала силу тенденция делать изображения императоров крупнее, чем крошечные фигурки окружавших их придворных и солдат. К Диоклетиану обращались как к «господину» или «повелителю» (dominus), иногда даже как «господину и богу» (dominus et dens). В условиях строгого дворцового церемониала лишь очень немногим позволялось приблизиться к нему. Когда же они делали это, им полагалось пасть ниц в знак почтения. В знак наивысшей милости разрешалось опуститься на колени и поцеловать край императорской одежды{208}.
Тетрархи значительно возвышались над людьми, которыми управляли. Они также занимали посты командующих, контролируя огромные армии, готовые выступить против любого врага. Их пропаганда говорила о восстановлении империи и мира — для римлян эти слова были синонимами. В одном из источников разгром узурпатора изобразили как «возвращение света» провинции. Подобная похвальба не являлась чем-то новым — так поступал еще Аврелиан. Конечно, их действия обеспечивали империи большую стабильность, чем при их предшественниках. Многие современные ученые считают, что централизация власти, значительный рост числа чиновников и очевидный монархический имидж тетрархов были необходимы в условиях трудностей, встававших перед империей. Император-философ, подобный Марку Аврелию, попросту не имел надежды справиться с ними. Время сенаторского дилетантизма давно прошло — напротив, требовались более жесткие властители, которые не играли в республику. Подобная система доказательств в течение столетий использовалась для оправдания диктаторов, однако этот анализ во многом основывается на ретроспекции. Успех Диоклетиана не был предопределен заранее; то же можно сказать об очертаниях империи IV века, хотя он приложил много сил, чтобы придать их ей. Основной причиной «болезней» государства оставалась внутренняя нестабильность, вызванная столь частыми гражданскими войнами. Тетрархия лишь на время, да и то не полностью приостановила этот цикл.