Падение. Когда охотник становится жертвой
Шрифт:
Он оглядывается по сторонам. Его парни уже на низком старте, сидят в тачке с включенным мотором, парни Гарсии кучкуются у входа – кто-то вертит в руках бабочку, кто-то кастет поглаживает, будто бабу ласкает, у кого-то пушка в руках дулом вниз. Дипломатия закончилась, война объявлена, подвоха можно ждать в любую минуту.
– Дальше что? Облава, как обычно? – спрашивает Кайл.
Голос его звучит ровно, но до звона натянуто. Коула не обманешь. Брат готов был убить. А сейчас эта нереализованная цель его распирает, кости ломает, суставы выкручивает. Дерьмовое чувство. Кайл в отличие от него самого, отходит долго.
– Посмотрим, –
– Я в деле.
Коул поворачивает к брату лицо. Тот сидит, губы кусает, ковыряет ногтем заусенец, смотрит в никуда – наверное, слова Гарсии по десятом кругу гоняет про себя. Диего тот ещё мудак, умеет приложить так, что хочется потом ему язык выдрать и в глотку затолкать. Коул с большим удовольствием сделал бы это сам – всё, что говорится и делается в адрес брата, он всегда принимает на личный счёт. Если бы всё было так просто. Они бы не ушли из клуба живыми, если бы Гарсия сдох прямо там. Нужно убавлять эмоции на минимум, включать мозги и выстраивать стратегию. Чем он и займётся в ближайшие часы.
– Не дури. Не забывай кто ты и что. Ради бабы, какая бы золотая она ни была, нехрен бошку в пекло совать. Не оценит.
– Не надо с больной головы на здоровую перекидывать.
Для Коула понятие любовь к женщине давно вышло из употребления. Однажды он здорово запарил себе этим мозги, но ничего хорошего не вышло, зато теперь всё гораздо проще. Девчонки больше трёх дней у него не задерживаются – никакой головной боли, всё по обоюдному, все счастливы и довольны. Это брату свойственно в каждой видеть жену и мать своих детей, такая уж у него маньячная тяга к нормальной семье, которой у них толком и не было. Свою башку брату не поставишь, что с него взять? У Коула всё гораздо проще – не было, и хуй с ней. А то, что Кайл думает, что его до сих пор та история с Энни задевает, то пусть думает, плевать. Сейчас есть проблемы поважнее. Даже если он и прав отчасти.
– В общем, остынь. Тогда и поговорим. К нам?
– Да.
Коул коротко кивает и поворачивает налево. Через два квартала будут ржавые ворота давно закрывшейся автомастерской с кривой надписью «Хантеры» от края до края. Коулу каждый раз хочется эти буквы поправить. За воротами начинается его территория.
Доехали спокойно. Кайл бегло бросает взгляд в зеркало сортира. В таком виде дома ему делать нечего. Кали будет задавать вопросы, а он ещё не придумал, что ответить. Рожу надо как минимум отмыть от крови, да и помыться бы не мешало – от него за милю несёт куревом и «запахом клубничных гандонов», как любит называть эту навязчивую вонь Коул. Рори не скупится на антураж – в каждом углу у него распылители ароматизаторов, говорят, в них добавляют феромоны. Всё для клиентов, точнее, для их раскручивания. Домой, к Кали, он пока не сунется, но не позвонить ей не может.
Трубка сама идёт в руку. Кайл замечает, что эффект новизны не теряется – ему всё так же волнительно нажимать кнопку «вызов» под её именем, словно он опять приглашает её на первое свидание. Хочется услышать её голос, ее звонкое, с нажимом «алло», услышать, как смущённо она улыбается, услышать, как её грубоватый, напряжённый тон превращается в воркование, потому что ей звонит он. Одна лишь эта мысль действует на него успокаивающе. Кали Рейес – маленький островок умиротворения среди бешеного водоворота, из которого и он, и брат безуспешно пытаются выплыть. Но в этот раз абонент не доступен. Кайл перезванивает дважды, прежде чем начать волноваться.
Он набирает номер бара. Ему отвечает Нэнси. После провальный попытки позвать к телефону Кали, Нэнси сбивчиво объясняет ему, что Кали занята – принимает товар от поставщика. Барменша клятвенно обещает ему, что она перезвонит сразу же, как освободится. У него нет основания не верить Нэнси, но этот факт ему отчего-то совсем не нравится. Может, чувство собственника взыграло? Надо бы заехать, вдруг нужна помощь. Кали ведь сама не попросит.
Кайл не успевает додумать свою мысль – телефон в руке начинает звенеть. Это не Кали, на дисплее светится номер полицейского участка.
– У нас срочное собрание, – динамик звенит голосом Фрэнка. – Тони собирает всех в общем зале. Часа тебе хватит собраться?
– Вполне, – коротко отвечает Кайл, глядя на циферблат наручных часов.
***
Его побитая рожа вызывает у Эрнандеса живой интерес. Тот хлопает по свободному стулу рядом с собой – попридержал место для напарника, спасибо, иначе пришлось бы два часа маяться у стены. Кайл перебежками, согнувшись, пересекает зал – он всё-таки умудрился опоздать на пятнадцать минут.
– Красавчик, – припечатывает Мигель, хмуро косясь на его лицо. – Бурные выходные?
– Ещё какие, – соглашается Кайл, не вдаваясь в подробности. Есть, что вспомнить – хреновые дела «Хантеров», выстрел в броник – благо, синяк уже не ноет, Гарсия и, конечно же, Кали. Она из головы ни на минуту не выходит. Кайл уже дважды нажимает кнопку разблокировки экрана. Она так и не перезвонила.
– Что за срочность? – Кайл кивает вперёд на крепко сбитую брюнетку, стоящую возле проектора, их штатного психолога. На ней форменные юбка и рубашка, которая слегка мала ей в груди. Несмотря на громкую и чёткую речь, вряд ли парни слушают то, что она говорит.
– Лекция типа. «Правила и способы поведения при…», короче, с наркотой что-то связано. Ща Жирный придёт, расскажет нахрена это всё.
Болтовня затягивается на добрых тридцать минут. Ничего нового Кайл не услышал, только сильнее разнервничался. За это время он мог бы доехать до бара.
В зал протискивается Жирный Тони. Он благодарит психологичку и провожает её к свободному стулу, не спуская взгляда с выреза её блузки.
– Позавчера на подведомственной департаменту территории был убит агент Джон Беккет из АБН. Снайперский выстрел произвели из винтовки Ремингтон семимиллиметровым патроном с расстояния более полутора миль… – начинает он.
– Тоже мне новость, – тихонько хмыкает Эрнандес, – весь день об этом по телику твердят.
Кайл понимает, что прошляпил всё на свете. За прошедшие двое суток к телевизору он почти не проходил.
–… разборки между картелями достигли апогея. Это было заказное убийство. Сверху нам обозначили круг подозреваемых в причастности к этому преступлению. Эти люди совершили хамский, наглый акт демонстрации силы на нашей земле. Мы не имеем права оставить его безнаказанным. Мы действуем именем закона, именем конституции, свободы и демократии… – Тони распаляется, совершая свой традиционный акт поднятия подыхающего боевого духа, который больше напоминает акт любви с трупом. Он щёлкает пультом проектора. На экране появляются фото подозреваемых.